Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Таким образом, фронт армии за неделю после взятия Тихорецкой растянулся до 250 верст и силы ее, хотя и увеличившиеся до 20 тысяч бойцов, оказались разбросанными на этом фронте и всюду уступающими численности противника.

Для армии в это время ставилась единственная и главная задача: окончательно разбить армию Сорокина (до 30 тысяч человек), для чего нужно было прежде всего не дать ей возможности отойти на Екатеринодар и там переправиться на южный берег реки Кубани. Итак, первая цель – взять Екатеринодар.

Но сил одной 3-й дивизии (до 3 тысяч человек) было для этого недостаточно. Город прикрывался отрядами красных в 10 тысяч человек, и, кроме того, при наступлении дивизия имела бы на своем левом фланге другие отряды красных, хотя и значительно меньшей численности, стоявших гарнизонами в станицах по линии железной дороги Екатеринодар—Кавказская. Поэтому на екатеринодарское направление направлялась и освободившаяся 1-я дивизия.

Однако угроза перешедших в наступление красных на город Ставрополь заставила направить туда Кубанский стрелковый полк с 2 орудиями, который 12 июля по железной дороге выехал из Кущевки. После него сразу же стал грузиться генерала Маркова полк с двумя орудиями для переезда на екатеринодарское направление. Конные части отправились туда походным порядком.

13 июля. Марковцы поэшелонно прибывали на ст. Тихорецкая. Подъем у всех был огромный. Ехали с песнями. Когда под колесами вагонов застучали стрелки станции, взоры всех направились на здание вокзала. Над ним развевался Национальный флаг. Раздалось всеобщее «ура».

И вдруг на платформу вышел… жандарм. «Жандарм!» – раздались крики по вагонам. Перед восторженными взорами стоял он в полной форме – «старорежимный»… Величественно выглядел жандарм! Всего лишь с унтер-офицерскими нашивками на погонах, с медалями, с серебряным большим шевроном на рукаве и с аксельбантами на плече. Некоторые марковцы даже заметили небольшую деталь в его форме: аксельбанты были не красного, как раньше, цвета, а трехцветные: бело-сине-красные – деталь, которая также радовала. И стоял жандарм как символ величия России, порядка, спокойствия… и всей образцовой чистоты, которая теперь была на перроне, и на вокзале, и в сквере, и во всем поселке.

Огромному, радостному и громкому возбуждению марковцев не было предела, и только предупреждение о соблюдении тишины, т. к. на соседней линии стоит поезд генерала Деникина, сдерживало их. Но и в этом предупреждении все почувствовали новое: штаб Вождя не на седлах коней, как было до сего времени, а на более твердом основании и постоянном месте, что ясно говорило о большом успехе армии.

Переживаемые марковцами впечатления и настроения были чрезвычайно сильными, и свой новый поход, и тем более на Екатеринодар, они ждали с верой в полный успех. С наступлением ночи эшелоны тронулись.

14 июля рано утром полк поэшелонно прибывал на ст. Платнировка и немедленно выгрузился. Не так далеко, верстах в четырех, у ст. Пластуновской, слышен был бой. Это 3-я дивизия выбивала красных из станицы и заняла ее.

После полудня полк с двумя орудиями и бронеавтомобилем выступил в юго-западном направлении, где красные, выдвинувшись, охватывали 3-ю дивизию с левого фланга. Полк сбил противника с двух позиций и занял переправу через реку Кочати, где и заночевал в поле.

15 июля. Утром он направился в станицу Динскую, занятую 3-й дизизией. Резервному батальону полка пришлось проходить у Покровского женского монастыря. Его встретили духовенство и монашки с иконами и хоругвями. Бойцы прикладывались к кресту и святым иконам, получая благословение священника. Трогательно для них было видеть монашек, старых и молодых, у которых из глаз текли слезы радости, что пришел конец глумлениям и издевательствам большевиков над святой обителью и над ними. Глубоко запал в сердца марковцев этот момент, и они шли дальше с волнующим и возвышенным чувством сознания великой Правды их дела: добиться силой оружия освобождения Веры и Родины от гнета и насилия.

Придя в Динскую, полк сменил части 3-й дивизии, направившиеся вправо, с целью нанести удар в тыл Сорокинской армии, остановившейся в районе станицы Тимошевской.

В это время в командование 1-й дивизией вступил вернувшийся из секретной командировки в Москву генерал Казанович. Полковник Кутепов стал его помощником и заместителем.

Осталось всего лишь 25 верст до Екатеринодара. Марковцы не сомневались в том, что на следующий день они, сметя на своем пути все препятствия, будут в городе. Но… едва прошла часа 3—4 после смены 3-й дивизии, как последовало срочное приказание: резервному 3-му батальону, наиболее сильному офицерским составом, сменить на позициях 1-й и 2-й батальоны, а последним с одним орудием немедленно грузиться в железнодорожный состав. Через короткое время они тронулись в обратном направлении. С ними уехал командир полка и начальник дивизии. В Динской остался отряд под командой полковника Дорошевича:[48 - Дорошевич Николай Николаевич (Дорошевич-Никшич). Полковник, командир л.-гв. Гренадерского полка. В Добровольческой армии с декабря 1917 г. (прибыл со знаменем полка). С февраля 1918 г. командир 3-й офицерской (гвардейской) роты. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода: командир гвардейского взвода, с 17 марта 1918 г. командир 2-го батальона Офицерского полка. С апреля 1918 г. помощник командира 1-го офицерского (Марковского) полка, в июне 1918 г. командир полка, в июле 1918 г. командир 3-го батальона того же полка, июль—август, до 23 сентября 1918 г. командир Солдатского (затем Самурского) полка, затем в 4-м батальоне Марковского полка, с 28 сентября 1918 г. командир Сводно-гвардейского полка. Взят в плен и убит 2 октября 1918 г. под Армавиром.] батальон марковцев с двумя орудиями и 2-й конный Офицерский полк.

Не сразу узнали марковцы, что произошло, но определенно предположили: в тылу неблагополучно. Несколько позднее узнали, что туда же повернула и вся 3-я дивизия.

Произошло следующее: армия Сорокина из района своего сосредоточения главной массой своих сил неожиданно устремилась на восток, отбросила части Конной дивизии и, пройдя 40 верст, заняла станицу Кореновскую и ст. Станичная. Она оказалась в 30 верстах в тылу 1-й и 3-й дивизий и в 55 верстах от ст. Тихорецкой. Дивизии были отрезаны от тыла и в полном окружении, а Тихорецкая совершенно не прикрытой, за отсутствием в резерве армии частей. Положение – чрезвычайно тяжелое.

В сумерках 1-й и 2-й батальоны прибыли на ст. Платнировская, в 10 верстах от Кореновской, выгрузились и, оставив две роты в резерве, выступили вдоль железной дороги в направлении последней. Пройдя 3—4 версты, они вошли в соприкосновение с противником и остановились в степи.

Ночь. Полковник Тимановский беспокоится за левый, северный, фланг своих батальонов. Туда должна выйти 3-я дивизия, но ее еще нет, и придет она не раньше утра следующего дня. Поэтому он держит две роты в резерве. С рассветом он решил атаковать противника.

Бои у станицы Кореновской

16 июля. Едва стало светать, 1-й и 2-й батальоны перешли в наступление по обе стороны железной дороги. Сбив передовые части противника, они быстро шли вперед по полям скошенного хлеба и стоявшей на корню кукурузе. Шли вслепую, не видя расположения врага, применившегося к местности. Вдруг шквал пулеметного и ружейного огня, ударивший почти в упор, прижал их к земле. Очень метко по целям стали рваться снаряды красных орудий. Противника почти не видно, но силы его, судя по огню, огромны. Оставаться в таком положении нельзя – нужно атаковать.

С криком «ура» марковцы бросились в атаку. Неслись, не замечая своих потерь, не слыша клокота стрельбы. Местами дорвались до красных: штыковой бой, стрельба в упор по убегающим, преследование; местами залегли, не дойдя до красных, или будучи не в силах их преследовать, или остановленные контратакой.

Цепи наступающих марковцев раздробились. Выдвинувшиеся вперед цепочки оказались не только под фланговым, но и под огнем с тыла. Наступление остановилось. Всякое представление, где свои, где противник, потеряно. Оставалось оттянуть выдвинувшиеся части назад. Атака замерла, едва достигнув передней линии красных.

Было около 9—10 часов. Влево от марковцев разворачивалась 3-я дивизия, и полковник Тимановский направил в передовую линию одну из резервных рот.

Стрельба на фронте марковцев несколько стихла, но как только слева, в нескольких верстах, загремели орудия и 3-я дивизия перешла в наступление, по цепям марковцев раздалась команда: «Вперед, в атаку!» Не на всех участках атакующие добрались до врага, но и там они сразу же встретили контратаки резервов красных. Красные переходят в общую атаку. Их отбивают, но не везде. Взводы, роты подаются назад, оставляя раненых.

5-ю роту обходят с фланга. Обход замечает ротная сестра Ксения. Она расставляет молодежь этой роты для парирования обхода; просит держаться некоторое время, чтобы вынести раненых. Но задержка короткая. Рота отходит. Отход роты видит командир батальона, подполковник Плохинский; он бежит к роте, но, вместо своей цепи, нарывается на красных и падает со штыковой раной в голову и другими штыковыми и пулевыми ранениями. Отход 5-й роты оголяет фланг 2-й. Фланговый взвод ее бросается в контратаку, сдерживает красных, но на короткое время. Рота отходит. Отходит 6-я, отходят все, оставляя раненых. Смелые выезды на платформе орудия с пулеметом лишь сдерживают напор врага.

Бой шел до конца дня, постепенно стихая. Красные теряли свой порыв и, наконец, остановились.

Снова неудача. Слева 3-я дивизия также не добилась успеха.

Наступила ночь. Оставив в охранении две роты, батальоны были отведены за речку Карпели, расположились в нескольких верстах восточнее станицы Платнировской.

Физическое состояние марковцев было чрезвычайно тяжелым. День боя под палящими лучами солнца, без воды, без еды. Подавлено в сильной степени и моральное состояние: неудачные атаки; десятки раненых, оставленных на поле боя, теперь занятого врагом; положение отрезанных от тыла; беспокойство за судьбу сотен раненых, наконец – свою. И в довершение всего – сильно поредевшие ряды рот: за день в двух батальонах выбыло из строя около 300 человек, т. е. почти треть состава. Все это угнетало, создавало неуверенность в завтрашнем дне. Нашлись и откровенно малодушные. Их «успокоили» строгим окликом.

Раздали пищу. Раздали патроны. Прошел слух, что подошли резервы. И действительно, в резерве оказалось две сотни мобилизованных казаков станицы Платнировской.

Роты обошел полковник Тимановский. Он не скрывал, что положение хотя и очень тяжелое, но не безвыходное и, кроме того, подойдут части от Тихорецкой и тогда противник будет сжат с двух сторон; опасаться его со стороны Екатеринодара не приходится, т. к. отряд полковника Дорошевича продолжает занимать Динскую.

Подпрапорщик Сербинов записал, что полковник Тимановский закончил свою беседу такими словами:

– Марковцы! Верьте мне, как я верю вам, и тогда мы с честью выйдем из трудного положения.

«Да! Полковнику Тимановскому верили все, – заключал подпрапорщик Сербинов. – Кто не знал своего полковника в папахе, поддевке, в очках, с баклажкой, с наганом и биноклем на груди? Все марковцы видели своего командира стоящим во время боев на кургане одного, как нерушимый памятник. Он не разрешал никому подниматься на курган. Он был суровый воин. Приказания его были тверды и коротки. Сила воли огромная».

17 июля. Ввиду того что 1-я и 3-я дивизии не имели связи со штабом армии, генерал Казанович вступил в командование ими. Он приказал с рассветом снова атаковать в тех же направлениях, как и накануне.

Марковские батальоны опять развернулись по обе стороны железной дороги, и цепи их пошли вперед, сразу же взяв быстрый шаг, вызванный отчаянной решимостью всех или разбить противника и пробиться, или…

Красные открыли сильный артиллерийский, а затем пулеметный и ружейный огонь. Цепи ускорили свой шаг и бегом бросились в атаку. Красные не выдержали и стали отходить. Отчаянно дрались их пулеметчики: пулеметы на тачанках, прикрываясь полями кукурузы, поливали очередями марковцев.

Бой шел уже на той полосе, где накануне, при отходе, были оставлены раненые и убитые. Здесь находили их лежащими раздетыми, обезображенными, иных с отрубленными головами, иных лежащими сожженными в пепле кукурузы… Первопоходницу прап. Пылаеву Юлию нашли зверски добитой и полуобнаженной в неглубоком колодце. Но в кукурузе находили и незамеченных красными раненых. В одном месте – сразу трех юных добровольцев 5-й роты. Они плакали… их первые слова были: «нас бросили…» – слова тяжкого упрека. Один из юношей остался жив чудом: его обнаружил красный и со страшными ругательствами и направленным на него штыком подошел к нему, но… прошел мимо.

При виде таких картин марковцами овладела злоба: не щадили и они врага. Но враг отходил в сравнительном порядке и дрался упорно, а когда к нему подошли резервы, перешел в контрнаступление. Остановить его не удалось, и марковцы стали отходить. Порыв красных несколько сдержали отставшие при движении вперед от передовых цепей пулеметы, но не остановили. Пулеметы пришлось бросить. А тут на правом фланге полка угрожающе повисла кавалерия красных. Тщетно оказывает помощь единственное орудие с пулеметом с железнодорожной платформы. Марковцы отходят и опять оставляют своих раненых.

Бросаются в бой последние резервы: рота марковцев, перевезенная на платформах, которая заняла позицию поперек полотна железной дороги, с генералом Казановичем на тендере паровоза, и полковник Тимановский с двумя сотнями казаков. И вот…

«В кукурузе нельзя было видеть ни своих, ни противника, – записал один из чинов роты резерва, – ни зрительной связи, ни ориентации… Мы ничего не понимали в обстановке, в которую попали, и когда роты, находившиеся правее, стали отступать, мы наугад двинулись вполоборота направо. Появление нашей сильной и густой цепи произвело на красных большое впечатление. Они остановились, потом стали подаваться назад, преследуемые нами и соседними ротами».

На другом фланге полка, с подходом двух сотен с полковником Тимановским, отступавшие марковцы сразу же повернули и с казаками бросились в контратаку. Двести шагов, разделявших противников, быстро сократились до нуля… до штыков и… красные не выдержали. Но не было уже больше сил… Цепи залегли. Бой стал стихать. Видимо, выдохлись и красные, остановившиеся шагах в тысяче. Солнце печет безжалостно. Время – приблизительно полдень.

Со стороны Тихорецкой пролетел аэроплан и спустился у станицы Платнировской.

Около 16 часов в тылу у красных послышалась артиллерийская стрельба и все заметили волнение в их цепях. «Подошли наши резервы!» Марковцы инстинктивно встали. Красные открыли нервный огонь. А вскоре приказание: «В атаку». Роты ринулись в четвертую атаку.

Открыв бешеную стрельбу по наступающим, красные, однако, не подпустили их на близкое расстояние, а стали быстро отходить, теряя порядок, прикрываемые лишь своими пулеметами. Марковцы шли быстро, почти бегом, стреляя по пулеметам и по толпам красных. Они шли по полю версты 3—4, устланному убитыми и ранеными.

К началу ночи марковцы заняли станцию Станичная и вошли в южную окраину станицы Кореновской. Левее их в станицу вошла 3-я дивизия, а с востока – Кубанский стрелковый полк с 5 орудиями 1-го артдивизиона, срочно вызванный из Ставрополя.

Красные отошли к северу от станицы Кореновской и остановились в нескольких верстах от нее. Против них заняла фронт 3-я дивизия и правее, в хуторах Журавских, – Кубанский стрелковый полк.

1-й и 2-й батальоны марковцев – в резерве на ст. Станичная, уставшие и измотавшиеся до крайности. Успешный выход из тяжелого положения их не особенно радовал: он стоил им огромных потерь – до 500 человек за 2 дня боя.

Среди убитых, кроме подполковника Плохинского, был и командующий другим батальоном, ротмистр Дударев – оба славные сподвижники генерала Маркова по 1-му походу на Кубань, тогда командовавшие ротами. Потери в батальонах были отчасти восполнены влитыми в их ряды двумя сотнями кубанцев, принимавших участие в последних двух атаках.

18 июля. Несмотря на то что армия Сорокина и была выбита из Кореновской с большими для нее потерями, она, пользуясь своей подавляющей численностью, снова перешла к активным действиям. Ее атаки против 3-й дивизии были отбиты, но она успешно продвигалась севернее, на фронте конной дивизии генерала Эрдели. Ею была взята станица Березанковская, и снова создавалась угроза захода ее в тыл 1-й и 3-й дивизиям. Ввиду такого положения 1-й и 2-й батальоны марковцев по железной дороге были переброшены на ст. Бейсуг, откуда они перешли в ближайшую станицу Новодевицкую.