Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

– Полк, смирно! Слушай на караул!

– Генерал Деникин! – передалось по рядам.

К полку подходила группа: генерал Деникин, генерал Романовский и др. Взоры всех обращены на Вождя. Большинство его видели в первый раз. На его шее и груди блистали эмалью и золотом ордена Святого Георгия. Генерал Деникин громким, слегка хриповатым голосом поздоровался с полком и стал медленно проходить перед его фронтом, обращаясь со словами благодарности от имени Национальной России к каждой роте в отдельности.

Перед 8-й ротой он задержался. Перед ним стояла офицерская рота в 28 человек. Это все, что осталось от нее. В глазах генерала Деникина появилась глубокая скорбь.

– Благодарю вас! – с трудом произнес он.

Обойдя роты, генерал Деникин обратился ко всему полку. Он сказал, что минувший бой, проведенный марковцами с полным успехом, теперь дает армии возможность, без опасения за свой тыл, продолжать наступление. Что в успехе он не сомневается, что неизбежные потери будут восполняться притоком сильных духом новых добровольцев, что к армии массой присоединяются кубанские казаки и что Добровольческая армия выполнит взятый на себя великий и святой долг перед Родиной.

Громким «ура» ответил Вождю 1-й Офицерский генерала Маркова полк.

После этого роты с песнями направились по квартирам, проходя мимо генерала Деникина. Настроение у всех было превосходное. Генерал Деникин произвел сильное и восторженное впечатление и вызвал к себе глубокое чувство преданности и доверия. То, что армия совершила за две недели своими малыми силами, проведя ряд рискованных маневров и продвинувшись на сотню верст в глубь расположения противника, – дело воли, расчета и дерзания генерала Деникина.

В 3-м батальоне велись оживленные разговоры о первом для него бое у Кагальницкой. Но не успех боя восхищал всех его участников, а дисциплина и мощь офицерских рот, когда каждый офицер на своем месте выполнял поставленную ему задачу, без того, чтобы им руководили, его вели. В этом бою никакое руководство было невозможно. Сплоченность и крепость, до сего времени подразумевавшиеся теоретически, стали утверждены практически.

29 июня. В 8-ю роту влито пополнение – около ста кубанцев. День прошел спокойно, и только вечером было получено извещение: ночью выступление. Судя по тому, что на площади стали собираться подводы, решили: «Едем!»

Мало кто смог заснуть. Естественно, обсуждался вопрос: куда двинемся? Исходили из представления, что переходит в наступление вся армия, и если так, то цель ясна – ст. Тихорецкая, взятие которой нарушит железнодорожную и телефонную связь в расположении противника и разобщит его силы. Успех будет огромный. Но не окажется ли армия под ударом по меньшей мере с трех сторон: севера, запада и юга? Операция рискованная. Однако, имея более слабые силы, чем противник, должно рисковать. Генерал Деникин на это пойдет; он учтет все. Так рассуждали «ротные стратеги».

30 июня. В час ночи полк был поднят. Ночь совершенно темная: ничего не видно и в 10 шагах. Батальоны погрузились на подводы и тронулись по разным направлениям. По колоннам передают: «не отставать!»

При выезде из села голову 3-го батальона пересекла колонна кавалерии, и когда она прошла, оказалось, что штаб батальона с проводниками и командиры рот, бывшие с ним, исчезли из вида. В голове всего батальона был помощник командира головной, 7-й роты. Ждать нельзя, и он повел батальон прямо по дороге. Ночь была также абсолютно тиха, как и темна. «Вперед!»

Так ехали долго, пока не забрезжил рассвет и пока впереди не показались всадники, оказавшиеся казачьим постом, стоявшим всего лишь в двух верстах от станицы Кальниболотской, занимаемой красными. Пост никаких подвод не видел.

Послав казаков вправо и влево, капитан, ведший колонну, с волнением ожидал их возвращения. А в это время не так далеко влево началась стрельба.

Вскоре вернулся казак, ездивший вправо, с сообщением, что там стоят подводы и офицеры обеспокоены какой-то пропавшей колонной на подводах. Это был штаб 3-го батальона. Все оказалось благополучно, и даже не было потеряно время, в которое назначено начало наступления на станицу.

Перейдя в наступление, когда уже поднялось солнце, батальон видел, как вправо от него, уже по ту сторону большой, пологой балки, лавы кавалерии шли в атаку, как блистали на солнце клинки казачьих шашек. Там шли части дивизии генерала Эрдели. Марковцы вошли в станицу, почти не встретив сопротивления. Серьезное сопротивление пришлось сломить Кубанскому стрелковому полку, наступавшему левее.

Чины Офицерского батальона заинтересовались результатами атаки кавалерии, виденной ими издали. Кое-кто сходил на те места, видел «результаты» и рассказывал о них с содроганием.

Ожидалось дальнейшее наступление, но полк был разведен по квартирам. Теперь уже все уверены – будем брать станцию Тихорецкую, и готовились не без тревоги, ожидая упорного боя. До станции оставалось 30 верст.

Наступление на станцию Тихорецкая

1 июля. Ранним утром армия перешла в наступление: 1-я дивизия на правом фланге, 3-я – в центре, вдоль железной дороги, 2-я – на левом. Гремела орудийная стрельба в районе железной дороги.

В 1-й дивизии в передовой линии Кубанский стрелковый полк с батареей. Офицерский полк побатальонно на подводах следовал за ним. Он – в резерве армии. Кубанцы быстро идут вперед, выбивая красных из Ново-Романовских хуторов. Во второй половине дня они подошли к станице Тихорецкой, в 8 верстах от станции. Здесь они встретили упорное сопротивление противника, поддержанного двумя бронеавтомобилями. Был момент неустойки на их левом фланге. Туда на подводах подъехал 3-й батальон марковцев, развернулся и перешел в наступление, но серьезного столкновения с противником у него не произошло: слева перед его фронтом пролетел бронеавтомобиль «Верный»[46 - «Верный» – первый броневик Добровольческой армии. Имел 4 пулемета. Участвовал в Дроздовском походе Яссы—Дон как броневик № 3, по прибытии на Дон получил свое название. Участвовал во 2-м Кубанском походе. Входил в состав 1-го (3-го, с октября 3-го бронеавтомобильного генерала Дроздовского) броневого отряда. Погиб осенью 1919 г. под Суджей. Командир кап. С.Р. Нилов. Экипаж: шт.-капитан Антипов, пор. Бочковский, подпор. Муромцев, прап. Шатагин, прап. Гребенщиков, у.-оф. Кобенин, у.-оф. Г. Хораб.], принудивший красных бежать в станицу. Следовавшие за ним кубанцы и 3-й батальон вошли в станицу, не встретив уже никакого сопротивления. Вскочившие первыми в станицу конные разведчики 1-й батареи захватили штаб красных, руководивший ее обороной. Время – около 15 часов.

Немедленно была произведена перегруппировка частей 1-й дивизии для атаки станции: Кубанский стрелковый полк стал на левом фланге и должен атаковать станцию вправо от большой дороги. С ним батарея. Генерала Маркова полк – правее на некотором интервале, для атаки северной части станции и поселка перед ней, имея один батальон выдвинутым к северу, для охвата станции.

В 17 часов началось наступление. Цепи марковцев шли по высокой, выше роста человека, пшенице. Где позиции противника, видно не было. Не доходя полутора верст до станции, пшеница оказалась скошенной, и едва цепи вышли на эту полосу, как по ним был открыт убийственный огонь. Цепи рванулись вперед, смяли красных, взяли пленных, но вынуждены были остановиться: на их правом фланге стояли два красных бронеавтомобиля, а впереди голый выгон и вторая линия окопов красных, откуда неслась стрельба. Но что-то происходило на левом фланге у кубанцев. Там шел, судя по стрельбе, отчаянный бой; оттуда летели пули почти в тыл левофланговому 2-му батальону марковцев.

В это время начало темнеть и отпадала последняя возможность, хоть и на незначительное расстояние, наблюдения. И совершенно неожиданно для 2-го батальона по нему была открыта стрельба с тыла, куда только что отводились пленные.

В цепи батальона оказался полковник Тимановский.

– Он показался нам каким-то великаном-рыцарем, – записал подпрапорщик Сербинов, – он спокойно приказал нашей лежащей цепи рассчитаться на «первый-второй» и скомандовал: «Вторые номера встать! Кругом! Вперед!»

Перед идущей назад цепью вторых номеров оказались толпы красных. Их смяли штыковым ударом, никого не беря в плен. Но в высокую пшеницу, откуда неслись крики: «Товарищи, сюда! За мной!» – и слышно было движение многих людей, цепь не вошла.

А тем временем красные, выйдя на полевую дорогу, ведущую на станцию, повернули по ней. Эта дорога шла между участками 2-го и 3-го батальонов, которые и заметили бегущие к станции толпы красных. Под перекрестным огнем эти толпы полегли на ней и лишь какой-то части их удалость достичь станции.

Бой у станции стихал, а марковцы продолжали лежать в цепях не более как в версте перед ней. Что происходит – никто не мог себе представить. Полковник Тимановский куда-то уехал. И только через короткое время было получено приказание: батальонам сосредоточенно оставаться на месте, выслать разведчиков и – особое внимание за правым флангом.

Донесения разведчиков говорили: бронеавтомобили красных, висевшие на правом фланге, ушли; красные оставили свою позицию перед станцией; в станционном поселке, на его восточной окраине, не обнаружено противника; и наконец – в районе вокзала встречены разведчики 2-го Офицерского полка.

Но и на эти донесения следовало приказание: оставаться на месте. Недоумение! Вообще какой-то странный бой.

Такое же чувство испытывали и бойцы 1-го батальона, не видевшие перед собой противника, обеспечивая правый фланг всей операции. Батальон выступил из станицы Тихорецкой по дороге, обсаженной редкими вербами, через какие-то гати. Влево, очень близко, за буграми, начался бой, но он стих раньше, чем батальон без выстрела вышел на полотно железной дороги в 3—4 верстах севернее станции. Батальон оседлал железную дорогу фронтом на север и завернул фланги на запад и в то же время выставив караулы на восток и на юг. Такое построение действовало на нервы. Одиночные выстрелы раздавались кругом. Но бой уже стих. Никто не знал, что же произошло. Все сгорали от любопытства.

2 июля. И только утром полк генерала Маркова перешел и стал на квартиры на северо-восточной окраине поселка станции, а Кубанский стрелковый полк – на северо-западной.

Поселок и станция Тихорецкая, видимо, были забиты войсками красных, т. к. решительно всюду оставались их следы. Это подтверждали и жители. На железнодорожных путях красными были оставлены три бронепоезда и много составов, порожних и нагруженных военным имуществом, десятками орудий, ящиками с патронами и снарядами, даже один аэроплан. Повсюду валялись трупы убитых красноармейцев.

Странным и непонятным казался для всех минувший бой. Постепенно выяснились его подробности. 3-я дивизия наступала по обе стороны железной дороги, 2-я – левее ее, обходя станцию с запада, 1-я – с востока и, в сущности, в лоб противнику. Жестокое сопротивление встретил Кубанский стрелковый полк. Он ударом в штыки ворвался в окопы красных, но те, с поддержкой своих бронеавтомобилей, контратаковали, также в штыки. Кубанцы подались назад. Им на помощь пришел эскадрон 2-го конного офицерского полка и бронеавтомобиль, но и это не сломило сопротивления красных. И только то, что части 3-й дивизии влево от кубанцев ворвались на станцию и оказались в тылу у красных, заставило последних отходить, но не к станции, а в сторону. Это они оказались в тылу у взявших первую линию их обороны марковцев. Сотни заколотых красных остались лежать у своих окопов.

Как и кубанские стрелки, отлично действовала с ними 1-я батарея. Командир стрелков несколько раз благодарил ее и в отдельности 4-е орудие поручика Боголюбского, уничтожившее бронеавтомобиль красных.

«Если принято утверждать, что исход боя зависит иногда от самой незначительной боевой единицы или даже от маленькой группы, то этой группой в настоящем бою явилось 4-е орудие», – сказал он.

Большие потери понесли стрелки, но у марковцев они не превышали 40 человек.

* * *

При наступлении на станцию Тихорецкая 1-я Инженерная рота оставалась в тылу армии и ее задачей было немедленное исправление железнодорожного пути, установление телеграфного и телефонного сообщения и обеспечение тыла.

Вечером первого же дня на станцию Тихорецкая из Торговой прибыл эшелон с добровольцами на пополнение армии. 87 офицеров было назначено в полк генерала Маркова.

– Господа офицеры! – обратился к ним полковник Тимановский. – Я могу сказать вам только одно: вы будете служить в 1-м Офицерском генерала Маркова полку, в его 8-й роте, и это должно говорить вам о многом. Желаю вам всего наилучшего!

Наконец-то в Тихорецкой все роты обзавелись трофейными походными кухнями, необходимыми хозяйственными повозками и лошадьми к ним. Кухни задымили и в определенные часы развозили по своим частям пищу.

В Тихорецкой же 1-я отдельная батарея развернулась в дивизион, получив 3 орудия и сформировав 2-ю батарею, одно орудие которой было поставлено на железнодорожную платформу для борьбы на железных дорогах.

Наступление в тыл армии Сорокина

От станции Тихорецкая Добровольческая армия начала наступление по трем направлениям: 1-й дивизией на север, в тыл Сорокинской армии, 2-й – на юг, в направлении на ст. Кавказская, и 3-й – на запад, в направлении на город Екатеринодар. Дивизии расходились, чтобы самостоятельно выполнять свои задачи.

Весьма трудная задача легла на 1-ю дивизию: если не заставить, то принудить армию Сорокина в 30 тысяч бойцов, которую не коснулись последние бои и лишь частично испытавшей силу Офицерского полка у Кагальницкой, оставить занимаемый ею район. Дивизии, наносящей удар в тыл, должны содействовать: бригада генерала Покровского справа и дивизия генерала Эрдели слева.

3 июля. Генерала Маркова и Кубанский стрелковый полки по железной дороге переехали и расположились в станице Ново-Леушковской.

4 июля полки пешим порядком выступили далее на север. В пути их застал ливень с сильнейшим ветром. Стало темно, как ночью. Вода била в лицо и заставила людей и лошадей повернуться к ней спиной и крупами. Мгновенно все промокли до нитки и стояли по колено в воде. Так продолжалось минут десять. Туча пронеслась, и снова засияло жаркое солнце. Но дальнейший путь по черноземной грязи был уже труден.