Военное дело

– Вы же понимаете, Василий Митрофанович, что для меня этого маловато, хотя и за это спасибо.

– Ну, да, конечно, – быстро согласился он:– Но ведь без Зубова, вроде, как бы след затерялся.

-Без Зубова, конечно, плохо, – в такт ему протянул я: – Ну, ничего, будем искать…

Гамов выглядел несколько растерянным. Я представился, мы обменялись рукопожатием, и он пригласил нас с Суровым сесть за стол.

– Такая вот неприятность, – посетовал он, разведя руками: – Я уже написал рапорт командованию, но при этом готов понести…

– Не поторопились? – перебил его я, прекрасно помня его неплохую биографию и отзывы сослуживцев:– Ведь хищение могло произойти и до вашего назначения.

– Тем хуже для меня, – отрезал он: – Принял объект черте как!

Я обратил внимание на какую-то отрешенность в его взгляде, так смотрят люди, решившиеся на крайние меры, и разубедить их, по сути дела, обычно не удается. Мне очень захотелось ободрить его. Бывает же такое, когда человек располагает к себе с первых минут общения, с первой встречи. Большая редкость, конечно, но Гамов был мне симпатичен. Однако, дело есть дело.

– Мне бы очень хотелось побеседовать с начальником склада – майором Кононенко, получить заключение судебников по факту смерти Зубова.

Гамов на последней фразе открыл ящик своего стола, вынул оттуда прозрачную пластмассовую папку и протянул ее мне. В ней была копия судебно-медицинского заключения ГУВД. Я опущу подробности описания смертельного ранения, ибо не склонен к душещипательным подробностям. В конце нашел заключение, набранное более "жирным" шрифтом уже на компьютере: "… Таким образом, учитывая данные трассологической и баллистической экспертизы, сопоставив их с данными секционного материала, можно сделать следующее заключение: выстрел в голову потерпевшего был произведен с расстояния двух-двух с половиной метров из пистолета системы "Кольт" М 1911, сорок пятого калибра, представленного на экспертизу. Выстрел совершен под углом в девяносто градусов, что свидетельствует о невозможности производства выстрела из данного оружия самим потерпевшим. Еще ниже стояли три подписи экспертов и дата. Я посмотрел на Гамова.

– Вы позволите, – я положил заключение в папку, врученную мне Суровым.

– Виноват, – Гамов заерзал: – Я считал, что как директор объекта имел право ознакомиться…

– Хозяином пистолета Зубов, конечно, не был? – обратился я уже к Сурову. Тот согласно кивнул.

– А по столь экзотическому оружию есть хоть какая-то зацепка?

Суров отрицательно покачал головой. В принципе, я помнил по заключению милиции, что ствол нигде на территории бывшего СССР зарегистрирован не был.

– Разрешите идти? – обратился я к Гамову. Он поморщился и, вновь, я увидел в его взгляде какую-то растерянность, тогда уже добавил: – Владлен Николаевич, я буду держать Вас в курсе расследования.

Суров повел меня по коридору к выходу. Мы спустились в подвальное помещение.

– Я задержал Кононенко до вашего разрешения, – проинформировал он меня: – Так что пока он здесь.

Суров толкнул тяжелую металлическую дверь, аккуратно оббитую деревянным брусом. Мы очутились в довольно просторной комнате. Ее скромную обстановку составляли кожаный диван, стол с несколькими телефонными аппаратами и стул и извитой резной спинкой. На диване сидели два капитана, как в известном рассказе, и играли в шахматы. При нашем появлении они разом вскочили, вытянули руки по швам. "Переигрывают, – подумал я.

– "Задержанный"ведет себя спокойно, – доложил нам светловолосый. И только тут я обратил внимание на толстенную металлическую дверь зеленого цвета с кодовым цифровым замком на противоположной стене.

– Откройте, – сухо приказал им Суров: – Код – 912.

Все тот же светловолосый капитан с неприметным лицом, которое так ценится в службе наружного наблюдения, недолго поколдовал над замком. Тот щелкнул своим механизмом и дверь открылась.

– Оставьте нас, – обратился Суров к охране. Те козырнули и быстренько поднялись по лестнице наверх.

– Выходите, майор Кононенко, – уже в дверной проем крикнул Суров. Из комнаты показался грузный мужчина в форме майора. Он с опаской посмотрел на меня, за тем перевел взгляд на Сурова и, видимо, несколько успокоился.

– Садись, – приказал ему Суров, подвигая к нему ногой стул.

– Василий Митрофанович, без обид, – обратился я к Сурову: – Мне бы хотелось переговорить с майором с глаза на глаз.

– Понимаю, – тот отработанным движением извлек пачку сигарет и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. По лестнице вверх зацокали его каблуки.

– С глаза на глаз, наверное, не получится, – вдруг усмехнулся Кононенко и движением головы указал мне на вмонтированную в угол потолка камеру видеонаблюдения. " Круто, – удивился я.

– А там? – я показал на металлическую дверь бункера.

-Там может и не работать, – согласился он. Мы вошли внутрь. Уселись друг напротив друга.

– Я прочитал ваши показания, – начал я.

– А другого варианта ответа не существует, – Кононенко посмотрел мне в глаза с легким прищуром.

– Тогда у меня к вам другой вопрос. Случались ли вообще еще какие-нибудь хищения на складах объекта за время вашей работы здесь?

Кононенко наморщил лоб, всем своим видом изображая мыслительный процесс.

– Серьезного ничего не было, да и быть не могло. Вы же сами понимаете – объект – строгой секретности и особого режима. По мелочи, так было. Года четыре назад прапорщик Дубинин пытался вынести пустые ящики из-под снарядов для дачного огорода. Его, понятное дело, тут же изловили и списали подчистую, чтобы сор из избы не выносить. Рапорт наверх, конечно, не пошел. Чего человеку жизнь портить? А это имеет значение?

– Может да, а может – нет, – коротко обронил я: – Ну, а чисто теоретически – можно вынести секретную продукцию со склада незаметно?

– Теоретически все можно, тем более что, как я понимаю, факт налицо, – при этом он горько усмехнулся: – Нужен вам стрелочник. Что ж, готов понести, как говорится.

Я поймал себя на мысли, что на мой вопрос он отвечать не будет. Откинувшись на спинку стула, я покачался на его задних ножках: " Нужно пробовать по-другому".

– Скажите, Кононенко, во время проверок подполковник Зубов часто приходил на склад с портфелем?

– Точно не скажу, но раза два или три точно было. Текущая проверка проводится вообще-то еженедельно. Правда чего греха таить, после этой катавасии, иногда и до формализма дело доходило.

– Катавасия – это что?– перебил его вопросом я. Майор стушевался.

– Это развал страны, – грустно констатировал он. Я кивнул в знак согласия.

– Хорошо, а как он самостоятельно вскрывал ящики. Насколько мне стало известно, он отсылал вас со склада, актировал все сам.

– Ну, не совсем так. Я открывал замки, пломбу значит..и уходил-то тоже раза два. За водкой, будь она не ладна.

– Ну, спасибо за откровенность, – я поднялся со стула.

– И все? – не выдержал он. Я остановился и подтвердил.

– Пока, собственно говоря, да, если вам мне больше нечего сказать. Кроме всего, свои слова надо подтвердить в письменном виде – это важно.

Кононенко сделал удивленные глаза, но промолчал. Я вышел на лестницу. Там уже стояли Суров и два капитана.

– Ну как? – поинтересовался он.

– Ничего нового. Мне бы, Василий Митрофанович, еще ознакомиться с личными делами некоторых товарищей.