Военная тайна варягов

– По-моему я их успел подхватить, – не скрывая довольной улыбки, успокоил немецкого атлантолога, Иванцов. – Возьмите. Они в полном порядке…

– Вам лучше спуститься в каюту, уважаемый доктор Крайпе, – ласково обратился к коллеге Хардангер, при этом, бросив на русского испепеляющий взгляд. – Как только мы войдем в бухту, я вас позову. Там море спокойно, и нет никакого ветра.

– Пожалуй, вы правы, – согласился немецкий доктор, опираясь на руку Курта Хардангера. – Здесь слишком дует, и очень мокро.

Как только заботливый Курт увел престарелого доктора с палубы, Штольц и Иванцов улыбнулись друг другу с нескрываемым злорадством.

– Чертова сухопутная крыса, промокла, – ядовито шепнул пленнику немец, – кивая вслед удалившейся парочке.

– То ли еще будет, – усмехнулся в ответ старлей.

* * *

Островок, к которому направлялась моторная шхуна Штольца, имел ромбовидную форму. Его наибольший размер ровнялся примерно трем милям. Этот остров был безымянным, поверхность его была густо усеяна огромными глыбами. Ущелья острова заросли хмурым лесом.

Все здесь, и этот угрюмый лес, и мрачные, угловатые скалы, вызывали в людях чувство уныния и неосознанную тревогу. Видимо, не случайно, здесь не было ни единого человеческого жилища. Всюду, девственная природа. Нигде, ни малейшего намека на цивилизацию.

Пройдя сквозь узкий канал, ведущий в спокойную и широкую бухту, моторная шхуна остановилась неподалеку от берега. Глубина здесь была большой, а тихая водная гладь имела суровый стальной оттенок.

Где-то в центральной части этого островка, крылатая разведка, производившая аэрофотосъемку окрестностей Эйсберга, обнаружила странную, замкнутую в кольцо, мегалитическую структуру, представлявшую собой, окруженный огромными глыбами круглый участок земли, лишенный какой-либо зелени. По мнению престарелого доктора Крайпе – это вполне могло оказаться остатками древней крепости.

Именно эта, возможно, искусственная структура была главной целью маленькой экспедиции Курта Хардангера. Туда и направился, высадившись на берег, отряд из пятнадцати человек, которые прибыли из Берлина по настоянию Фридриха Крайпе. По словам Хардангера, Крайпе был атлантологом, но помимо этого, имел степень доктора оккультных наук. Как объяснил Хардангер русскому пленнику, Крайпе был важной птицей в каком-то секретном исследовательском институте. По специальному заданию фюрера, он уже побывал на Тибете, в Перу и где-то на Крайнем Севере. Теперь его научная деятельность продолжалась в лаборатории острова Эйсберг. Иванцов имел обо всем этом самое общее представление. Однако понял, что главная цель его бывшего университетского товарища состоит в создании какого-то сверхмощного магического оружия, секрет которого Хардангер и Крайпе надеялись перенять у древних атлантов.

– Откуда этот твой Крайпе узнал о старинной крепости, и вообще, откуда ему известна вся эта история о войне атлантов и древних греков? – полушепотом спросил Сергей Иванцов, улучив момент, когда их с Куртом никто не мог слышать.

Высадившись на берег острова, они какое-то время шли следом за Крайпе и его людьми, однако, постепенно отстали, пообещав именитому ученому мужу догнать его группу несколько позже.

Хардангер остановился, вдохнул полной грудью просоленный и бодрящий утренний воздух, после чего оглянулся на неподвижно застывшую шхуну, прекрасно видимую отсюда. На палубе наблюдалось шесть человек, одетых во флотскую униформу. Несмотря на кажущееся спокойствие, экипаж корабля оставался в боевой готовности. Крупнокалиберные пулеметы, с заряженными лентами, расположенные в носовой и кормовой части шхуны, были готовы в любой момент отразить нападение. В средней части палубы и у входа в рулевую рубку наблюдались вооруженные люди. Видно было и Штольца, прохаживающегося по палубе со “шмайссером” наготове.

Оглядев шхуну, Хардангер бросил, затем, мимолетный взгляд вслед, удаляющимся вверх по склону, людям доктора Крайпе. Потом поглядел на, приставленного к советскому офицеру, “мрачного ганса”, неотступно следовавшего за Куртом и Сергеем.

Между тем, старлей прикидывал в мыслях возможность побега. В принципе, бывший командир эскадрона особого назначения, бывший студент-археолог, а ныне пленник, считал себя человеком спортивным и смелым. Занятия боксом и верховой ездой, сделали Сергея Иванцова крепким и ловким парнем. Насколько он помнил студенческие времена, Хардангер не отличался особенной силой, был натуральным маменькиным сынком, которого Сергею как-то пришлось защищать на дружеской вечеринке от кулаков подвыпившего однокашника. Скрутить Хардангера, таким образом, было делом вполне возможным… Матрос, вооруженный винтовкой и парабеллумом, выглядел крепким баварским крестьянином. Справиться с ним оказалось бы делом нелегким, однако, Сергей рассчитывал на свой опыт спортивных схваток на ринге. Но что, черт возьми, было делать, после расправы с Куртом и угрюмым соглядатаем? Попытаться скрыться в зарослях острова, досидеться до темноты, а после попробовать вплавь добраться до Эйсберга и укрыться в рыбацком поселке? Местные жители, ненавидящие оккупантов, возможно, помогли бы Иванцову выйти на связь с бойцами Сопротивления… Но, каковы шансы на успех в этом рискованном деле? Кроме того, Иванцову было весьма интересно, что все же задумали Курт и его берлинский коллега? То, что они говорили, подчас, казалось Сергею бредом безумца. Но эти двое не походили на сумасшедших.

Конечно, когда к высокому слову “наука” добавляется уточняющий эпитет, это выглядит несколько странно. Сделавшись “арийской”, “наука” теряет свою независимость. Несомненно, Хардангер и Крайпе находятся в путах своей людоедской идеологии, и считать их серьезными учеными было трудно… Все же, Иванцов продолжал сомневаться, имеет ли он право теперь бежать? Спасать свою жизнь, упуская редкостный шанс, проникнуть в тайны секретной лаборатории “Мордкассель”?! Было ли это допустимо для офицера советской разведки?

– Послушайте, Густав, – обратился к матросу Хардангер, прервав размышления русского пленника.

Мрачный немецкий матрос, до этого, с безразличным видом, стоявший в нескольких шагах от Курта и Иванцова, переступил с ноги на ногу и уставился на Хардангера, без особенного интереса во взгляде.

– Отправляйтесь сейчас на берег, туда, где мы оставили свой баркас, и ждите нашего возвращения там. Здесь остров, и ваш подопечный никуда отсюда не денется. Я сам за ним присмотрю…

– Гер оберст Фрейслер приказал мне не спускать глаз с красного шпиона, когда он находится за пределами крепости, – буркнул в ответ матрос, глядя на Курта немигающим взглядом.

– Здесь командую я, – без малейшего раздражения в голосе, ответил Хардангер. – Полковник Фрейслер, как комендант базы на острове Эйсберг, всецело распоряжается ТАМ, и слово его закон. Но, мы сейчас находимся в экспедиции, которую возглавляю Я. Вам это понятно?!

– Да, господин гауптштурмфюрер.

Матрос вытянулся во фрунт.

– Тогда, исполняйте приказ, и живо! – заорал вдруг Хардангер, так, что не ожидавший от “маменькиного сынка” подобного шума, Сергей Иванцов, вздрогнул.

– Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер! – рявкнул в ответ “мрачный ганс”, и поспешным шагом направился в сторону берега.

“А он, оказывается, имеет звание офицера СС!”– тут же подумал Сергей Иванцов, покосившись на университетского приятеля с некоторым удивлением.

– Черт побери, ты меня напугал своим криком, – попытался сострить офицер советской разведки, когда они с Куртом остались одни.

– Я страшен в гневе, – не то, шутя, не то серьезно, кивнул Хардангер, после чего рассмеялся. – Присядем на этот вот живописный камень.

Курт показал рукой на эпический, гладкий валун, лежавший неподалеку.

– Теперь мы можем поговорить спокойно…

Хардангер дождался, пока русский усядется рядом с ним. Не торопясь, достал из, накинутого поверх штатской одежды, бушлата почти пустую сигаретную пачку.

– Ты считаешь меня дураком, Старина? – спросил вдруг Хардангер, глядя куда-то в сторону от советского пленника. – Ты заблуждаешься. Можешь не сомневаться, я в здравом уме.

– Что за странный вопрос?.. – Начал, было, Сергей Иванцов, но собеседник остановил его жестом руки.

– У нас мало времени. Слушай внимательно и не говори ничего, пока я не выскажусь до конца. – Курт закурил. Подумав о чем-то, молча, выпустил в небо несколько дымных колечек, затем поглядел на бывшего друга с недоброй усмешкой. – Я вижу тебя насквозь, мой верный товарищ. Скажи, ты ведь был сперва удивлен, узнав, что я не позволил тебя расстрелять. Сохранил твою жизнь, хотя существует строгий “приказ о коммандос”, предписывающий уничтожать подобных тебе врагов, попавшихся в ходе диверсионных либо разведывательных акций?! Я, зная, что ты офицер советской разведки, добился от своего начальства немыслимого разрешения на твое участие в одном из самых секретных научных проектов. Скажи, тебя ведь это до сих пор удивляет?

Иванцов открыл, было, рот, но немец не дал ему вставить слово.

– Знаешь, зачем я отправил отсюда, приставленного к тебе охранника? Чтоб уберечь от глупости, которую ты обдумывал пару минут назад. Густав, конечно, не слишком умен, но это закаленный служака. Ветеран многих схваток, и кровопролитных сражений. На его счету штурм польской крепости Вестерплатте в тридцать девятом. Захват острова Крит в сорок первом. Участвовал он и в боях с русскими под Таллинном в июле сорок первого года, был там контужен и после госпиталя попал в Норвегию. Таких интеллектуальных хлюпиков, как мы с тобой, тип, вроде Густава, сможет легко придушить двумя пальцами. Понимаешь?

– Черта с два твой фриц-густав-ганс управится с настоящим русским дворянином, в роду которого были стрелецкие воеводы, кавалергарды и даже один пират, грабивший на Волге купеческие суда во времена Стеньки Разина! – заносчиво ответил Сергей Иванцов, позабыв об осторожности. – Но я восхищен твоей проницательностью, Курт Хардангер. Мой бывший друг и товарищ, а ныне гауптштурмфюрер. Член людоедского ордена. Враг всех свободных людей…

– Не надо так много слов, и дурацкого пафоса, – спокойным голосом, перебил пленника Курт Хардангер. – Прекрати идиотскую болтовню, и приготовься к тому, что я удивлю тебя еще больше. Давай я тебе скажу, что мне противен наш фюрер с его бредовой идеей о высшей расе арийцев. Скажу еще, что уверен я и в другом: пройдет не больше двух лет и Германия будет разгромлена. Рейх лопнет, как мыльный пузырь. Враги испепелят его. Разрушат, как Карфаген. И даже еще более чем Карфаген, поскольку, мы умудрились расшевелить такое осиное гнездо, что пощады теперь не будет!

Иванцов был действительно шокирован, и глядел на старого приятеля широко распахнутыми глазами.

– Да-да, дружище, – Хардангер явно наслаждался произведенным на Иванцова впечатлением. – Я не так глуп, как ты думал и вижу тебя насквозь! Но мне ненавистна также и лживая западная демократия, ненавижу я и большевиков. Вообще, последнее время, я все больше и больше превращаюсь в мизантропа. Этот мир нуждается в коренных переменах. И у меня есть уникальный исторический шанс, осуществить эти перемены, воспользовавшись титаническими достижениями самой могущественной цивилизации, из всех, что когда-либо возникали на нашей планете. Не смотри на меня, как на психа. Я, как и ты считаю доктора Крайпе старым ослом. Но из любой, даже антинаучной теории можно выделить рациональную составляющую. Крайпе во многом заблуждается, то, что он говорит об истории человеческой цивилизации основывается на неподтвержденных фактами домыслах и всевозможных сказках, порою наивных, а порою нелепых или даже пугающих. Но на данном этапе его опыт научных экспедиций имеет для нас огромное значение. Именно с его помощью мы открыли путь к великому тайному знанию. К тому, что сделает нас непобедимыми и почти всемогущими!

– Кого это нас? – наконец вступил в разговор Сергей. – Что-то я тебя не совсем понимаю, Курт. Минуту назад ты сам утверждал, что рейх обречен.

– Я доверю тебе, Сергей Иванцов. Сказать по правде, годы, когда мы вместе учились в Лейпциге, были самыми безоблачными в моей жизни. Ни до, ни после, не было у меня такого умного и интересного друга как ты. Не было у меня и такого надежного и верного товарища.

Харданегр вздохнул, отшвырнул сигарету и хлопнул приятеля по плечу.

– Мы – это группа мыслящих, сильных людей, способных на вещи, о которых, субъекты вроде, приставленного к тебе, Густава или, даже, полковника Фрейслера и подумать не могут! Даже Крайпе – этот самодовольный индюк, которому фюрер дал поручение выйти на связь с Высшим Разумом, и тот ограничен в своем понимании сущности нашего мира.

– Если уж быть откровенным, то я, дорогой мой Курт, ни черта не смыслю в твоей Атлантиде, – мягко ответил Иванцов, несколько растроганный подобной откровенностью собеседника. – Я до сих пор убежден, что легенда об Атлантиде возникла после того, как корабль, каких-нибудь финикийцев, или пунийцев, или бес его знает каких еще мореплавателей античного мира, был выброшен штормом на берега допотопной Америки. Чем я могу быть тебе полезен?

– Посмотри-ка на это.

Хардангер небрежно вынул откуда-то из-под бушлата, нечто похожее, на крупную золотую монету.

– Посмотри на это внимательно, Сергей Иванцов! Доктор Крайпе рассказывает своему руководству, что это древняя реликвия. Артефакт, именуемый Богом Войны.