Вечная история

– А сейчас ещё краснее! – огрызнулся майор. – Вот уж точно, увидишь такого ночью – до смерти испугаешься!

На такие приколы майора я уже давно не обращал внимания – мало ли как человек развлекается. А вот отчёт за два часа – это гораздо серьёзнее, и, похоже, учитель не шутит.

Прибыв в часть, наша рота повзводно с песнями направилась в госпиталь. Пока нам делали переливание и снабжали аварийным запасом консервированной крови, Батя связался с вышестоящим начальством. В генштабе не все были вампирами, но, как и положено, знали о своих подчинённых всё, ну, или почти всё. Поэтому генерал, без тени удивления, сразу дал «добро» на участие всех наших вампиров в международной акции по ликвидации террористической группировки, засевшей в высокогорье.

Эту операцию я всегда буду вспоминать с ужасом. Упыри только на первый взгляд не отличаются от людей, но пустые бельма глаз смотрят на мир, как объективы кинокамер; застывшие лица не выражают ничего; изо рта постоянно течет слюна, а их бесконечный, ничем неутолимый голод ощущался даже мной за несколько километров. Одного только этого чувства было достаточно, чтобы захотелось бежать куда глаза глядят и не оглядываться.

Но самым страшным оказалось совсем другое.

Они страдали. Господи! Как же они мучились! Это было не физическое чувство, таких ощущений они не испытывают.

Нет, это была какая-то безысходность и невообразимая тоска, которая может быть только у живого трупа. Метания души, которая, находясь рядом с телом, не может освободиться и вынуждена оставаться в страшной оболочке. Поэтому, когда они запылали под солнечными лучами, словно факелы, я не ощущал ничего, кроме несказанного облегчения.

Но, даже погибая, они готовы были вцепиться в глотку любому, кто окажется рядом. В расчётной точке находилось несколько укрытий. Поэтому, очистив местность от вурдалаков, мы поспешили к ним. Дальнейшее большого труда не представляло. Вампиров брали только Магистры.

Три существа понуро выбрались из пещеры. Их очень тяжело было назвать людьми, впрочем, как и вампирами. Уже больше года они питались, как в Средневековье, кровью жителей ближайшего аула. А если учесть, что в ауле уже давно никого не осталось (упыри хорошо поработали), то, пожалуй, они были даже рады сдаться.

После окончания операции, возвращаясь в часть, я вспомнил «приятную» перспективу и запаниковал. Отчёт грозным призраком маячил на горизонте, неотвратимо надвигаясь на меня. Внезапно я вспомнил, что было написано в бумагах у Вано. В голове забрезжил ещё далекий, но уже вполне понятный свет. Так что через два часа после прибытия документы таки лежали у майора на столе. Это была точная копия текста Каркаладзе, но с поправкой на мой взвод. Майор бегло глянул на него и, не читая, бросил к себе в стол.

– Ладно, иди отдыхай! Следующий отчёт будешь писать так же!

Ошеломлённый таким коварством, я ушёл спать, но сразу заснуть не получилось. Какое-то время я лежал, вспоминая всё увиденное в горах. Даже по памяти зрелище было жуткое. Потом всё-таки я задремал, но от этого стало ещё хуже. Всё было заляпано кровью. Толпы упырей рвали на куски баранов, собак и людей. Их невидящие глаза пристально следили за мной. Они глухо рычали и неумолимо приближались к моему окопу. Кости несчастных созданий трещали у них на зубах. И этот треск очень сильно напоминал автоматные очереди.

Неожиданно меня сильно встряхнуло.

«Довоевался! – с ужасом подумал я. – Теперь, точно, конец!» И услышал:

– Подъём, товарищ прапорщик! Боевая тревога! «Духи!»

Будил меня сержант, дежурный по роте. Он казался совсем мальчишкой, не старше восемнадцати лет, хотя на самом деле ему было хорошо за шестьдесят.

– Среди «духов» наши есть? – слетая с койки, спросил я.

– Нет! Это вообще какие-то дикие, не поймешь, откуда взялись! Похоже, контрабандисты заблудились!

– А где люди?

– Посты держат передний край обороны. Остальные подтягиваются. Кстати, у этих гадов автоматические гранатомёты.

Торопливо застёгиваясь, я зашипел от злости. Это было действительно опасно, в основном для нас. Но не бросать же мальчишек. Когда я выскочил из комнаты, мой взвод уже был готов, впрочем, как и два остальных. Перед строем стоял майор.

– Горлов! – не оборачиваясь, скомандовал он. – Твоя задача – погасить гранатомёты! Огнестрел с собой не брать! Зайдёте с тыла! Этих ублюдков разрешаю порвать голыми руками! Направо! Исполнять!

Мы кинулись к выходу. Наставник на секунду придержал меня и коротко шепнул:

– И чтоб ни одна зараза живой не ушла! – Затем, обернувшись к сержанту, приказал: – Сообщи, людей отвести с позиций!

Команды, отданные двум оставшимся взводам, я уже не услышал. Мы бежали в обход. Если быть более точным, скажу: мы неслись как ветер. Каждая секунда уносила жизни ребят.

Выскочив на гору чуть выше нападающих, мы сразу увидели караван, замерший на тропе, и «духов», ведущих огонь по периметру. Я быстро засёк все четыре гранатомета и коротким взмахом руки распределил цели по штурмовым группам. Как обычно, во время боя мои команды выполнялись беспрекословно. Одну из целей я оставил себе. Мы рассредоточились и бесшумной лавиной ринулись вниз. Нас не интересовал никто, кроме гранатомётчиков. Но на пути к ним были люди. Они ничего не успели понять. Мы прошли через них, как раскалённый нож сквозь масло. За нами оставались бездыханные тела. Гранатомёты замолкли. Я удовлетворённо улыбнулся. Всё было сделано чисто. От начала нашей атаки до её конца прошло не более пятнадцати секунд.

Я отдал команду, и мы занялись уборкой.

То, что творилось на горе, людям, особенно непосвящённым, показывать не стоило. На нас и так косились, а если бы они ещё и это увидели… Хотя после такого боя все будут в глухой обороне. Но надеяться на «авось» нельзя.

В ту минуту, когда замолк последний гранатомёт, снизу вверх двинулись второй и третий взвод. Теперь ребята вовсю использовали автоматы и штыки. Ещё через три минуты всё было кончено. От каравана остались только ишаки с грузом. Их было много, не меньше сотни, и на каждом висело по два огромных вьюка. Я разрезал один и увидел какую-то непонятную тёмно-коричневую траву, издающую сладкий, дурманящий запах. Рядом появился майор с командиром третьего взвода Покрышкиным.

– Разнюхался! – фыркнул он. – Опия никогда не видел? Ладно. Всех людей в госпиталь, независимо от ранений! Наших, кто особенно нуждается, тоже! Покрышкин, Горлов! Ишаков на территорию части! Духов собрать и уничтожить! Каркаладзе, выставить караулы, занять оборону вокруг части!

Когда мы со всем управились, то выяснилось, что отдых нам не светит. По приказу Бати первый и третий взвод, прихватив противогазы с противодымными патронами, отправились жечь груз, уведя ишаков как можно дальше от части.

Я слегка волновался. А вдруг духи начнут искать пропавший караван? Но лейтенант Покрышкин весело пояснил, что пропажу обнаружат не сразу. Да и потом, попробуй через неделю-другую выясни, где эти идиоты заблудились. Ну а когда станет известно о сегодняшней стычке, все вопросы вообще отпадут.

– Правда, бдительность терять нельзя! – добавил он, озабоченно следя за направлением ветра. – Вот зараза! Дым к ближайшему аулу потянуло! Нам только укуренных пуштунов* не хватало.

– Далековато, – робко возразил я.

– Ага! Как же! Одна надежда, что развеется.

Ишаки, освобождённые от груза, бодро бежали по тропе. Они были совсем неупрямые, но какие-то злые. При любой попытке их оседлать, они бессовестно лягались и кусались. Конечно, при желании, их легко было обломать, но силу применять не хотелось, животные-то в чём виноваты?

Вернувшись в часть, мы доложили майору о выполнении задания. Тот коротко кивнул. Всю ночь мы держали периметр, опасаясь нового нападения. Если бы таковое последовало, нам пришлось бы очень несладко. Не меньше половины бойцов было бы выведено из строя. Но всё обошлось.

Расслабились мы только после возвращения Бати, который летал к Великому Афганскому Магистру.

А днём подтянулся человеческий батальон на БТР и четыре машины полевого госпиталя для раненых и для нас. Нам было необходимо внеочередное переливание крови. Бой и неизбежные в таком случае ранения сожрали слишком много ресурсов, а полноценного отдыха у нас не было.

Ишаков Батя распорядился отдать в соседний аул. Пусть что хотят, то с ними и делают.

– А если узнают, где мы их взяли? – спросил я.

– А то они не в курсе! Благодаря вчерашнему костру, вся округа знает. Поэтому и «духи» не сунутся, отбивать уже нечего, да и бойцов своих жалко. К тому же караван какой-то непонятный. Великий Магистр о нём ничего не знает. Похоже, что-то очень закрытое. Как бы не наш генералитет постарался. Больно уж вооружены хорошо. Такие гранатомёты не в каждой части есть, а здесь сразу четыре штуки, так что явно кто-то в генштабе крысятничает.

Я тогда не поверил, но позже узнал, что полковник угадал правильно. Сырец везли на подпольный завод, где делали из него героин, а героин в цинковых гробах отправляли в Союз, и отношение к этому имели очень высокопоставленные особы. Поэтому посвящены в это были только доверенные люди, вампиры же таковыми не являлись. Наше присутствие не мешало человеческим генералам, но делиться барышами они не собирались. И только после этого случая, когда тайное стало явным, Магистрат Союза заинтересовался и начал собирать данные…

Дальше ничего особенного не происходило. Служба пошла, как обычно. Разведка, операция, переливание крови – рутина. Как-то вечером, сидя с майором в Ленинской комнате перед телевизором, мы слушали очередную речь Горбачёва. Точнее, слушал учитель, а я, уткнувшись в книгу, ничего не замечал. Да и что было замечать? Мы все так привыкли к постоянному пережёвыванию, что просто пропускали эти выступления мимо ушей.

– Не нравится мне этот мужик, – неожиданно пробормотал майор.

Я поднял голову и посмотрел на него. Похоже, в отличие от меня, он смотрел и слушал очень внимательно, и его взгляд, обращённый на нашего генсека, мне очень не понравился. Я повернулся к телевизору – мужик как мужик, гладенький, кругленький, холёный, со смазанными, словно приглаженными, чертами лица. Лысина гордо сияет крупным родимым пятном. Речь вязкая и несколько косноязычная. Все фразы обтекаемые и расплывчатые. Что ещё? Ну не отвечает прямо ни на один конкретный вопрос – растекается мыслью по древу, но, если сравнивать с Брежневым, просто Цицерон. В общем, ничего особенного. Радует только одно: по сравнению с предыдущими руководителями, этот ещё довольно молод, а значит, в ближайшее время нам не грозит продолжение «гонки на лафетах» и старческий маразм. Я вновь посмотрел на майора.

– Терпеть не могу масонов, – отозвался он, по-прежнему глядя на экран.

Я только вопросительно приподнял брови. О масонах я, как и большинство наших сограждан, не знал почти ничего. Изредка упоминания о Ложе вольных каменщиков встречались в исторических романах – и всё, хотя даже из этого скудного запаса информации я помнил, что это тайный орден. Ребята, руководящие им, безудержно рвутся к власти, не брезгуя никакими средствами для достижения своей цели. На несколько секунд я задумался над тем, почему вампиры не вступают в масонские ложи. Ведь наши возможности и способности должны просто подталкивать нас туда, но пока я не встречал никого из них. Ни людей, ни тем более вампиров. О чём и сообщил учителю.

– Да, встречал, – грустно вздохнул тот, – только у них на лбу не написано, кто они и к какому ордену принадлежат. Своих людей они распознают с помощью условных знаков, – протянув мне руку, как для приветствия, он сделал лёгкий, почти незаметный, жест ладонью. – Никогда ни у кого такого не видел? – поинтересовался он.

– Не пойму, – честно признался я. – Так руку многие подают.