Энциклопедия юридическая в 15 томах. Том 12 (С–Т)

Хотя и в иносказательной форме, В. Д. Спасович выступал сторонником отмены смертной казни, будучи уверенным в том, что обществу «не только возможно, но и удобно существовать без палачей». В. Д. Спасович выступал и против распространенных в России телесных наказаний, называя их казнью телесной. Данный вид наказаний, полагал он, намного хуже смертной казни в двух отношениях: 1) унижает наказанного; 2) ожесточает и портит человека. Сохранение же телесных наказаний в законодательстве России и других стран объясняется дешевизной и быстротой применения наказания. «Не много стоит ворох розог, человека выпоряют и отпустят потом на все четыре стороны света». Другая причина живучести телесных наказаний кроется в нравах и темпераменте народа. Например, в России «нет никакой возможности заменить теперь же розгу, как дисциплинарную меру, чем-нибудь другим в крестьянском быту». В данном случае мы видим пример того, насколько глубоко внедрились в сознание людей крепостнические порядки, что даже такой прогрессивный деятель, как В. Д. Спасович, видит в розге единственно возможный способ наведения порядка в крестьянской среде, в отношениях крестьян с государством и иными лицами.

Перечень демократических воззрений В. Д. Спасовича в области уголовного права отнюдь не ограничивается сказанным. Все «тридцать ошибок», найденных царским правительством в его «Учебнике уголовного права», в действительности являются утверждением прогрессивных начал в уголовном праве, к которым оказалось не готовым правительство, но которые впоследствии оно вынуждено было в той или иной части воплощать в действующее уголовное законодательство России с тем, чтобы резко не диссонировать с законодательством передовых стран Западной Европы.

В. Д. Спасович профессионально занимался и литературным трудом, подготовив и опубликовав в «Вестнике Европы» и других периодических изданиях ряд статей о Гамлете, А. С. Пушкине, М. Ю. Лермонтове. А. Мицкевиче и других известных литераторах.

ПП. Т. 20. С. 396 – 398.

СПЕЦИАЛИСТ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

1. Специалист – лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях в порядке, установленном УПК РФ, для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию.

2. Вызов специалиста и порядок его участия в уголовном судопроизводстве определяются статьями 168 и 270 УПК РФ.

3. Специалист вправе:

1) отказаться от участия в производстве по уголовному делу, если он не обладает соответствующими специальными знаниями;

2) задавать вопросы участникам следственного действия с разрешения дознавателя, следователя и суда;

3) знакомиться с протоколом следственного действия, в котором он участвовал, и делать заявления и замечания, которые подлежат занесению в протокол;

4) приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда, ограничивающие его права.

4. Специалист не вправе уклоняться от явки по вызовам дознавателя, следователя или в суд, а также разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу в качестве специалиста, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном статьей 161 настоящего Кодекса. За разглашение данных предварительного расследования специалист несет ответственность в соответствии со статьей 310 Уголовного кодекса Российской Федерации. (ст. 58 УПК РФ).

СПЕЦИАЛЬНЫЕ ОТДЕЛЫ БЫСТРОГО РЕАГИРОВАНИЯ (СОБР) – подразделения криминальной милиции, создаваемые в структурах Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД РФ и региональных управлений по борьбе с организованной преступностью.

Summum jus, summa injuria – «высшее право – высшая несправедливость»; высшая законность – бывшее беззаконие.

СПИРИДОНОВ Лев Иванович (1929 – 1999) – доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, заслуженный деятель науки РФ.

В 1952 г. окончил Ленинградский юридический институт.

В 1966 г. Л. И. Спиридонов защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Правовое регулирование внутрихозяйственной деятельности колхозов», в 1973 г. – докторскую диссертацию на тему: «Социальное развитие и право».

Работал адвокатом, с 1966 по 1975 г. работал научным сотрудником, заведующим лабораторией НИИ комплексных социальных исследований при ЛГУ. С 1975 по 1978 г. Л. И. Спиридонов возглавляет кафедру уголовной политики и уголовного права в Академии МВД СССР. С 1978 г. работает в Ленинграде (С.-Петербурге) в высших учебных заведениях МВД, в том числе, в 1991—1997 гг. заведующим кафедрой государственно-правовых дисциплин СПб высшей школы МВД России.

Сфера научных интересов: теория и социология права, социология уголовного права и криминология.

Автор 143 научных работ (изданных при жизни), в том числе трех работ на немецком языке и 34 научных работы, опубликованных в закрытых изданиях МВД СССР. Основные научные труды: «Социальное развитие и право» (Л., 1973); «Проблемы социального планирования (некоторые актуальные вопросы теории и практики)» (Л.. 1974) (всоавт.); «Комплексные социальные исследования» (Л., 1976) (в соавт.); «Эффективность действия правовых норм» (Л.. 1977) (всоавт.); «Общественное мнение и право» (Л., 1985) (в соавт.); «Социология уголовного права» (М., 1986); «Абстрактное и конкретное в советским правоведении» (1987) (всоавт.); «Теория государства и права» (СПб., 1995; М., 1996, 1998, 2001); «Криминология» (СПб., 1995, 1998) (в соавт.). После смерти изданы: «Избранные произведения: Философия и теория права. Социология уголовного права. Криминология» (СПб., 2002), включая ранее не опубликованные незавершенные работы «Философия права», «Человек. Познание. Общество» (переизд.: Известия вузов. Правоведение. СПб., 2009. №6); «Избранные произведения по теории права» (СПб., 2009) и «Размышления о состоянии современной юридической науки (отрывки из занятий с аспирантами по теории права)» (История государства и права. 2009. №24).

ПН. Т. 4. С. 572 – 573.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Справедливость – это понятие о должном, содержащее в себе требование соответствия общественных отношений, правовых законов, общественного порядка общечеловеческим ценностям. Понятие справедливости, благодаря своей многозначности, используется в различных сферах познания и практики: в социально-гуманитарных науках, политической риторике, повседневном общении и т. д. Отсутствие семантической определенности этого понятия приводит к тому, что в современной научной и публицистической литературе широко представлены исследования, в которых доказывается приоритетность справедливости («Справедливость выше права!») над правом или же, наоборот, проводятся альтернативные мысли о том, что право включает в себя справедливость как неотъемлемую часть, а также сентенции о том, что справедливость возможна только под патронажем права (закона).

Поскольку традиционно принято обращаться к справедливости как символу долженствования, можно предположить, что до ее символизации и замещения исходного смысла разного рода технологическими и сциентистскими представлениями, справедливость воспринималась как способ бытия. По всей видимости, изначально справедливость существовала не как фигура речи, а как действие. Хотя в языке не сохранилась глагольная форма понятия справедливости, без допущения о том, что справедливость когда-то практиковалась как любое другое действие, сложно объяснить, почему за справедливостью закрепилась функция критерия оценки событий, явлений или конкретных действий.

В этой связи представляется правильным рассмотреть общепринятые толкования справедливости таким образом, чтобы в результате были выявлены значения справедливости как способа бытия (или действия). Полученные значения должны быть соотнесены с понятием права, и только затем следует подойти к решению вопроса о возможности установления между ними иерархических отношений.

Принято считать, что исторически первое понимание справедливости связано с непререкаемостью норм общественной жизни. Справедливость практиковалась как «уклад жизни» и выражалась в действиях, направленных на поддержание сложившегося порядка, и действиях, предотвращающих сомнения или попытки нарушения ее незыблемости. Платон считал справедливость «добродетелью великих душ» и, определив ее как один из высших нравственных принципов, стремился вывести за рамки повседневной общественной жизни. Подобные трактовки справедливости отражают общественные отношения, для которых характерны традиционность и «мягкие» формы социального неравенства. Очевидно, что они не требуют сложных форм социального регулирования, т.к. регламентируются обычаем и не предполагают позитивное право.

В противовес Платону, Аристотель в своем учении об уравнительной и распределительной справедливости возвращает справедливости ее утилитарный смысл. Уравнительная справедливость характеризует состояние обычных дел: «что-то обсуждали и достигли такой-то договоренности». Распределительная справедливость определяет процесс поиска договоренностей относительно сложных взаимодействий, требующих контроля со стороны некоего суверена. Поскольку распределительная справедливость определяет опосредованные отношения сторон, то ретрибутивной силы обычая оказывается недостаточно, и возникает необходимость закрепления договоренностей в письменных нормативных установлениях, сам факт наличия которых символизирует справедливость. В этом случае постановка вопроса об иерархии справедливости и права оказывается бессмысленной, так как эти сущности указывают на одну и ту же цель, достигаемую в совместных действиях.

Начиная с эпохи Нового времени, благодаря влиянию теорий общественного договора на социальные практики, из содержания понятия справедливости постепенно элиминируется идея ее происхождения в процессе определенной деятельности. В качестве источников справедливости определяются метафизические естественный закон, разумная природа человека или божественная воля. В результате справедливость начинает рассматриваться как самодостаточная, непосредственно не связанная с социальными практиками, ценность, которая может служить критерием оценки деятельности государства в отношении общества. Использование справедливости как формального критерия оценки благополучия социального порядка приводит к открытию сущностных противоречий между интересами государственной машины и общества. Они обнаруживаются, в частности, в диссонансе правовых ценностей, одним из проявлений которого является сама постановка вопроса: «Действительно ли справедливость выше права?». В содержании этого вопроса зафиксирован конфликт между законами государства и общественными ожиданиями, декларируемыми и реализуемыми правовыми ценностями и идеалами. Возможность множественных интерпретаций права и справедливости, отказ от их «привязки» к социальным практикам делают данную дилемму «справедливость или право» риторической фигурой, удобной для ведения символической борьбы теми или иными социальными силами.

Одним из вариантов возвращения к «деятельностной» модели справедливости представлено в теории Дж. Роулза. Данная теория строится на трех базовых допущениях, которые, к сожалению, не всегда учитываются ее адептами. Во-первых, Дж. Роулз предлагает рассматривать социальные практики любого вида во всех сферах общественной жизни по типу игровой деятельности[1 - Ролз Дж. Справедливость и честность // Логос. – 2006. – №1. – С. 35.]. Действуя в рационально устроенной системе позиций и связей, социальный агент руководствуется принципами справедливости, которые даны ему априори[2 - На признание Дж. Роулзом априорности принципов справедливости указывает следующее положение его теории: «…Во-первых, каждое лицо (person), принимающее участие в какой-любой практике, или находящееся в сфере ее воздействия, имеет равное право на наиболее обширную свободу, совместимую с такой же свободой всех остальных; и, во-вторых, неравенство допустимо только в том случае, если разумно ожидать, что оно будет выгодно для всех и при условии, что общественное положение и те должности, с которыми оно связано, или из которых оно вытекает, являются доступными для всех». // Там же. – С. 36.]. Как видим, и это составляет суть второго допущения Дж. Роулза, принципы справедливости оказываются родом нормативных суждений, которые сопровождают социальные практики регламентарно, налагают ограничения на общественное положение и должности, но не определяют их изначально и по существу.

Третье допущение данной теории состоит в том, что она имеет своим предметом только общественные институты, а справедливость как свойство, присущее отдельным действиям и лицам, в ней принципиально не рассматривается. Это связано с тем, что Дж. Роулз, являясь сторонником эгалитаризма, убежден, что без силы государства, как арбитра человеческих дел, справедливость не возможна. Государство, конституция обеспечивают и охраняют «игровое поле» социальных практик. Они же предполагают создание системы «искусственных» добродетелей, настроенных на справедливость. Думается, что теория справедливости Дж. Роулза описывает состояние дел, сложившееся в государствах с развитыми правовыми системами и формами дисциплинирования общества. А признание необходимости «искусственных» добродетелей для управления поведением превращает справедливость в один из формальных принципов права, содержание которого определяется деятельностью законодателя и практикой правосудия. В сфере индивидуального бытия справедливость оказывается родом честности, которая проявляется в действиях «игроков», принявших правила «игры» и стремящихся к максимизации минимума возможных достижений.

В отличие от рассмотренных выше трактовок справедливости в ее отношении к праву, феноменология закрепляет за феноменами справедливости и права атрибут актуальности. Это оказывается возможным благодаря тому, что феноменология возвращает субъекту права волю, потребности, интересы, право усмотрения и т. д. Кроме того связь актуальности и субъектности проявляется в преобразовании смыслов права в цель и схему действия, то есть в том, что принято называть «освоением». В терминологии Э. Гуссерля освоение в значении условия жизненного мира получило название «самоосмысление», которое направлено на прояснение всей совокупности волящей и деятельной жизни в отношении того, что это «Я» собственно хочет, к чему оно стремится в своей жизни. Результатом такой работы по самопрояснению выступает формирование представления о «согласованном стиле осуществления будущей жизни вообще»[3 - Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная философия. Введение в феноменологическую философию. – СПб.: Владимир Даль, 2004. – С. 361.].

В этом контексте особый интерес представляет понимание Э. Гуссерлем сущности общества и, следовательно, такого социального явления как право. В частности, в работе «Статьи об обновлении» философ утверждает их субъективированный характер: «Сообщество есть личностная, так сказать, состоящая из множества тел и все же связанная субъективность. Отдельные личности суть ее „члены“, функционально связанные друг с другом посредством многообразных „социальных актов“, духовно соединяющих личность с личностью…»[4 - Гуссерль Э. Статьи об обновлении //Вопросы философии. – 1997. – №4. – С. 122.]. Основная цель человеческих объединений, по мнению Э. Гуссерля – это «обновление» содержания духовных задач человечества. При этом одним из условий достижение этой цели с учетом требования сохранения преемственности между этапами развития человечества является наличие (априорная данность) норм и ценностей. Их значение в процессе духовного роста общества состоит в том, что человек «живет в борьбе за „наполненную ценностями“, защищенную от последующего обесценивания, падения ценности, разочарования, возрастающую в своем ценностном содержании жизнь»[5 - Там же. – С. 124.]. В процессе свободных размышлений возможен переход к другим стремлениям – как сделать исходный мотив «ценности личностного бытия» очевидным и понятным как обеспечить внешнее признание достижения целевых ценностей? Это стремление к ясности и является источником норм. Разумное стремление понимается в данном аспекте как стремление придать личностной жизни форму понятности в отношении тех или иных ее позиций в суждениях, оценках или практики и, в соответствии с ней, форму законности или разумности.

Отсюда следует, что справедливость, представленная в содержании правовых норм или ценностей, не может получить значимость для субъекта как бы «задним числом». Она должна быть «соображением разума», т.е. результатом желания и воли к признанию жизненной важности разумной саморегуляции, и только потом представляться вовне как общее требование.

Думается, что правомерно выделять два аспекта справедливости – внутренний (идеологический) и внешний (предметный) аспекты. С позиции первого аспекта справедливость связана с такими правовыми идеями как порядок, мера, равенство и свобода. Во внешнем измерении справедливость связана с условиями и конкретными средствами их реализации в правосознании и правовой деятельности. При этом, если во внутреннем аспекте правовые идеи самоочевидны, универсальны и самодостаточны, то во внешнем она существует только как возможность, обусловленная конкретным содержанием действий, отношений, интересов, мотивов субъекта права. Обнаруженное противоречие между различными измерениями призвано объяснить тот факт, что в действительности справедливость как идея или установочно-оценочный акт всегда реализуется как отрицание или ограничение условий правовой коммуникации. Признание субъектами безусловной ценности и нормативности справедливости оказывается более «жестокой рамкой», ограничивающей поведение человека, чем право как совокупность норм, установленных государством. Справедливость оказывается в результате способом бытия человека, возложившего на самого себя обязательство разумной саморегуляции. Подобная трактовка справедливости, сближающая ее с концептом базовой нормы Г. Кельзена, может стать основанием возрождения ценностей права и достижения качественных изменений в состоянии современной правовой культуры.

Пантыкина М. И.

СР

СРОК СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ – уголовно-процессуальный закон допускает продолжительность содержания под стражей при расследовании по уголовному делу не более двух месяцев. В случае невозможности закончить предварительное следствие в срок до 2 месяцев и при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения этот срок может быть продлен судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня в порядке, установленном частью третьей статьи 108 УПК РФ, на срок до 6 месяцев. Дальнейшее продление срока может быть осуществлено в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, только в случаях особой сложности уголовного дела и при наличии оснований для избрания этой меры пресечения судьей того же суда по ходатайству следователя, внесенному с согласия руководителя соответствующего следственного органа по субъекту Российской Федерации, иного приравненного к нему руководителя следственного органа либо по ходатайству дознавателя в случаях, предусмотренных частью пятой статьи 223 УПК РФ, с согласия прокурора субъекта Российской Федерации или приравненного к нему военного прокурора, до 12 месяцев.

Срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений, судьей суда, указанного в части третьей статьи 31 УПК РФ, или военного суда соответствующего уровня по ходатайству следователя, внесенному с согласия в соответствии с подследственностью Председателя Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации либо руководителя следственного органа соответствующего федерального органа исполнительной власти (при соответствующем федеральном органе исполнительной власти), до 18 месяцев.

СРОК ТРУДОВОГО ДОГОВОРА – трудовые договоры могут заключаться:

1) на неопределенный срок;

2) на определенный срок не более пяти лет (срочный трудовой договор), если иной срок не установлен настоящим Кодексом и иными федеральными законами.

Срочный трудовой договор заключается в случаях, когда трудовые отношения не могут быть установлены на неопределенный срок с учетом характера предстоящей работы или условий ее выполнения, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом и иными федеральными законами.

Если в трудовом договоре не оговорен срок его действия, то договор считается заключенным на неопределенный срок.

В случае, если ни одна из сторон не потребовала расторжения срочного трудового договора в связи с истечением его срока, а работник продолжает работу после истечения срока трудового договора, трудовой договор считается заключенным на неопределенный срок.

Трудовой договор, заключенный на определенный срок при отсутствии достаточных к тому оснований, установленных судом, считается заключенным на неопределенный срок.

(в ред. Федерального закона от 30.06.2006 N 90-ФЗ)

Запрещается заключение срочных трудовых договоров в целях уклонения от предоставления прав и гарантий, предусмотренных работникам, с которыми заключается трудовой договор на неопределенный срок (ст.58 ТрК).

Stabit praesumptio doneo probetur in contrarium – презумпция действует до тех пор, пока не доказано обратное.

СС

ССЫЛКА – вид уголовного наказания; состоит в удалении осужденного из места его жительства с обязательным поселением в определенной местности. Появилась еще в Римской империи, заменив собой изгнание. Ссылка применялась здесь как средство избежания смертной казни для небольшой группы наиболее знатных римских граждан.