Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Так Идея армии выявляла и налагала свое влияние на разные стороны жизни и взаимоотношения русских людей.

К добровольцам и казакам большевики относились как к главнейшим своим врагам. Они называли их калединцами, кадетами, корниловцами, деникинцами… Но поняв, что называть их так – значит не вскрывать в своих врагах их сущности, стали величать их – «реакционерами» и «контрреволюционерами», словами, имеющими уже политический смысл. В название «реакционер» они вкладывали стремление к возвращению старых порядков, к водворению несправедливости, неравенству, господству одних над другими, меньшинства над большинством. Добровольцы это отвергали решительно, а реакционерами называли самих большевиков, потому что они, имея власть над всей страной, как раз и ввели все, что ими приписывалось добровольцам, у себя, объявив даже «диктатуру пролетариата».

Но «контрреволюционерами» добровольцы себя признавали, подразумевая в этом способы, методы и средства, какими проводилась революция в целом и пролетарская в частности и в особенности. Как ни избегали они говорить на политические темы, но эти два названия побуждали их.

Большевиками было пущено в обращение еще одно прозвище своих противников – «Белые», как отличие от них «Красные». Этому слову посчастливилось: оно широко распространилось не только среди красных, но было принято добровольцами: «Белая армия», «Белое дело», «Белая идея»… «Белый солдат» – белогвардеец. Но была разница в понимании слова «белый»: красные вкладывали в него смысл политический, как и в свое – «красный», а добровольцы – смысл белизны, чистоты своих устремлений и своей Идеи. Красные шли под красным флагом пролетариата, побуждаемые идеями Маркса; белые же – под Русским Национальным, побуждаемые любовью к Родине и благом народа.

Так ведущая Идея Добровольческой армии стала Белой идеей и так постепенно она вскрывала свое содержание, охватывая им белых бойцов. Для них Белая идея стала Святой идеей; Белое дело – святым делом, которое не может выполняться «грязными руками» и нечистыми побуждениями.

* * *

За время долгой стоянки в Екатеринодаре много велось разговоров о моральном облике добровольцев: каким он должен быть и каким был. Некоторые, наряду с описанием походов и боев, записывали и об этом в своих карманных тетрадях. А десятки лет спустя, когда стала осуществляться мысль – написать книгу о походах марковцев, тогда из глубин памяти воскресли минувшие дни…

«Мы обнаружили в хлеву на дворике будки с большим количеством домашней птицы. Перед нашим приходом бежали почти все железнодорожники. Сторож этой будки тоже скрылся вместе с семьей, оставив все хозяйство на произвол судьбы. Бедная птица дня три сидела взаперти. Мы с Луньковым нашли на подоловке запас зерна, притащили воды, выпустили бедняг на дворик и очень радовались, видя, как оживает полумертвая от жажды и голода птица. Потом загнали их в хлев, набросав им вдоволь корму».

«Я с удивлением увидел этого всегда тихого, доброго Лунькова, когда мы пошли в атаку; с каким ожесточением он бросался в штыки, как он кричал вместо «ура» бежавшим черной массой от нас большевикам: «Стой, сволочь, стой!..» Он был смертельно ранен в голову выстрелом из окна, когда наша цепь уже миновала здание вокзала станции».

В одной из станиц взвод Технической роты был расположен в сарае с сеном и сельскохозяйственными машинами. Устраиваясь там, один из офицеров нашел сверток, в котором оказались деньги Романовскими билетами и керенками. Сверток с деньгами был отнесен командиру роты, полковнику Бонину[62 - Фон Бонин Борис Евгеньевич. Полковник. В Добровольческой армии с февраля 1918 г., командир Технической роты. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода, командир 1-й инженерной роты.], который как раз в это время вручал хозяину деньги за кормление роты в течение дня, но за неимением нужной суммы – билетом в 5000 рублей достоинством. Хозяин говорил, что сдачи у него нет: откуда у него могут быть большие деньги; он беден, война разорила… Напрасны были все слова офицеров об их сомнении в его бедности. Тут ему был вручен его сверток с деньгами. Его попросили пересчитать деньги… Хозяин был крайне смущен и просил извинить его за недоверие.

На поле боя под станицей Кореновской, в 1-м походе, в сумке одного убитого, видимо важного красного, было обнаружено 180 тысяч рублей Императорскими кредитными билетами пятисотрублевого достоинства. Командир взвода приказал отнести «трофей» генералу Алексееву, который заведовал казной Добровольческой армии. Генерал Алексеев сидел за столом и занимался делами, когда вошли 2 офицера и молча положили перед ним сумку с деньгами. Генерал смотрит на сумку и на офицеров.

– Что это такое? – спросил он.

– Военный трофей, Ваше Высокопревосходительство!

Генерал молча вынул четыре объемистые пачки билетов, внимательно пересчитал их и поднял на офицеров глаза, полные доброты и благодарности.

– Вы имеете еще что-либо сказать?

– Никак нет, Ваше Высокопревосходительство!

– Можете идти.

Отчетливо повернувшись, оба офицера вышли и явились с докладом к командиру взвода.

– Получили расписку?

– Никак нет, господин капитан.

Командир взвода, штабс-капитан Згривец[63 - Штабс-капитан Згривец был убит в мае 1918 г. под Сосыкой.] отошел, видимо озадаченный. Но немного спустя он отзывает в сторону офицеров, сдавших трофей, и говорит им:

– Ну, вы, слышь! Не вздумайте чего такого! Я все равно узнаю.

Эти слова нисколько не задели и не обидели офицеров, но они показали им честное и чистое выполнение долга перед армией их начальника, выдвинувшегося из рядовых солдат, и наблюдение им за должным выполнением долга своими подчиненными.

Во 2-м Кубанском походе, когда эшелон с марковцами стоял некоторое время на ст. Тихорецкая, они узнали, что из трофейных складов произведено было хищение имущества лицами, которым эти склады были поручены, и будто бы генерал Алексеев, узнав об этом, прослезился. Возмущение марковцев было безгранично: они готовы были отправиться туда, где сидели заключенные мародеры, и расправиться с ними. И только отбытие эшелона помешало им.

В Екатеринодаре уличен был в грабеже один из марковцев и расстрелян. Наказание это приветствовалось. Но уже там же стали говорить, что иные тяжелые проступки и преступления скрываются знающими о них, и тогда в среде марковцев стали, конечно без оповещения, создаваться группы для выявления не только преступников, но и тех, кто их покрывает. Уличенным в преступлении предлагали застрелиться – и тогда никому не будет известно об его преступлении; в противном случае его дело ставилось в известность начальству – и тогда он предавался суду и его имя в списках будет иметь отметку: расстрелян по суду.

Трудна была борьба с живучим злом.

Но проявление зла в ничтожной доле могло ли набросить тень на Белую идею и Белое дело?

МАРКОВЦЫ-АРТИЛЛЕРИСТЫ ВО ВТОРОМ КУБАНСКОМ ПОХОДЕ[64 - Публикуемые здесь материалы представляют собой воспоминания офицеров Марковской артиллерийской бригады. Впервые опубликовано: Марковцы-артиллеристы. 50 лет верности России. Париж, 1967.]

С начала 1 июня батарея начала активно готовиться к новому походу, и на этот раз опять на Кубань, с целью ее освобождения. В бою под хутором Веселым казаки захватили испорченное трехдюймовое орудие образца 1902 года, и т. к. в нем не хватало запасных частей, то оно долго стояло возле станичного правления. Командир батареи получил разрешение его взять, и временно неисправные части были заменены из имеющихся в 3-й пехотной дивизии. В итоге в батарее стало три орудия.

Спешно перековывались лошади, красились орудия и чинилась амуниция. В военно-ремесленной школе подполковник Миончинский заказал особой конструкции передвижной наблюдательный пункт, т. к. в боях на ровной местности батарея была не в состоянии, без особых приспособлений для наблюдения, вести огонь. Естественно, что неожиданное появление вышки в степи почти немедленно вызвало по ней огонь противника, и она сразу же получила прозвище Халабуда и попала в батарейный «Журавель»:

Соберетесь-ка мы в груду
И споем про халабуду.
Целу ноченьку не спали,
Халабуду сочиняли.
Миончинский влез на вышку,
Из-за леса видит вспышку.
Вдруг граната разорвалась —
Халабуда закачалась.
Поскорей халабуду разбирать.
Разбирали, составляли,
Составляли, разбирали.
Ох… Когда я буду
На дрова рубить то буду.

Общая обстановка была следующей: почти весь Дон был очищен восставшими донцами и ими управлял генерал Краснов, выбранный 3 мая в Атаманы так называемым Кругом Спасения Дона. Ростов занят немцами, а в ст. Егорлыкскую прибыла 3-я пехотная дивизия полковника Дроздовского. Выйдя 7 марта из Дубоссар и идя впереди наступающих немцев, дроздовцы заняли Ростов, а затем помогли донцам занять Новочеркасск в самый тяжелый для них момент боя.

Вся сила нашей Армии определялась численностью 8—9 тысяч штыков и сабель, при 21 орудии и 3 бронеавтомобилях. Наша 1-я отдельная легкая батарея входила в 1-ю дивизию генерала Маркова: 1-й Офицерский пехотный полк, 1-й Кубанский стрелковый полк, 1-й конный полк и 1-я Инженерная рота. Офицерский полк имел три батальона.

Красная армия в это время доходила до 100 тысяч человек. Половину составляли части главковерха Сорокина, и стояла против немцев, фронтом от Азова, через Кущевку и до Сосыки. Крупные силы, до 30 тысяч человек, занимали по железным дорогам район Торговая—Тихорецкая, под общим начальством бывшего подполковника генштаба Калнина.

Генерал Деникин, считая время благоприятным, решил начать наступление на Екатеринодар. Первое, что намечалось, – это занять Торговую, дабы прервать железнодорожное сообщение Кавказа с Царицыном и, следовательно, со всей Советской Россией. Потом занять Тихорецкую, затем на севере Кущевку, а на юге Кавказскую и, оставив прикрытия, двинуться на Екатеринодар.

Для занятия станции Торговая приказано к ночи 11 июня сосредоточиться так: 1-й дивизии генерала Маркова, с рассветом 12-го, начать наступление на станцию Шаблиевка, занять ее и прервать сообщение Торговой с Великокняжеской; 3-й дивизии, от разъезда Трубецкого, наступать на Торговую с фронта, имея поддержку от 2-й дивизии с северо-запада. Генералу Эрдели, перерезав своей конницей железную дорогу к юго-западу от Торговой, наступать на нее с юга.

Во исполнение этого колонна генерала Маркова выступила из Егорлыкской в Сальские степи 10 июня в составе: 1-го Кубанского стрелкового полка, при 3 наших орудиях и Св. – Донского казачьего полка, при одном орудии. Движение шло в направлении «Казенного моста» через реку Маныч. Переночевав в зимовнике Королькова, к полудню 11-го, по страшной жаре, прошли разгромленный зимовник Супунова, где был водопой и купанье. Скоро разъезды обнаружили заставы противника. Генерал Марков выслал Донской полк в сторону «Казенного моста», оставил стрелков на месте, а сам с конной сотней и батареей пошел к железной дороге, дабы произвести обстоятельную разведку для предстоящего назавтра боя.

Это движение было замечено противником, и на разъезде Маныч высадился эшелон пехоты, залегший густыми цепями вдоль полотна. Генерал Марков приказал батарее вернуться к стрелкам, а к вечеру здесь собрался весь отряд. С темнотой двинулись на ночевку к Супунову, и по пути колонна была обстреляна пулеметным огнем красной разведки. Командир Донского полка получил приказание ее ликвидировать.

На биваке генерал Марков объявил план завтрашнего боя и предупредил нашего Командира о неизбежности серьезных потерь назавтра, при наступлении по совершенно открытой степи, под огнем бронепоезда.

Бой под станцией Шаблиевка и смерть генерала Маркова

Еще не рассветало, утром 12-го, когда стрелки с батареей в боевом порядке выступили в направлении хутора генеральши Поповой, что расположен на возвышенности против станции Шаблиевка. С рассветом сразу же попали под сильный артиллерийский огонь нескольких бронепоездов. Батарея открыла по ним огонь, привлекая на себя весь огонь противника и тем давая возможность стрелкам подвигаться вперед, не неся больших потерь. В батарее же сразу выбыло семь раненых, среди них: подпоручик Черняев[65 - Черняев Василий Федорович. Подпоручик гвардии. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода, февраль—март 1918 г. в 4-й, затем в 1-й батарее. Тяжело ранен 12 июня 1918 г., с марта 1919 г. в 4-й батарее 1-го легкого артиллерийского дивизиона. В Русской Армии в Марковской артиллерийской бригаде до эвакуации Крыма (сентябрь 1920 г. во 2-й батарее). Штабс-капитан. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Марковского артдивизиона в Болгарии. Капитан. В эмиграции во Франции. Умер в июле 1939 г. в Париже.] и кадет Рево[66 - Рево Сергей Валентинович. Кадет. В Добровольческой армии; летом в 1-й Офицерской батарее. Тяжело ранен 12 июня 1918 г. Во ВСЮР и Русской Армии; в Марковской артиллерийской бригаде (сентябрь 1920 г. подпоручик 1-й батареи) до эвакуации Крыма. Подпоручик. В эмиграции во Франции. Умер 9 мая 1978 г. в Шателеро (Франция).] – тяжело, легко: штабс-капитан Стадницкий-Колендо[67 - Стадницкий-Колендо Вячеслав Иосифович. Штабс-капитан. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 4-й, затем 1-й батарее; 21 ноября – 26 декабря 1918 г. командир 3-й батареи, затем старший офицер той же батареи; в сентябре 1920 г. подполковник, командир 3-й батареи; с 21 сентября 1919 г. командир 5-й батареи в Марковской артиллерийской бригаде. Кавалер ордена Св. Николая Чудотворца. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Марковского артдивизиона в Польше. Погиб до 1945 г.] и прапорщики: Плотников[68 - Плотников Борис Александрович. Окончил Ташкентский кадетский корпус (1917). Юнкер Михайловского артиллерийского училища. В Добровольческой армии с ноября 1917 г. в Юнкерской батарее, с 12 февраля 1918 г. прапорщик. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 1-й офицерской батарее, на 21 марта 1919 г. в 1-м легком артиллерийском дивизионе, затем в 6-й батарее Марковской артиллерийской бригады. Поручик. Убит 11 октября 1919 г. у с. Чернава под Ельцом.], Кокин[69 - Кокин Василий Васильевич. Юнкер Константиновского артиллерийского училища. В Добровольческой армии с ноября 1917 г. в Юнкерской батарее, с 12 февраля 1918 г. прапорщик. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 1-й офицерской батарее, на 21 марта 1919 г. в 1-м легком артиллерийском дивизионе. Во ВСЮР и Русской Армии в Корниловской артиллерийской бригаде до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Корниловского артдивизиона в Болгарии. Штабс-капитан.], Прюц[70 - Воспоминания Н. Прюца помещены ниже.].

Хутор был взят стрелками и генералом Марковым, заскакавшим с небольшой конной группой в тыл красных. Противник отступил к станции. Батарея пришла на хутор и поставила два орудия в саду, спускающемся от хутора к станции, а 3-е орудие заняло позицию между сараями, на одном из которых был главный наблюдательный пункт. Боевой обоз укрылся за постройками.

Генерал Марков был на главном наблюдательном пункте, когда сюда пришел разъезд от 2-го офицерского конного полка 3-й дивизии. Получив сведения от разъезда, генерал его отправил обратно, приказав доложить, что атаку начнет в 16 часов.

Но атака началась раньше, и сигналом к ее началу послужило появление нескольких поездов со стороны Торговой. Штабс-капитан Шперлинг открыл по ним огонь, и паровоз 1-го состава был сразу же подбит, и этим заперт путь для остальных. Цепи стрелков быстро двинулись к станции. Из вагонов всех поездов начали выпрыгивать толпы красных и бежать в селение за станцией.