Не вернулся

Свадебные фото в рамах Вера уложила в красивый короб, специально для них купленный. Да, сейчас больно. Невыносимо. Даже просто смотреть на них, счастливых молодожёнов десятилетней давности. Но пройдёт время, и женщина сможет снова любоваться без примеси горя на памятные фото.

Долгое время Ягодкина не находила в себе сил взяться за разряженный телефон, припрятанный в тёмном коридорном углу. Но и по-прежнему игнорировать вещь не представлялось возможным. Если раньше, в течение сорока поминальных дней, женщина искала в осиротевшей квартире силуэт покойного супруга и чувствовала себя в ней хоть и подавленно, но тем не менее комфортно, то теперь энергетическая атмосфера милого жилья стала давящей.

Мрачный угол, где лежал сотовый, необъяснимо пугал. Особенно с наступлением темноты. Передвигаться по жилью даже при включенном свете стало тревожно. Безо всяких причин кровь стыла в жилах, волосы на затылке шевелились да поднимались дыбом. Воздух будто сгустился и потяжелел.

Просторная двушка потеряла уют и превратилось в место, в котором, кроме жильцов, словно есть кто-то ещё. Невидимый, молчаливый и совсем не дружелюбный. Потусторонний страх настолько заполонил нутро, что вдова решила взяться за дело, которое так долго откладывала.

В четыре утра она вышла на покрытую тенью детскую площадку во дворе своего жилого комплекса, присела на лавочку, что получше спряталась от обзора из окон многоэтажек. Распаковала спиртовые салфетки. Надела резиновые перчатки. Трясущимися руками сняла с телефона чехол. Выяснилось, что небольшое количество тухлой крови внутри чехла и было распространителем зловония. Веру затрясло от ужаса, в глазах потемнело. От боли перекосило тело и захотелось заорать истошно, душераздирающе, чтобы стёкла полопались.

Сам телефон смрадом не пах. Он фонил гарью металла. Как сбивчиво рассказал Николай, фургон вёз раненых. В кабине сидели водитель, Костя и военный хирург. Машина подорвалась на мине и мгновенно вспыхнула. Раненые солдаты сгорели заживо без шанса на спасение. Трое из кабинки выскочили в разные стороны. Туда, куда метнулись Костик и врач, прилетела артиллерия. Водитель оказался единственным выжившим и сейчас проходил реабилитацию в Москве после ранения.

Телефон всё запомнил. Взрывы, муки близкого, родного мужчины, последний его вздох. Впитал в себя кровь и запах, страдания умирающего от смертельных ран человека. Как долго Костя истекал кровью, метался в агонии, прежде чем отошла душа?

«А меня там не было», – выстрелила стальным криком невыносимая мысль. – «Я не поддержала, не укрыла, не уберегла. Не облегчила страдания. Как с этим грузом жить-то теперь?».

«У войны, деточка, не женское лицо», – отозвалась на крик её мудрая женская часть. – «Когда государство защищает свои границы и решает жизненно важные вопросы для своего существования, всегда есть жертвы. Твой Костя погиб достойно, героически. Гордись».

Ягодкина осознала, что не в силах хранить сотовый в квартире, в руках держать не в состоянии. Вещь будто не стонала, а заупокойно выла. Не нужны были ни фотографии в его памяти, ни музыка, ни переписки – ничего. Ушёл владелец, и телефон обязан последовать за ним. Аппарат больше не принадлежал живым. Его стоило вернуть по назначению.

Марат спокойно выслушал младшую невестку насчёт телефона брата, поддержал. Привёз на кладбище. Качественно прикопав сотовый в свежем земляном холмике на могиле мужа, дабы никто не смог ни легко найти, ни запросто отрыть, вдова почувствовала колоссальное облегчение.

***

Захоронение было сплошь усыпано венками. Только от друзей лежало больше десяти штук. Вера невольно улыбнулась. Их с Костиком разность в характерах налицо!

Товарищей у супруга водилось пруд пруди. Общительный, отзывчивый, порядочный, Константин легко заводил нужные знакомства. Не выгодные, а именно настоящие. С офигенными беседами, взаимопомощью, в горе и в радости. Все приятели – простые трудолюбивые мужики, и жёны у них такие же. Улыбчивые гостеприимные хозяйки.

Бывшая учительница не умела дружить. Нет, не творила гадости людям, не жадничала, не сплетничала, не страдала навязчивостью или занудством. Просто не обладала способностью выстраивать тёплый контакт. Сторонилась, едва к ней проявляли хоть какое-то внимание. Напрягалась, если приближались с попыткой познакомиться поближе.

Так выстроилась её жизнь, основанная на базе из предательств, обвинений и ссор, – в первую очередь, взращенной внутри родной семьи Пичугиных. Мама и усопший папа не поддерживали друг друга, да и любили как-то странно, или даже криво. Откуда детям научиться иному?

Вера – закрытая необщительная толстушка. Работа, дом, семья. И книги. Много книг! Чтение для неё – и хобби, и отдых, и наслаждение, и взаимодействие с внешним миром. Костя при знакомстве, едва немного пообщался с Пичугиной, сразу сказал, что та пипец какая умная. Верочка от приятных слов расцвела краше куста розы в палисаднике.

Ягодкин Константин – бывший спецназовец, атлет, спортсмен. В воинской части ни дня не проводил без плавания в бассейне. Четыре часа утра как по расписанию – утренний бег. Физическая нагрузка не отменялась ни в отпуске, ни в плотных трудовых буднях. Мамочки на детской площадке не без удовольствия разглядывали статного военного, когда тот выходил поиграть с маленьким Арсением.

Вера терпеть не могла спорт ни под каким соусом. Йога, растяжка, танцы – нет уж, извольте. А Костя не выносил читать. Даже посты в соцсетях. Иногда порывался одолеть серьёзную литературу – и засыпал, едва подходила к концу первая страница.

«Надо больше читать, развиваться, прокачивать мозги!» – время от времени заявлял супруг.

«Надо, наконец, заняться спортом! Худеть», – грезила его дражайшая половина, страдальчески глядя на своё отражение в зеркале.

Оба, надумавшись вдоволь о прекрасном далёком, брались за выполнение желанных целей засучив рукава, а потом, спустя короткое время, бросали это гиблое дело.

В итоге, Ягодкины пришли к единому знаменателю по обмену опытом и талантами. Длительные совместные прогулки по улицам Краснодара дали писательнице необходимую лёгкую физическую нагрузку. Военный в совместных беседах либо через длинные голосовые (если находился на службе) с удовольствием слушал пересказы литературных трудов и Верины умозаключения к ним. Пара шла по стопам друг друга, взаимовыгодно приобретая самое лучшее.

***

Переписка с Костей висела в закрепе в самом верху мессенджера.

Сердце ёкало, едва женщина открывала приложение. Какое жуткое это новое неизведанное чувство, когда читаешь переписку, смотришь на аватарку, включаешь прослушать голосовые – а человека, которому так старательно столько лет писал, слал фотки, делился эмоциями, рассказывал о прожитых днях, событиях, ситуациях, больше не существует. И теперь никак не получается понять, не вмещается в сознание, что воспоминания есть, а физический контакт невозможен. Невозможно увидеть, услышать, улыбнуться, обнять, что-то сказать. Всё, момент упущен. Кто не успел, тот опоздал.

Их диалог в предпоследний майский день закончился поразительно фатально. В ту пятницу Ягодкины в переписке щебетали, будто заново влюблённые. Мило шутили, нежно смеялись, делились своей жизнью, такой разной на противоположных континентах планеты. Устав скрывать напряжение, Вера написала мужу, что очень волнуется и боится за него. Вооружённый конфликт, чужая земля. Он улыбнулся смайликом, спросил причину.

«Мне страшно тебя потерять. Что с тобой может что-то случиться плохое», – последовал тревожный ответ.

«Не парься, любимая! Вот увидишь, всё будет хорошо. Я вернусь».

От этих слов веяло непоколебимой уверенностью и спокойствием. Впрочем, как и всегда. Ягодкин никогда не терял бодрости духа и самообладания. После Вера ещё написала несколько смс, что очень любит мужа, что скучает, дорожит и ждёт домой. Но смски не были доставлены. Связь опять прервалась. На часах 17:28.