Марат

Кукла с проколотым сердцем

Был дождливый день в Ямусукро. Намон плела фигурку вуду. Это был необычный заказ. Ей нравилось разнообразие работы, нравился заказчик и нравилась плата.

Ливень барабанил по двускатному цинковому навесу открытой веранды. Руки старухи не останавливались – она вытягивала нитку из двух карманов у себя на животе, смазывала ее клеем и слюной, после чего макала в измельченные волоски жертвы и наматывала на каркас. Все волоски были разложены на три категории: хвост, грива и остальное.

Ее клиент был убийцей собственной матери. Уже это было интересно. Но он не остановился и вспорол живот однокласснику. Кровожадный юнец. Скоро будут новые мертвецы.

– Хватит жрать. Переводи дальше.

Марат сидел в раскладном кресле и ел лепешки из маниока. Его босые ноги лежали на ветхой зеленой оградке веранды, капли дождя затекали между пальцами ног. Взгляд старухи был черным.

– Эту доем, и все, – послушно ответил он.

На коленях он держал книгу. Это была автобиография Олауды Эквиано из народа игбо. Эквиано написал ее двести пятьдесят лет назад. Марат засунул в рот остатки лепешки, дожевал.

– «Долгое время нас прятали среди деревьев, потом вывели на дорогу. Я знал эти места. У меня появилась смутная надежда, что мы спасемся. В какой-то момент я заметил людей вдалеке. Я начал кричать и просить о помощи».

Марат вздохнул и потер глаза. Сделка с Намон обрекла его на тяжелую работу. Старуха собиралась прослушать спонтанный перевод пяти книг, в том числе огромного фолианта «Моби Дик», который Марат принес ей из библиотеки колледжа.

– «Мои вопли привели лишь к одному: наши похитители стали еще более жестокими. Мне заткнули рот и засунули меня в большой мешок. Так же они заткнули рот моей сестре и связали ей руки. И так они нас тащили, пока не добрались до своего лагеря. Нам с сестрой предложили немного еды, но мы отказались. Единственной нашей усладой той ночью было то, что мы могли обнимать друг друга и умывать в слезах».

– Бедняжки плакали, – удовлетворенно кивнула Намон.

Марат читал эту историю уже второй раз. Он понимал не все слова, и при первом прочтении ему часто приходилось заглядывать в словарь. Зато он больше не бормотал вслух – эта привычка прошла сама собой после двух недель в колледже.

Он перевернул страницу.

– «Но горе нам! Скоро мы были лишены даже маленькой радости плакать вместе. Следующий день был днем великой скорби. Он до сих пор кажется мне страшнее, чем все то, что я испытал после него. Нас с сестрой разделили. Мы пытались цепляться друг за друга, но это не помогло. Мы умоляли наших пленителей не делать этого, и это тоже не помогло».

***

Марат пришел к ведьме три дня назад. Она встретила его в дверях дома – руки в свиной крови, и воняло от нее страшно. Увидев подростка, она расхохоталась.

– Собираешься задушить меня? Или бросить крокодилу?

Марат вздрогнул, хотя и ждал подобного.

– Откуда ты знаешь?

– Кукла твоей матери рассказала, как ты ее убивал. А крокодил сыто рыгал еще три дня.

Марат отступил, потому что ее слюни летели ему в лицо.

– Когда хищника пристрелили, я вызвала его лоа. Он запомнил, как ты смотрел ему в глаза перед тем, как покормить. Он ждет тебя в животе Великого Мастера, как и бедная душа Клавинго.

По спине у Марата побежали мурашки. Он оставил в живых свидетеля и не думал об этом.

– Маленький желтокожий убийца с кем-то не справился? Пришел просить помощи?

– Не в убийстве, – ответил Марат.

– Вот как? – удивилась Намон. – Но ты ведь здоров.

– Дело в девушке.

Несколько секунд старуха смотрела на него.

– Любовное зелье – шесть франков. Отворотное – десять. Или у нее СПИД?

– Хочу, чтобы ее конь обезумел, – ответил Марат.

Каждое живое существо двигается по своим маршрутам. У богача есть дом. У бродяги – место, чтобы попрошайничать. Собака приходит к одной и той же мусорной куче. Крокодил возвращается в свое логово под водой. Во времена войны с бандой Клавинго Марат думал о Ямусукро как о карте передвижений своих врагов: от дома до школы, от школы до дома. Еще Клавинго с матерью ходил на рынок, а по выходным приносил обед отцу на работу – тот разливал горючее на заправочной станции. То же было с Полем и Крисом.

Скоро Марат знал о них все. Он быстро выучил, что по воскресеньям они в церкви. Он даже знал дни, по которым Крис водит деда к врачу. Он знал, где эти трое встречаются, куда ходят играть в мяч, знал, что раз в месяц они вместе пропускают школу и отправляются в центр Ямусукро, чтобы в дешевые утренние часы посмотреть там кино.

– Конь должен понести ее к воде. Добежав до озера, он должен пасть. Это можно сделать?

– Великий Мастер может все, – сказала Намон, – а я – половину. Как ее зовут?

– Лесли О’Корнел.

– Она белая и богатая.

– Да.

У Лесли тоже были свои маршруты. Ее привозили в колледж и увозили домой. После занятий она шла в библиотеку. Перед тем как уехать, она звонила домой с одного из бесплатных таксофонов в вестибюле второго этажа. Ее всюду сопровождали. В своей спальне она оставалась одна, но ее дом охраняли шесть человек. Она ходила в театр с матерью, в картинную галерею – с отцом. Территорию усадьбы она объезжала со своим жокеем.

– Ты хочешь ей отомстить?

Глаза Марата чуть-чуть сузились. Он хотел многого.

– Изнасиловать, – прочитала Намон по его лицу.

– Это мое дело.

– Ты хочешь отомстить, но не ей.

Марат молчал.

– Три вещи делают мужчину мужчиной. Деньги, убийства и женщины. Ты рано захотел всего этого.

– Так ты мне поможешь? – спросил Марат.

– Это особая просьба. И плата будет особая.

Марат ждал.

– Ты, должно быть, знаешь английский.