В канун Рождества

– Разумное решение. Это пойдет вам на пользу. Куда же вы едете?

– На самый краешек Корнуолла. Туда, где чихнешь – и рискуешь свалиться со скалы в Атлантический океан.

– Корнуолл? – На лице Оскара отразилось изумление. – Почему Корнуолл?

– Потому что там живет мой кузен. Зовут его Джеффри Саттон, и он ровно на два года моложе меня. Мы с ним давние друзья. Он из тех милых людей, которым можно запросто позвонить и сказать: «Я хочу приехать и пожить у тебя». И он наверняка ответит: «Приезжай». Причем так, что веришь: он действительно этому рад. Так что мы с Горацио завтра выезжаем.

Оскар в сомнении покачал головой:

– Никогда не слышал, что у вас есть кузен. И вообще какие-то родственники.

– Что ж я, по-вашему, родилась от непорочного зачатия?

– Да нет. Просто я удивлен.

– Я не часто вспоминаю о своей семье. – Элфрида сбавила тон. – Живу сама по себе. Но Джеффри – особенный родственник. Мы с ним не теряем связь.

– У него есть жена?

– Даже две. Правда, первая уже в прошлом. Это была настоящая головная боль по имени Доди. Думаю, его пленили ее хорошенькое личико и беззащитность, но вскоре выяснилось, что он связал себя узами брака с жуткой эгоисткой и бездельницей. Она стремилась под любым предлогом ускользнуть из дома, и Джеффри тратил чуть ли не весь заработок на оплату кухарок и нянь для дочерей.

– И что же произошло с их браком? – с интересом спросил Оскар.

– Когда девочки выросли, получили образование и сами начали зарабатывать деньги, Джеффри ушел. К Серене. Она прелестная женщина, намного моложе его. Работала цветочницей, делала букеты для всяких там званых вечеров и прочее. Джеффри знал ее давно. Он ушел от жены и с работы одновременно и уехал с Сереной подальше от Лондона. Когда кончился пренеприятный бракоразводный процесс, женился. У них есть сын и дочь. Живут они скромно, разводят кур и летом пускают туристов. Постель и завтрак.

– Счастливы?

– О да!

– А дочери от первого брака?

– Я потеряла с ними связь. Старшую зовут Никола. Она вышла замуж, родила ребенка. Неприятная особа, вечно всем была недовольна и жаловалась, что судьба к ней несправедлива. По-моему, она всегда завидовала Кэрри.

– Родной сестре?

– Именно. А вот Кэрри – прелесть. Вся в Джеффри. Лет десять назад, когда мне делали операцию, она приехала и шесть недель ухаживала за мной. Я тогда жила в маленькой квартирке в Патни. Кэрри все взяла в свои руки, и мне было с ней очень хорошо. – Элфрида нахмурилась, что-то подсчитывая в уме. – Сейчас ей должно быть около тридцати.

– Она замужем?

– Не думаю. Знаю, что она жила в Австрии, работала в туристической компании, инструктором по лыжам. Больше всего на свете она любила лыжный спорт. Что бы там ни было, я уверена – Кэрри счастлива. Кажется, чай заварился. – Элфрида наполнила кружку Оскара и отрезала ломтик пряника. – Так что у меня есть родственники, хотя и не очень близкие. – Элфрида улыбнулась. – А у вас?

Оскар поскреб в затылке:

– Как и вы, я не очень хорошо представляю, где они сейчас находятся и чем занимаются.

– Расскажите.

– Ну… – он задумчиво жевал пряник, – моя бабушка была шотландкой. Как вам для начала?

– Неплохо!

– У нее был дом в Сазерленде, большое поместье, ферма.

– Состоятельная леди.

– Обычно я проводил у нее летние каникулы, но она умерла, когда мне было шестнадцать лет, и больше я туда не ездил.

– Как называлось поместье?

– Корридейл.

– Наверное, дом был огромный?

– Да нет. Но очень удобный. Мне запомнились сытная еда, резиновые сапоги и удочки, разбросанные по всему дому. И чудесные запахи: цветы, пчелиный воск – им полировали мебель, аромат поджаривающихся тетеревов и куропаток.

– Восхитительно! Даже слюнки текут. Ваша бабушка наверняка попала в рай.

– Не знаю. Хотя она была необычайно талантлива и ни на что не претендовала.

– Талантлива в чем?

– У нее был талант жить. И несомненно, музыкальный. Она была замечательной пианисткой. Думаю, я унаследовал способности к музыке от нее, и именно она направила меня на эту стезю. В Корридейле всегда звучала музыка. Она стала частью моей жизни.

– Что еще вы там делали?

– Не помню. По вечерам охотился на зайцев. Ловил форель. Играл в гольф. Бабушка пыталась научить меня, как целиться в лунки, но с ней я не мог состязаться. Приезжали гости, и мы играли в теннис, а если было тепло, что случалось редко, я на велосипеде ездил к морю купаться. В Корридейле не важно было, что ты делаешь. Это был отдых, и очень веселый.

– И что же случилось потом?

– Бабушка умерла во время войны. Поместье унаследовал мой дядя и переехал туда жить.

– Он приглашал вас на летние каникулы?

– Мне исполнилось шестнадцать лет. Я был весь погружен в музыку. Сдавал экзамены. Другие интересы, другие люди. Другая жизнь.

– Он так там и живет? Я имею в виду, ваш дядя.

– Нет, теперь он живет в Лондоне, неподалеку от Альберт-холла.

– Как его фамилия?

– Маклеллан. Гектор Маклеллан.

– Великолепно! У него есть килт и рыжая борода?

– Нет, он уже очень стар.

– А Корридейл?