Петля Сергея Нестерова

Семушкин, глубоко вздохнув, рубанул напрямки:

– У меня нет своего мнения на этот счет, товарищ майор, так как у меня английский, а это испанский язык.

Муравьев с Сомовым переглянулись: чтоб у Семушкина не было своего мнения? Да скорее реки потекут вспять!

– Плохо, товарищ дежурный, что вы не знаете испанского, очень плохо!

На лбу Семушкина «нарисовались» бисеринки пота. Однако «Крячков» ответной реакции на высказанное им порицание не ждал.

– Боевики заявили, что на борту самолета имеется значительное количество взрывчатки, которую они приведут в действие, если не будет выполнено их главное требование: посадить самолет в аэропорту Триполи. – «Оперативный дежурный» откашлялся. – Мы вынуждены уступить террористам, чтобы выиграть время и разработать мероприятия по нейтрализации преступников. Сейчас авиалайнер, сопровождаемый средствами слежения противовоздушной обороны, движется в сторону Азербайджана… Вы что молчите, Семушкин? Заснули?

– Никак нет, товарищ Крячков! – Владимир вытянулся в струну.

– Фиксируете?

– Фиксирую, товарищ майор!

– Фиксируйте дальше. Один из пассажиров самолета, агент УКГБ по Воронежской области «Чалый», передал второму пилоту следующую информацию…

Семушкин строчил по листу, как заведенный.

– Проникшие на борт боливийцы и чилийцы являются делегатами Всесоюзного совещания иностранных учащихся – представителей землячеств стран Латиноамериканского континента. Из разговора, который проходил между ними перед посадкой, агенту «Чалому» удалось понять, что в распоряжении иностранцев оказались документы особой важности, хранившиеся в сейфе полковника Ляпишева, вашего начальника, а также списки агентуры, используемой в работе по иностранным учащимся, с раскрытием установочных данных: имен, фамилий, должностного положения, домашних адресов и телефонов. Все материалы боливийцы и чилийцы разделили между собой… – И, как выстрел, из трубки рявкнул «Крячков»: – Семушкин!

– А?

– Какое еще «а»? Вы понимаете, о чем идет речь?

– Так точно, товарищ майор, понимаю! – отчеканил взмокший Семушкин и добавил шепотом: – Ох…ть можно!

Но Крячков, благодаря сверхчувствительности аппаратуры, услышал:

– Вы что, нецензурно выражаетесь на службе?

– Простите, товарищ майор, вырвалось…

– Бог простит. А вас я взял на заметку. Понятно?

– Понятно, – ответил убитый старший лейтенант.

– Ваша задача: установить характер материалов с грифом «Особой важности», которые могли находиться в сейфе Ляпишева. Еще лучше, если ты все-таки найдешь своего начальника, Семушкин. Понял? – Последнее прозвучало с угрозой.

– Понял!

– В течение пяти минут разработайте и сообщите предложения по комплексному решению возникшей проблемы. Учтите, если у Ляпишева действительно были материалы «Особой важности» и они окажутся за границей, мало вам не покажется. Не то, что погоны и звездочки – головы полетят!

По всему было ясно, что «дежурный по Комитету» не шутит. Какие тут могут быть шутки?

– Ну, все! – решительно сказал Крячков. – Самолет летит, время убегает, жду вашего доклада через пять минут.

– Есть, товарищ майор!

Ошарашенный, с трудом соображающий Семушкин опустился на стул.

– Слышали? – спросил он, затравленно посмотрев на Муравьева и Сомова. – И что делать? Может вы, Александр Николаевич, как старший по должности и званию, возьмете руководство на себя? – Семушкин почему-то перешел на «вы».

– Ни в коем случае, – категорично и искренне ответил Муравьев. – Ты ответственный дежурный, значит старший начальник. Я могу лишь советы давать. Но ответственность за принятые решения лежит на тебе. Так что, уволь.

В кабинет влетел Нестеров:

– Семушкин, ты что делаешь за моим столом? Да еще с таким видом, вроде по тебе трактор проехал? Что случилось, мужики?

Семушкин действительно выглядел не лучшим образом.

– Александр Николаевич, – промямлил он, – может, вы расскажете?

Муравьев, стараясь быть серьезным, коротко, в сжатой форме, описал Нестерову сложившуюся ситуацию. Всклокоченный Семушкин сидел рядом и с отрешенным видом кивал головой в знак согласия.

– Давайте сконцентрируемся. – Нестеров был энергичен и деловит. – Определим порядок действий. Владимир Александрович, очнись, ермилкин корень! Кто у нас начальник, ты или я? Я знаю Крячкова, мужик нормальный, договоримся.

Семушкин встрепенулся, услышав обнадеживающую новость.

– Сейчас главное – не упустить время. Разыскивать Ляпишева бессмысленно, может, колобок наш к любовнице поехал. Надо самим определиться по содержимому его сейфа. Что там может быть? Ну, какие предположения? Семушкин, ты будешь работать? Или тебе мозги снесло? Да не писай в компот, там ягодки! Все пройдет, как с белых яблонь дым!

– Легко тебе говорить! Посмотрел бы я на тебя, будь ты на моем месте.

– Каждый должен быть на своем месте, Вова. Вы пока думайте по содержимому сейфа, а я позвоню Крячкову, узнаю, как там чего… – Сергей по оперативной связи набрал номер. – Гаврилыч, привет! Нестеров. Я тут случайно оказался в отделе, у нас что, проблемы?

Начавшийся разговор, к которому со всей тщательностью прислушивался Семушкин, проходил на высокой эмоциональной волне. Сергей только изредка подавал реплики, но и этого было достаточно, чтобы понять серьезность создавшегося положения и необходимость принятия кардинальных, экстренных мер. Настал момент, когда Нестерову надо было отвечать на поставленный Крячковым вопрос.

– Мужики! Так есть у нас материалы особой важности? – Получив положительный ответ от едва сдерживающего смех Сомова, Нестеров передал его своему собеседнику и обратился с просьбой: – Гаврилыч, будь другом, дай телефончик ответственного дежурного по штабу ПВО Минобороны. Как? Понял, записал. Будь добр, позвони туда, скажи, что мы обратимся к ним за информацией и помощью… Огромное спасибо! Слушай, что тебе дался наш Семушкин? Молодой он еще, необученный! Поговорим при встрече. С меня бутылек!

Нестеров набирал номер по аппарату открытой связи и одновременно говорил Семушкину:

– Что ж ты натворил, Володя? Надо очень постараться, чтобы так достать Гаврилыча. Сказал, что рапортом сообщит руководству Управления о твоей неоперативности, слабой профессиональной подготовке и неумении правильно изложить имеющуюся информацию. Но это все будет, если не удастся распутать, весь этот чертов клубок.

На Семушкина было жалко смотреть. Нестеров наконец дозвонился до «нужного» ему абонента.

– Здравия желаю, товарищ полковник! Нестеров, Управление контрразведки. Оперативный дежурный Комитета должен был предупредить о моем звонке… Звонил? Отлично. Нас интересует рейс три единицы двойка, который вы отслеживаете… Где? В восьми минутах от границы? А какие варианты?.. Понял, перезвоним.

Нестеров обратился ко всем находившимся в кабинете.

– Ясно? Или ни хрена не ясно? Чтоб не тешили себя иллюзиями, объясняю. И в первую очередь для вас, товарищ оперативный дежурный. Перехватчики не успевают, время подлета к цели с ближайшего аэродрома двенадцать минут. Остаются два варианта: или безнаказанно выпускаем бандитов с материалами особой важности, а мы даже не знаем толком, что это за документы; или даем команду на уничтожение самолета ракетами «земля—воздух». Какие будут мнения? Только короче, пожалуйста.

В ходе сжатой ожесточенной дискуссии верх одержал Боб Сомов, который аргументированно доказал, что самолет выпускать за пределы территории Советского Союза ни в коем случае нельзя, так как это приведет к непредсказуемым последствиям, вплоть до возникновения новой мировой войны с применением оружия массового поражения. Поэтому выход только один – сбить самолет, к чертовой матери.

– Хорошо, – выдавил из себя Семушкин, – что я должен сделать?

– Я набираю номер, – подключился Нестеров, – ты называешь свою фамилию, должность и отдаешь команду.