Петля Сергея Нестерова

Они вернулись за стол, к пельмешкам и водочке.

– Да ладно… – Семушкин смущенно улыбнулся. – Сергей, а как это у тебя так классно получается на разные голоса говорить? Здорово! Я думал, только артисты в театре или в цирке так могут. Тебе на сцене выступать надо.

– Правильно, Володя, – вступил Михалыч. – Мы его теперь на гастроли отправляем, чтоб зарубежную публику поражал своим талантом. За что и предлагаю выпить! – Внезапно Поздняков изменился в лице, увидев кого-то за спинами Семушкина и Нестерова. – Тьфу ты, мама дорогая! Как говорится, не плачь – прости шального сына. Только этого нам не хватало для полного счастья…

– Что случилось, Юрий Михайлович? – Саша Муравьев, сколько б ни выпил, всегда очень чутко реагировал на обстановку. Тем более, если это касалось руководства.

– Спокойно… Столик у окна, мужик мясо ножом пилит, видишь?

– Знакомый персонаж, встречал я его в наших коридорах.

– Не то слово. Человек из председательской когорты, должности не знаю, но в принадлежности не ошибаюсь… Представляешь, он во всех подробностях наблюдал картинку с милицейским лейтенантом. Да и нас срисовал. Вот попали…

Разговор шел почти шепотом, никто на них внимания не обращал.

– Раскудрявый палисадник, посади туда цветы, – вздохнул Поздняков. – Только бы все обошлось. Ребятам не говори, не расстраивай раньше времени.

– Ясен перец, не буду… А вы не знаете, что у нас за манера пошла: милицейским протоколам верить больше, чем своим сотрудникам? Говорят, неделю или две назад полковник из Первого главка ни за что в ментуру залетел, так его чуть из партии не поперли.

– Муравьев, это ты к чему? Если хочешь узнать, отчего у нас такие порядки, не меня спрашивай. Встань на партсобрании и задай, пожалуйста, свой вопрос парткому КГБ. Будет очень интересно, что ответят наши идейные руководители.

Разговор за столом стал опять принимать общий характер. Кто-то высказался за то, чтобы новую фазу офицерского собрания отметить свежей порцией долгожданного коньяка, и Семушкин, с полным согласием открыв вторую бутылку, начал разливать по стаканам, но не успел.

В очередной раз открылась стеклянная дверь; в кафе зашел подтянутый, щеголеватый, весь с иголочки капитан милиции, а за ним знакомый лейтенант и еще четыре милиционера в полном снаряжении. Все направились к двум сдвинутым столикам команды Позднякова.

– Вы и вы… – капитан по подсказке лейтенанта, стоящего за его плечом, указал на Нестерова и Семушкина. – Встали и прошли с нами.

Увидев, что кто-то пытается возразить, капитан резко добавил:

– Не советую. Мы – при исполнении, а вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения, нарушаете общественный порядок, распиваете спиртные напитки, нецензурно выражаетесь. – Капитан выглядел абсолютно спокойным и уверенным в себе. – Лица, на которых я указал, не подчинились законным требованиям представителя власти, допустив в его адрес оскорбления и угрозы физической расправы, что является противоправными деяниями. Поэтому я должен их задержать и доставить для составления протокола и дальнейшего рассмотрения материалов по существу.

Офицер милиции обвел комитетчиков взглядом, проверяя реакцию.

– Будете противодействовать – использую для выполнения поставленной мне задачи все имеющиеся в распоряжении силы и средства, вплоть до применения оружия. Полагаю, однако, не в ваших интересах усугублять ситуацию, учитывая состояние, в котором вы находитесь, – он иронично улыбнулся, завершая свое выступление. – Предлагаю: спокойно покинуть помещение, а указанным мной лицам пройти с нами в отделение. Здесь недалеко.

Численное преимущество было на стороне чекистов, но они понимали, что капитан рассчитал все правильно.

Ситуацию взял в свои руки Поздняков.

– Сомов, расплачиваешься за ужин. Остальным разойтись по домам и быть на телефонах. Я остаюсь с Семушкиным и Нестеровым. Выполнять!

Серьезность положения была более чем понятна. Уже через несколько минут за их столиками никого не осталось, а Поздняков, Семушкин и Нестеров оказались в окружении милиционеров.

Михалыч хорошо понимал, что дело пахнет скандалом с оргвыводами и последствиями. А как по-другому? Коллективная пьянка, конфликт с милицией – серьезный повод для разбирательств по всем линиям. Подключится большой партком: изучат морально-психологическую обстановку в коллективе, оценят роль руководителей, под микроскопом исследуют деятельность секретаря и членов партбюро. Тут же, не отходя от кассы, разберутся с персоналиями: Семушкина, бедного, вообще с дерьмом смешают, как зачинщика; Нестерова переведут не в ПГУ, а куда-нибудь в ХОЗУ портянки считать. Если не выгонят, конечно. Ну, а ему…

Поздняков, взяв под руку капитана, отвел его в сторону и стал что-то доверительно рассказывать, убеждать, просить. Не было случая, чтобы кто-нибудь ему отказал. Но, судя по выражению лица эмвэдэшника, все старания были тщетны. В то же время возвращаться к задержанным и подчиненным капитан почему-то не спешил. Он даже стал поддерживать разговор.

Лейтенант, с которого и началась история, подошел к Нестерову.

– Так кто из нас хрен, старлей? Чего глазки таращишь? Очень я тебя испугался, ути-пуси… Погоди, сука, ты еще у меня наплачешься, долго будешь помнить нашу встречу. Слабачок ты, старлей… Сам-то ничего не стоишь, соплей можно перебить, вот ты за спины дружков и прячешься. А еще, говорят, вас там всяким приемчикам учат. Врут, видать, суки… Засранцы вы все, засранцы! Что зубками скрипишь? Все равно ничего не сделаешь. Плюнуть на тебя и растереть.

Он смачно отхаркнулся и попал на ботинок Сергея, после чего рассмеялся, широко открыв рот и брызгая слюной прямо в лицо Нестерова.

Тот побледнел, зная, что в следующую секунду станет работать на автомате: носком правой ноги – удар в голень, под чашечку; мент согнется и тогда – ладонями по ушам да с размаху коленом в морду… Почему он сдержался, что остановило? Может, присутствие своих? Будь он один, все могло быть по-другому.

В кафе почти никого не осталось. С момента, когда появилась милиция, народ потихоньку рассеивался. Возможные посетители, заглянув и увидев защитников правопорядка, сразу удалялись.

Внезапно раздался спокойный и громкий голос:

– Кто из сотрудников милиции старший?

У дверей стоял невысокого роста мужчина в пальто с меховым воротником и ондатровой шапке, за его плечами возвышались два молодых человека под метр девяносто каждый, похожие друг на друга, как братья-близнецы.

– Капитан Лисовский, ГУВД Москвы, – представился милиционер. – Кто вы такой?

– Полковник Беляев, начальник дежурной службы при Председателе КГБ СССР. Вот мое удостоверение. Нам необходимо переговорить. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Он указал на освободившийся в углу кафе столик.

Поздняков с недоумением наблюдал за действиями вошедшего. Это был человек, которого он узнал и рассказал о нем Муравьеву. Когда тот успел выйти и вернуться с сопровождением – непонятно… Или Поздняков потерял счет времени?

В кафе наступило гнетущее молчание, все ждали, что будет дальше.

Разговор длился не более трех минут, после чего комитетчик вытащил блокнот, что-то написал, аккуратно оторвал листок и передал его капитану. Прочитав, тот спрятал написанное в планшет, козырнул и резко скомандовал:

– За мной!

Ничего не понимающие милиционеры вместе с лейтенантом выскочили за дверь.

– Теперь вы, – обратился к Позднякову, Семушкину и Нестерову представившийся полковником Беляевым. – Выходим и следуем по правой стороне Кузнецкого моста к зданию Комитета. Я первым, потом вы, замыкающие – мои сотрудники.

Они вышли из кафе. С противоположной стороны улицы, от ЦУМа, за ними, не скрываясь, в полном составе наблюдали знакомые лица в милицейских погонах. Они же стали их сопровождать, держась невдалеке.

В полном молчании чекисты дошли до приемной КГБ; был уже десятый час вечера. Беляев, нажав кнопку звонка, вызвал охрану. Ему открыли, и все зашли внутрь.

– Вы, – обратился он к молодым людям, сопровождавшим его, – следуйте к месту службы. Остальные за мной, пожалуйста. Кабинет номер два.

Помещение было достаточно свободным, а из обстановки – обычный стол и с десяток стульев.

– Раздевайтесь, присаживайтесь. Можете курить, только не все сразу.

Хозяин не выглядел особенно радушным, но и излишней жесткости, которую они уже отметили при его общении с милиционерами, в голосе не было.

– Ваши удостоверения, пожалуйста. Будем знакомиться. Я Беляев Николай Алексеевич, должность и звание вы слышали.

Посмотрев документы и разложив их в раскрытом виде перед собой, полковник обратился к Позднякову:

– Юрий Михайлович, не помнишь меня? Два года назад зимой в Кратово вместе отдыхали. Ты еще тогда на горке лыжу сломал… Помнишь, конечно. Вижу, что помнишь. И в кафе меня узнал, – улыбнулся Беляев. – Рассказывайте, друзья, по какому поводу собрались, что отмечали и почему места получше и подальше от работы не нашли? Рассказывайте, рассказывайте! Здесь молчать не получится, да и вредно для вас.