– Может, Элфрида как раз подъедет.
Джеффри покатил тачку по изрытому колеями проулку и поставил у обочины. Прислонившись к изгороди, как усталый пожилой крестьянин, он достал пачку сигарет и прикурил от своей старой стальной зажигалки. День угасал. Он смотрел на потемневшее, затянутое облаками небо. Море было синевато-серое, в белых барашках. У подножия скал глухо рокотали буруны, влажный туман с моря оседал на щеках.
Джеффри вспомнил полузабытые стихи:
Хрупка моя хрустальная обитель,
Все бури Корнуолла рвутся в двери,
Плывут, белея, корабли зимы
По пустоши, где цвел недавно вереск.
Он стоял, пока не докурил сигарету, потом швырнул окурок и повернул к дому, но в этот момент увидел свет фар. Они приближались с восточной стороны, мигая на поворотах. Джеффри остановился. Появилась старенькая синяя «фиеста» и осторожно повернула на Эмбло. Он понял, что это Элфрида, ступил на дорогу и замахал руками. Машина остановилась. Он отворил дверцу, сел на сиденье и вдохнул знакомый аромат. Элфрида всегда душилась этими духами.
Он сказал:
– Не стоит останавливаться на шоссе. Тут ездят тракторы и автобусы с немецкими туристами. Свернем в проулок.
Элфрида последовала его совету.
– Привет! – сказала она.
– Ты все-таки приехала.
– Пять часов добиралась.
– Легко нашла дорогу?
– Ты отлично нарисовал схему.
– А кто это на заднем сиденье?
– Мой пес Горацио. Я ведь говорила тебе, что он тоже приедет.
– А я с такой ненавистью смотрел на телефон. Боялся, что ты позвонишь и скажешь, что передумала.
– Ни за что, – сказала Элфрида и перешла к делу: – Это подъезд к твоему дому?
– Он самый.
– Узковат.
– Ничего, проедем.
– Тогда вперед.
Джеффри засмеялся:
– Вперед.
Элфрида нажала на педаль газа, и машина осторожно въехала в узкий проезд.
– Как дорога? – спросил Джеффри.
– Нормально. Правда, я немного нервничала – давно не отправлялась в такие дальние поездки. Знаешь, незнакомые магистрали и громыхающие автофургоны ужасно действуют на нервы. Я ведь не на «феррари».
– У тебя хорошая машина.
Снаружи у коттеджа зажегся свет, – видимо, Серена услышала шуршание гравия. Фонарь осветил открытую площадку с высокой гранитной стеной.
– Остановимся здесь, – скомандовал Джеффри.
Тут откуда-то выскочили две овчарки и с оглушительным лаем запрыгали вокруг машины.
– Не пугайся, – сказал Джеффри, – это Тарбой и Финдус. Они не кусаются.
– И Горацио не тронут?
– И его.
Они вышли из машины и выпустили Горацио. Собаки обнюхали его, и он с умиротворенным видом вскинул лапу под ближайшим развесистым кустом.
На Джеффри такая непринужденность произвела впечатление.
– Какой он породы?
– Неизвестно. Но хороший пес, спокойный и чистоплотный. Он может спать со мной в комнате. Я привезла его корзинку.
Джеффри открыл багажник «фиесты», вынул оттуда потертый чемодан и большой бумажный пакет.
– Приехала с собственным довольствием?
– Это еда для Горацио и его миска.
С заднего сиденья Элфрида достала корзинку Горацио и еще один объемистый бумажный пакет. Дверцы машины захлопнулись. Джеффри пошел по вымощенной плитами дорожке и повернул за угол дома, Элфрида последовала за ним. И сразу же на них налетел ветер с моря. Джеффри поставил чемодан Элфриды, отворил дверь, и она вошла в кухню.
Двое ребятишек, сидящие за столом, уставились на нее. Серена, раскрыв объятия, шагнула навстречу.
– Джеффри, ты и правда нашел Элфриду! Вот умница, отправился отвезти мусор, а возвратился с вами. Как точно рассчитал! Тяжелая была поездка, да? Хотите чая и что-нибудь перекусить? Ах, вы же еще не познакомились с ребятами. Это Бен, а это Эми. А это Элфрида, птички мои.
– А мы знаем, – сказал мальчик. – Вы ведь только о ней и говорили. – Он был темноволосый, а его младшая сестричка – светленькая.
Бен встал из-за стола и подошел пожать руку Элфриде, с интересом косясь на ее багаж в ожидании подарка. Он был смуглый, с темными отцовскими глазами и копной густых черных волос. Придет время, и этот парнишка разобьет не одно нежное сердечко, подумала Элфрида.
Джеффри оставил чемодан у лестницы и тоже вошел в кухню.
– Привет, папа.
– Привет, Бен. Сделал домашнее задание?