Истинная для чудовища

Дверь открылась, и меня окутало вечерней свежестью. Я инстинктивно сделала два жадных вдоха, пытаясь избавиться от запаха сырости, который просто засел у меня в носу. Парни зашли первыми, а Калвина стала за их спинами и обвела подвал взглядом. Увидев меня, она злорадно усмехнулась:

– А вот и наша бедненькая жилда. Вот теперь это прозвище как нельзя лучше тебе подходит.

Парни засмеялись, а я ответила холодным равнодушием в голосе, которого сама не узнала:

– Что тебе от меня нужно? Ты хоть понимаешь, что перешла все границы?

– Что мне нужно? – Она злорадно хохотнула, затем резко прервалась и прошипела: – Ты унизила меня перед всей деревней, перед Джорджем!

Я чуть не засмеялась во весь голос. Джордж даже в свое отсутствие умудрялся доставлять мне немало проблем. Вот и сейчас.

– По-моему, ты сама напросилась! Я тебя не трогала! Да и если кто-то тебя унизил, то это ты сама! – все так же равнодушно ответила я. Говорить было сложно из-за пересохшего горла.

– Если бы не ты, мы бы уже давно были вместе! Он был практически у меня в руках, как твои блеклые косы и бледная кожа его отвлекли! Ведьма! – взвизгнула девушка. – Ты за это поплатишься!

Я пожала плечами и ощутила тупую боль, которая волной прошла по всему телу от этого легкого движения.

– Меня же будут искать! Как ты объяснишь то, что натворила? – спросила я.

– Да кому ты нужна?! Поверь, никому до тебя и дела нет до сих пор. Никто и не заметил, что ты пропала. Только твой дед ходит и спрашивает, не видел ли кто… – На этой фразе мое сердце болезненно сжалось. Бедный дедушка. Глаза защипало от слез, но Калвина не заметила этого и продолжала упиваться своей властью: – Ты как пришла неизвестно откуда, так и уйдешь неизвестно куда. Никто не придаст этому маленькому недоразумению никакого значения!

Я никак не отреагировала на ее слова, только заметив кувшин в руках одного из парней, тихо попросила:

– Дай воды, пожалуйста.

Мне было стыдно перед ними унижаться, но жажда пересилила все другие чувства. Вместо парня Калвина сама решила дать мне попить. Девушка взяла посуду и неспешно подошла ко мне. Выставив перед собой кувшин, она ждала, пока я потяну к нему руки, но как только увидела мое желание взять его, сразу же быстро вылила мне воду в лицо. Я хватала ртом воздух, неожиданно умывшись, но кроме пары капель в рот ничего не попало. Обида жгла душу, но я промолчала. Я села назад на свое место в углу и уткнулась носом в колени.

Калвина кивнула парням, и они ушли. Напоследок девушка обернулась и бросила:

– Посиди еще тут, подумай, как себя вести. Не уверена, что выпущу тебя. Может, оставлю здесь навсегда.

Хлопок двери и звон замка пробудили во мне волну жалости к себе, и я расплакалась, как маленькая. А вспомнив ее слова о дедушке, тут же разревелась, теряя последнюю драгоценную влагу. Спустя час, когда меня трясло в полубреду, я услышала тихий звон цепи, что висела на двери. Испугавшись, я вжалась в стену и замерла в ожидании. Ко мне спустился один из парней, с которыми была Калвина. Ужас сковал все тело. Перед глазами поплыли картины того, что он может со мной сделать, зная, что никто не придет на помощь. Но парень подошел ближе и поставил передо мной кувшин с водой.

– Пей! – сказал он.

Короткая фраза, брошенная им, дошла до меня не сразу, а лишь когда за парнем закрылся замок. Боже, я же могла сейчас попробовать сбежать. Но кого я обманываю: у меня сил оставалось разве что на удержание тела в сидячем положении. Я кинулась к воде и жадно начала пить. Казалось, я никогда ничего вкуснее не пробовала. Напившись вдоволь, я оставила кувшин и повалилась обратно на землю. Сон не шел. Вместо этого меня колотило в ознобе. Ночь прошла в муках. То жар сжигал меня изнутри, то накрывал холод, сменой состояний заставляя терять осознание даже того, где я нахожусь. Странные видения мелькали перед глазами, и я понимала, что брежу. Сначала не могла согреться, лежа в тонком платье на холодной земле, затем не могла охладиться, чувствуя, как горит каждая клеточка моего тела. Наконец перед самым рассветом я смогла уснуть, пускай и беспокойным сном, и тут же оказалась на нашей с фавном поляне. Киро подбежал ко мне, схватил за плечи и вгляделся в лицо:

– Амедеа, я не чувствовал тебя со вчерашней ночи, ты совсем не спала? Что случилось? Ты не хочешь меня видеть?

Я обняла фавна почувствовав такое долгожданное тепло, и непрошенные слезы начали заливать лицо.

– Киро, помоги мне, я не знаю, где я, меня заперли в каком-то погребе, и я не могу выбраться уже вторые сутки. Кажется, я заболела, мне очень плохо, Киро…

Сбивчивые мольбы потерялись в плаче, пока парень гладил меня по волосам и целовал в мокрые щеки.

– С тобой ничего не сделали? Тебя не обидел никто?

Рычащие нотки проскальзывали в его речи. Я помотала головой и уткнулась в его горячую грудь. Фавн с облегчением выдохнул, но все же волнение переполняло его:

– Амедеа, мне нужно знать хотя бы примерно, где ты! Постарайся вспомнить какие-нибудь детали, но быстрее, ты в любую минуту можешь проснуться, и тогда я уже не смогу помочь.

Я задумалась, судорожно соображая. Мысли разлетались как стая птиц. Я не могла сосредоточиться, охваченный жаром мозг работал медленно. Все же сумев взять себя в руки, я неуверенно произнесла:

– Я не слышала шума реки, значит, она не рядом. Вряд ли это поможет… – Слезы бессилия заполнили глаза, но вдруг я вспомнила: – Ах, вот, я заметила, что недалеко от того места, где меня держат, растут два дуба, стволы которых переплетаются в один. Это единственное, что я смогла разглядеть перед тем, как меня затолкали в подвал, прости…

Взгляд Киро прошелся по мне и окатил лавиной чувств.

– Амедеа, тебе не за что извиняться, я найду тебя, обещаю…

Фраза еще звучала в ушах, когда я открыла глаза, проснувшись. Я ощутила приступ тошноты и согнулась пополам. Меня вырвало водой, но жар не падал. Я чувствовала, как выкручивает каждую клеточку моего тела. Боль была нестерпимой, и меня накрыла спасительная темнота.

***

Где-то в лесу послышался волчий вой. Дюжина зверей собралась на поляне, в центре которой стоял фавн. Он обеспокоенно обвел глазами собравшихся и чуть дрогнувшим голосом спросил:

– Знает ли кто-нибудь из вас, дети мои, где находятся два дуба, что стволами своими сплетаются в один? Отведите меня туда, и я век вам буду благодарен.

Тишину разрезал орлиный крик, и на плечо фавну уселась огромная птица.

– Ну что ж, веди скорее, друг мой. – Фавн повернулся и нашел глазами темно-коричневого волка: – Амико, за мной, ты мне понадобишься.

Орел взмыл ввысь, громко хлопая крыльями, и за ним скользнули две тени, практически не различимые в ночной чаще.

Когда они оказались в нужном месте, орел улетел, оставив фавна с волком одних. Но Киро не стал медлить. Нужно было найти сам подвал.

– Амико, вперед! – указал тот волку. И зверь, потянув носом, рванул на север.

Фавн догнал его у небольшого холма, в котором виднелась железная дверь, ведущая в подвал.

– Она здесь. – выдохнул Киро, но страх сковал его сердце. Что, если он не успел?

Сломав замок, будто игрушку, он открыл дверь. Волк остался снаружи. Киро же с замиранием сердца спустился вниз.

В сыром подвале глаза выцепили небольшую фигуру, которая неподвижно лежала в темном углу, свернувшись комочком. Внутри все похолодело, и фавн в два шага оказался рядом. Подхватив девушку на руки, он прислушался. Еле слышное дыхание щекотало его кожу, и он облегченно выдохнул:

– Еще жива.

Но у девушки был сильный жар, и, судя по всему, она не спала. Нет, она была без сознания.

Злость на тех, кто это сделал с ней, заволокла душу фавна красной пеленой, но волнение за Амедею пересилило все остальные чувства. Он быстро вынес практически невесомую девушку наружу и помчался к ее дому с немыслимой скоростью. Ночь еще не утратила своих прав, и фавн с легкостью скользнул к дому Амедеи незамеченным. Киро заглянул в окно и увидел деда. Тот, опершись на руки, сидел за столом с опущенной головой. Глаза его были полны ужаса и горя.

Фавн не стал медлить и постучал в окно. Он хотел оставить девушку на пороге, но понял, что не сможет. Она была такая хрупкая, так нежно прижималась к нему, как будто чувствовала в нем свое единственное спасение. И фавн не смог ее оставить. Какая-то незримая нить связывала их. Киро понимал, что должен передать ее из рук в руки. Он дождался, пока дверь открылась, и встретился глазами с дедом. У него на лице не осталось ни кровинки, когда он увидел, в каком состоянии его внучка и кто ее принес.

– Это снова ты… – В словах дедушки не было обвинения. Напротив – он, как никто другой, знал, что этот фавн вреда не причинит.

– Да, это снова я. – Он занес девушку в дом. – И снова передаю вам ее из рук в руки, надеясь, что она выживет. Все как тогда… – Голос фавна дрожал, а в глазах застыла неподдельная боль.

Дед кивнул, и через мгновение Киро исчез, как будто его никогда и не было на этом пороге.