Петля Сергея Нестерова

– Конечно, Кирилл Борисович. Нормальные, хорошие люди: тесть вообще золотой мужик, а теща… – замялся Нестеров.

– Понятно, – улыбнулся генерал, – тещи нам характером не подходят.

Вступительная часть была завершена, и начальник перешел к предмету встречи.

– Сергей Владимирович, за время работы в нашем Управлении вы зарекомендовали себя с положительной стороны. Сегодня я утвердил вашу аттестацию, и для прохождения дальнейшей службы вы направляетесь в Первое главное управление. На ваше место приходит теперь уже бывший сотрудник разведки. Правда, руководство отдела считает, что замена неравноценная. Как работника они его не знают, хотя всем известно, что разведка хорошие кадры не отдает… – Генерал тут же поправился: – Мы, правда, тоже. Но здесь особый случай, и спорить с ними сложно… Что скажете, Сергей Владимирович?

Такого поворота событий Нестеров не ожидал. Надо было немедленно отвечать на вопрос начальника, реагировать адекватно складывающейся ситуации. Но так не получалось: душа хотела одного, рассудок диктовал другое.

«Генерал вопрос задал так, для проформы, – думал он. – Знает, что никуда не денусь, а на самом деле не так все просто, как ему представляется. Здесь у меня все тип-топ, не то, что было раньше. А как будет там, одному Богу известно. Опять же ребята… Где еще таких золотых мужиков найдешь? Может, отказаться?.. Нельзя. Никто не поймет, а неприятностей наживу выше крыши. У них же все решено, договорено и просчитано. Опять-таки, служишь не там, где нравится, а где приказано».

Пауза затянулась, но начальник Управления терпеливо ждал.

Нестеров собрал свои мысли в кулак.

– Извините, Кирилл Борисович. Как-то неожиданно все получилось…

Генерал ободряюще улыбнулся. Он видел реакцию сотрудника: радости или, того больше, восторга от возможности перейти в другое, как считают многие, элитное подразделение у него не было. Значит, парень дорожит работой в Управлении, а это, что ни говори, приятно.

Сергей уже полностью владел собой и четко формулировал свои мысли:

– Первое время у меня было много сложностей, я никак не мог найти себя в работе. Допускал грубейшие, порой совершенно нелепые ошибки. От этого и лезли в голову дурные мысли: туда ли пришел, тем ли делом занимаюсь… ну и много чего другого. Я только сейчас понимаю, сколько времени и сил потратили на меня те же Алексей Иванович, Поздняков, Саша Муравьев, другие ребята… Не знаю, как им удалось выбить дурь из моей головы, сделать так, чтобы, в конце концов, поверил в себя, научился работать по-настоящему. Мне кажется, только сейчас я стал самим собой, появились интересные совершенно реальные разработки… Жалко, конечно, что приходится расставаться и с делами, которые не успел завершить, и с друзьями, но я понимаю необходимость этого шага. Скажите, Кирилл Борисович, в дальнейшем можно будет вернуться в Управление?

Генерал внимательно, испытующе посмотрел на Нестерова.

– Вопрос неожиданный. По крайней мере, у меня в кабинете он звучит впервые. Обычно, кто попал в разведку, обратно не возвращаются. Но нет правил без исключений. Будем рады опять принять вас в свои ряды. Однако задумываться об этом сейчас, по-моему, преждевременно – впереди у вас трудная, интересная работа. Надеюсь, что оперативный опыт, приобретенный в нашем Управлении, поможет достойно решить поставленные перед вами задачи.

Он встал, вышел из-за стола и протянул руку.

– Успехов, Сергей Владимирович, на новом поприще.

С девятого этажа на свой четвертый Нестеров спускался по лестнице пешком, надо было прийти в себя.

Вдруг в голове щелкнуло, и он вспомнил:

«Поздняков, дружище. Ты, небось, извелся там, в своем кабинете. Как же я, скотина неблагодарная, мог забыть про тебя?»

Он прибавил шагу, да так, что фактически перешел на бег.

– Сергей! Сергей Владимирович! Подожди, пожалуйста. Что ты летишь, как ракета? – Это был Семушкин, поджидавший Нестерова в коридоре. Выглядел он не так потерянно, как вчера, но бледность конопатой физиономии и черные круги под глазами говорили о бессонной, беспокойной ночи.

– Чего тебе, дорогой?

У Нестерова не было никакого желания и настроения с ним общаться: и Михалыч ждет, и событие радостное – а тут живой укор стоит…

– Пошли со мной к Позднякову, по дороге расскажешь, что у тебя еще случилось…

– Я принес… – семеня сбоку и заглядывая в лицо, прошептал Семушкин.

– Не понял, – искренне удивился Сергей. – Что принес?

– Коньяк, армянский, пять звездочек, три бутылки, для майора Крячкова.

Они стояли перед кабинетом Позднякова, и Сергей, чьи мысли неслись галопом абсолютно в другом направлении, не мог сообразить, как достойно и без потерь выйти из этой ситуации, но отступать было некуда. Только вперед!

– Ладно, – повернулся он к Семушкину, – сейчас посоветуемся и решим.

Нестеров коротко стукнул в дверь.

– Можно?

Увидев их вдвоем, Поздняков побледнел, челюсть бульдожки слегка отвисла; со странным выражением лица он откинулся на спинку стула. Семушкин с извиняющейся улыбкой кивнул в знак приветствия и занял позицию справа за спиной Нестерова.

– Юрий Михайлович! – Сергей под впечатлением только что состоявшегося разговора с генералом даже не обратил внимания на метаморфозу, что произошла с его другом-начальником. – Может, соберемся сегодня? Повод есть. Пока озвучивать не буду, но стол за мной. Вы не будете возражать, если Володя к нам присоединиться?

Михалыч сглотнул, как будто ему что-то мешало в горле, положил локти на стол и, набычившись, посмотрел на обоих.

– Какие могут быть возражения? – Поздняков отчего-то хрипел, как при ангине. – У нас клуб открыт, сам знаешь… Пусть приходит. Ты иди пока, Владимир Александрович. Нестеров тебе потом все расскажет. Иди, боец.

Как только закрылась дверь, Михалыч, встав, коротко выдохнул:

– Ну?

– Кирилл Борисович объявил, что меня переводят в Первый главк.

– И все?

– Все.

– Нестеров, у тебя с головой в порядке? Космонавт долбанный! Я тут сижу, мысли разные ковыряю, больше про покойников, конечно. Вдруг ты вваливаешься с Семушкиным… Я как увидел вас вместе, меня чуть Кондратий не хватил. Все, думаю, кранты. Это они от генерала пришли, сейчас будут приговор предъявлять.

Сергей никогда не видел его таким взволнованным.

– Вдруг какая-то пьянка-гулянка, Семушкин зачем-то… Гад ты, Нестеров, сволочь натуральная. Живьем в гроб меня загонишь, боец-молодец.

Достав платок, он вытер выступивший от волнения пот.

– Ладно, садись давай.

Они опять оказались по разные концы стола в положении начальник – подчиненный.

Поздняков сгибал-разгибал в пальцах скрепку, стараясь не смотреть в глаза Нестерову.

– Я давно знал, что тебя должны перевести, но думал: обойдется. Не получилось… Рад за тебя… – В голосе, однако, слышалось прямо противоположное. – Значит, решил проставиться по случаю назначения? Нормально, дело хорошее. Только Семушкин здесь причем? Он же не наш человек.

– Михалыч! Я думаю, надо все-таки закрывать вчерашнюю сагу о Форсайтах. Мне кажется, лучше момент трудно подобрать.

Выражение лица у Позднякова было скептическим.