Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Если бы все генералы были такие, как он, – думал я…

После смерти двух великих людей: генерала Корнилова и генерала Маркова, остался в живых только один, третий – генерал Деникин, заместитель последних и равный им. Что ожидает его?»

В церкви Епархиального училища у гроба генерала Маркова стали почетные часовые его полка. Целый день к церкви тянулся народ, несли венки. Приходили марковцы. Церковь всегда была полна.

Вот наполнившие церковь молящиеся стали тесниться: вошел генерал Алексеев[40 - Алексеев Михаил Васильевич, р. 1857, сын солдата сверхсрочной службы. Окончил Тверскую гимназию, Московское пехотное юнкерское училище (1876), академию Генерального штаба (1890). Генерал от инфантерии. С 1 апреля 1917 г. Верховный главнокомандующий, с 30 августа до 11 сентября 1917 г. начальник штаба при главковерхе А.Ф. Керенском. Основоположник Добровольческой армии; с декабря 1917 г. член триумвирата «Донского гражданского совета», с 18 августа 1918 г. Верховный руководитель Добровольческой армии. Умер 25 сентября 1918 г. в Екатеринодаре.]. Он стал у гроба, молился, всматривался в лицо погибшего и – из глаз его текли слезы. И невольные слезы текли у всех. Старый Вождь попрощался с верным сыном Родины. Отвесив земной поклон, он вышел из церкви.

Похороны генерала Маркова

15 июня. Гроб с останками Великого Русского Патриота перенесен в Войсковой собор для последнего отпевания. Вокруг гроба много венков; лежит ряд черных подушечек с орденами. В центре их – подушка с орденом Святого Георгия IV степени. Орден как был накрепко пришит к гимнастерке генерала Маркова, так и остался пришитым к куску этой гимнастерки, вырезанному из нее и теперь приколотому к подушке.

В соборе генерал Алексеев, Донской Атаман, высшие чины Добровольческой и Донской армий. Семья генерала Маркова: мать, жена, дети… Собор полон. На площади перед ним выстроился 1-й Офицерский генерала Маркова полк.

Отпевание окончено. Последнее прощание – и гроб запечатан. Ко гробу подошел наряд офицеров от 7-й Офицерской роты и взял ордена и венки. Процессия стала выходить из храма.

Впереди несли венок от Командующего Добровольческой армией генерала Деникина и его Начальника Штаба генерала Романовского с надписью на ленте:

«И жизнь и смерть за счастье Родины».

За венком – офицеры с орденами покойного. Впереди с орденом Святого Георгия – офицер, фельдфебель 7-й роты, георгиевский кавалер.

Гроб из собора вынесли высшие чины и поставили на лафет орудия.

Полк взял «на караул». Оркестр заиграл «Коль славен».

Процессия вытянулась по Платовскому проспекту, направившись на кладбище, за городом, под звуки похоронных маршей. Полк шел за гробом.

Военное кладбище. Длинная аллея, вправо и влево от которой ряды свежих могил. Вот и вырытая могила. Последняя лития и… гроб опущен.

Несколько залпов полка генерала Маркова.

Семья покойного, генерал Алексеев и все со слезами на глазах смотрят на опущенный в землю гроб…

Но вот, как-то тяжело, генерал Алексеев поворачивается лицом к присутствующим и не сразу начал говорить свое последнее надгробное слово. Он говорил о Христолюбивом Воине Сергии, положившем «жизнь свою за други своя»; говорил о верном сыне Отечества, для которого жизнь была не дорога, «жила бы только Россия во славе и благоденствии»; говорил он о примере для всех, который дал воин Сергий… Хриплым, сдавленным, прерывающимся голосом говорил генерал Алексеев. Но вот он смотрит на семью покойного и наконец, повысив с усилием свой голос, обращается к присутствующим:

– Поклонимся же мы земно матушке убиенного, вскормившей и вспоившей верного сына Родины, – и, упав на колени, отвесил ей земной поклон, а за ним – все присутствующие.

– Поклонимся мы и его жене, разделявшей с ним жизнь и благословившей его на служение Родине, – и снова земной поклон.

– Поклонимся мы и его детям, потерявшим любимого отца.

И, повернувшись к могиле, генерал Алексеев бросил первую лопату земли на гроб. Застучала земля по гробу и закрыла его. Новая могила со скромным деревянным крестом, как и на всех других могилах, появилась на новочеркасском кладбище. На кресте не было надписи, но висел лишь терновый венец.

Все стали расходиться. 1-й Офицерский генерала Маркова полк большой колонной в 1500 штыков вернулся в свое расположение. Для него наступил новый период жизни и боевой службы: без Маркова, но по-марковски; для каждого – по правилу: «жизнь и смерть за счастье Родины». Жизнь – всю жизнь, все годы жизни… Смерть – всегда, всю жизнь, быть готовым принять ее…

«За счастье Родины!»

На черных, марковских погонах отныне уже был вензель генерала Маркова: «М» и вензель – «Г. М.» для 1-й роты полка – «роты генерала Маркова».

Развитие боевых действий

Для дальнейшего наступления Добровольческой армии нужно было обеспечить свой тыл (железнодорожный узел станции Торговая) и облегчить донцам удерживать юго-восточный район, для чего требовалось разбить сильную группу красных, имеющих центр в станице Великокняжеской. Сил 1-й пехотной дивизии и левее ее стоявшего Донского отряда для этого было недостаточно, тем более потому, что нужно было переходить реку Маныч.

13 июня 1-я дивизия имела стычки с красными в районе станции Шаблиевская, а Кубанскому полку пришлось даже отбить атаку красной конницы. Вечером к ней подходили 3-я пехотная и конная дивизии.

В этот день во временное командование 1-й дивизией, впредь до прибытия из секретной командировки в Москву генерала Казановича, вступил полковник Кутепов.

14 июня дивизии заняли исходное положение для наступления: 3-я – у железной дороги; конная – правее; 1-я – левее.

15 июня они перешли в наступление. Решающий успех был одержан на участке 1-й дивизии, и помогли ей сами красные. Утром они перешли реку Маныч и стали теснить Донской пеший полк, но с подходом на помощь полуроты Инженерной роты и 1-й батареи полк перешел в контрнаступление и на его плечах переправился через реку, продолжая решительное преследование. Красные отходили на север, оставив направление на восток, на ст. Великокняжеская, не прикрытым. Туда поскакали конные группы и конные разведчики 1-й батареи и ворвались на станцию и в станицу.

Занятие Великокняжеской в тылу у красных, ведших еще бой южнее ее, по реке Маныч, заставило их начать поспешный отход по всему фронту. На станции ими было оставлено масса военного имущества и боевых припасов. Отошли они далеко на север.

16—18 июня все главные силы армии сосредоточивались в районе станции Торговая. У Великокняжеской остались одни донцы, в их числе пехотный и конный полки, которые входили в 1-ю дивизию. Полковник Кутепов теперь командовал лишь отрядом из Кубанского стрелкового полка, Инженерной роты, 1-й батареи и Отдельной конной сотни. В эти дни возникшая было серьезная опасность глубокому тылу армии – у станицы Егорлыкской была устранена частями генерала Покровского и пласт. батальонами, с помощью переброшенного туда по железной дороге Корниловского ударного полка[41 - Корниловский ударный полк был создан приказом по 8-й армии (ген. Л.Г. Корнилова) 19 мая 1917 г. из добровольцев как 1-й Ударный отряд, 1 августа преобразован в полк (4 батальона). В августе 1917 г. переименован в Славянский ударный полк и включен в состав Чехословацкого корпуса. Принимал участие в октябрьских боях с большевиками в Киеве. После захвата власти большевиками чины полка группами пробрались в Добровольческую армию. Основной эшелон полка прибыл в Новочеркасск 19 декабря 1917 г., а к 1 января 1918 г. собралось 50 офицеров и до 500 солдат. На таганрогском направлении сражалась сводная рота полка (128 штыков при 4 пулеметах), 30 января 1918 г. смененная офицерской ротой (120 человек). 11—13 февраля 1918 г. в ст. Ольгинской при реорганизации Добровольческой армии в начале 1-го Кубанского похода в полк были влиты Георгиевская рота и Офицерский отряд полковника Симановского. При выступлении насчитывал 1220 человек (в т. ч. 100 человек Георгиевской роты), треть его составляли офицеры. С середины марта 1918 г. входил в состав 2-й бригады, с начала июня 1918 г. 2-й пехотной дивизии, с которой участвовал во 2-м Кубанском походе. С 16 января 1919 г. входил в состав 1-й пехотной дивизии. На 1 января 1919 г. насчитывал 1500 человек, в сентябре 1919 г. 2900 при 120 пулеметах (3 батальона, офицерская рота, команда разведчиков и эскадрон связи). На 5 октября 1919 г. имел 945 штыков при 26 пулеметах. С 12 июля 1919 г. 1-й Корниловский ударный полк; с формированием 14 октября 1919 г. Корниловской дивизии вошел в нее тем же номером.Нес большие потери. Оборона Ростова в феврале 1918 г. стоила полку 100 человек. Из 18 человек командного состава (до командиров рот), вышедших в 1-й Кубанский поход, за войну погибло 13. В начале штурма Екатеринодара полк имел 1000 штыков и пополнился во время боя 650 человек кубанцев, после штурма осталось 67 (потери в 1583 человека). Всего за поход он потерял 2229 человек (теряя в отдельных боях от 6 до 60 человек), в двух наиболее крупных под Кореновской и переходе через р. Белую 150 и 200. За 2-й Кубанский поход полк трижды сменил состав, с начала его до 1 ноября 1918 г. он потерял 2693 человека. В первом же бою под Ставрополем потерял до 400 человек, к 1 ноября осталось 220 человек, а через несколько дней 117. С 1 января по 1 мая 1919 г. в 57 боях в Донбассе полк также переменил полностью три состава: при средней численности в 1200 человек убыло 3303, в т. ч. 12 командиров батальонов (2-й батальон потерял 6 и остальные по 3), 63 командира рот (3-я – 9, 9-я – 8, 1-я —7, 6-я – 6, 8-я, 11-я и 12-я по 5, 5-я и 10-я по 4, 2-я и 4-я по 3) и 683 офицера, служивших в качестве рядовых. В Орловско-Кромском сражении потерял 750 человек. 31 июля 1920 г. в бою за Куркулак 61 офицера и 130 солдат – четверть состава. В конце августа, после Каховской операции, в полку осталось 107 человек.Для чинов корниловских частей установлен серебряный штампованный жетон (копия голубой нарукавной нашивки, носившейся на левом рукаве у плеча) формы гербового щита, в середине которого череп со скрещенными костями, над ним дуговая надпись «корниловцы», внизу скрещенные мечи рукоятью вниз, между рукоятями пылающая граната и ниже даты «1917—18». Нагрудный знак представлял собой черный равносторонний крест с белой каймой, наложенный на серебряный терновый венец, под которым серебряный с золотой рукоятью меч (слева снизу-вверх, рукоятью вниз), в центре голубой щит, подобный жетону, но мечи опущены вниз и дата отсутствует (все изображения золоченые).Командиры: полк. М.О. Неженцев (до 31 марта 1918), полк. А.П. Кутепов (31 марта – 12 июня 1918), полк. В.И. Индейкин (12 июня – 31 октября 1918), полк. Н.В. Скоблин (31 октября 1918 г. – лето 1919), полк. М.А. Пешня (лето – 14 октября 1919), полк. К.П. Гордиенко (с 14 октября 1919), шт.-капитан (подполк.) В.В. Челядинов (врид, январь—август 1920), пор. (кап.) М. Дашкевич (врид, январь, февраль, июль – 21 августа 1920), шт.-капитан (подполк.) Д. Ширковский (врио, февраль 1920). Командиры батальонов: полк. Булюбаш, полк. Мухин (убит), ес. Кисель, полк. Шкуратов, полк. Ильин, кап. Морозов (убит), полк. Молодкин, пор. Федоров. Командиры рот и команд: подпор. Андреев (убит), шт.-капитан Заремба, кап. Миляшкевич (убит), шт.-капитан кн. Чичуа (убит), кап. Минервин (убит), кап. Пиотровский (убит), шт.-капитан Томашевский (убит), шт.-капитан Петров (убит), пор. Салбиев (убит), кап. Лызлов (убит), шт.-капитан Мымыкин (убит), ес. Милеев, пор. Дашкевич, пор. Потло, кап. Сапега, кап. Франц, кап. Трошин, пор. Бурьян, подпор. Пинский, кап. Натус (убит), пор. Редько и др.].

19—24 июня армия перешла в наступление вдоль железной дороги в направлении на станцию Тихорецкая, по территории Ставропольской губернии и за эти дни с сильными боями продвинулась на 80—90 верст.

Отряд полковника Кутепова наступал в 25 верстах восточнее железной дороги вместе с конной дивизией, уничтожая и рассеивая большие силы красных. Он прошел села: Сандата, Ивановское, Красная Поляна, Рассыпное и, приблизившись к железной дороге, с 3-й дивизией взял село Белая Глина.

Отличные действия 1-й батареи полковника Миончинского вызвали восторг пехоты и высокую оценку полковника Кутепова. Она не была только механизмом, выпускающим снаряды, базируясь на трех точках: позиция (не важно где), наблюдательный пункт и цель (не важно какая). Она живой организм в бою, всегда в полном контакте с пехотой: в ее цепях, бьющей по целям, важным для каждого момента боя, маневрирующий и даже – атакующий своими конными разведчиками. Батарея брала сотни пленных.

25 июня армия, наконец, вступила в Кубанскую область. Конная дивизия с отрядом полковника Кутепова, которому были приданы два бронеавтомобиля, обошли правый фланг противника и взяли – Кубанский полк – станицу Новопокровскую, а конница – ст. Ея. В станице был взят испортившийся броневик красных – «Черный ворон», после ремонта вставший в ряды армии под названием «Генерал Марков», как пожелали назвать его кубанские стрелки.

* * *

Добровольческая армия была теперь в 45 верстах от станции Тихорецкая; более чем ста – от ст. Торговая и в 50 верстах к югу от станицы Егорлыкской. Она угрожала тылу Батайской группы красных, но и сама находилась под угрозой охвата ею справа в свой тыл, т. к. силы армии, стоявшие от главных ее сил до станицы Егорлыкской, были незначительны. И эта угроза стала реальной: красные перешли в наступление, и не только на участке армии, но и правее – на участок донцов. Их наступление на станицу Кагальницкую грозило перерывом главного пути связи армии с Новочеркасском через станицу Манычскую. Чтобы устранить угрозу, из Новочеркасска выступили на фронт 1-й Офицерский генерала Маркова и 1-й Конный Офицерский полки. 25 июня полк генерала Маркова уже был в бою и одержал успех у станицы Кагальницкой. Части генерала Покровского и другой отряд армии сдержали красных на своих участках.

В районе ст. Ея армия простояла более или менее спокойно до 30 июня. Она произвела перегруппировку своих частей: 1-я и 2-я дивизии поменялись своими местами – 1-я, отряд полковника Кутепова, перешла с левого фланга на правый; 2-я – на место 1-й. 3-я дивизия оставалась в центре. На правый фланг армии перешла и Конная дивизия.

Выступление 1-го офицерского генерала Маркова полка

22 июня полку было объявлено о выступлении на следующий день. К этому времени силы полка достигли внушительных размеров: в 1-м и 2-м батальонах в ротах до 150 штыков, в 3-м – до 250. Много пулеметов. Слабые места: почти полное отсутствие пулеметных двуколок или тачанок, а в хозяйственной части не хватало походных кухонь, лошадей, повозок. «Добудем у красных» – было решение.

В офицерских ротах возник серьезный вопрос: кому быть хозяйственными чинами – кашеварами, конюхами, артельщиками? Кому быть санитарами? Но нашлись офицеры, охотно согласившиеся на эти должности. Они стали «героями дня». Утвердился принцип: на каком бы посту Добровольческой армии ни служил офицер, он выполняет в равной степени свой долг со всеми остальными. Санитарами согласились стать сверхштатные штаб-офицеры или же были назначены, хотя и временно, вопреки их желанию, бывшие в ротах добровольцы – зауряд-врачи.

Энтузиазм в ротах был большой. Подпрапорщик Сербинов[42 - Сербинов Григорий Михайлович. Младший унтер-офицер. В Добровольческой армии; с 17 июня 1918 г. в пулеметной команде 1-го Офицерского (Марковского) полка. Ранен 24 октября 1918 г. под Прочноокопской. Во ВСЮР и Русской Армии в Марковской дивизии до эвакуации Крыма. На 18 декабря 1920 г. в составе Марковского полка в Галлиполи. Старший унтер-офицер. В эмиграции во Франции. Подпрапорщик. Во время 2-й мировой войны лейтенант РОА. Служил в Русском Корпусе. Поручик. Умер 17 июля 1964 г.] записал: «Вечером командир роты поздравил нас с походом и высказал свою надежду, что, несмотря на тяжелое материальное положение роты, мы в боевой обстановке оправдаем себя в борьбе за Родину. Рота ответила громовым «ура».

23 июня. «Утром (продолжение записок подпрап. Сербинова) рота была разбужена и роздана пища. Настроение приподнятое. Никто не спросил, почему нам не дали обмундирования и снаряжения и нет ни у кого ни одного патрона. Кухню пришлось оставить, т. к. не было колеса да и лошадей тоже».

«Около 8 часов утра раздалась команда: строиться! У выхода из здания стоял командир роты и рассматривал каждого выходящего бойца. Обратил внимание на капитана в дамских туфлях. Его сделали «гренадером». Да и я имел вид не лучший: сапоги, штатский костюм, винтовка без штыка и ремня, без головного убора и… никаких вещей».

«Рота выстроилась. Раздалась команда: смирно! Еще командирское слово – и рота тронулась, запев:

Смело мы в бой пойдем
За Русь Святую…

На тротуарах стояли толпы народа. Женщины плакали и давали нам разные подарки: белье, носки… Из магазинов также спешно выносили все…»

Полк выступал побатальонно. Путь шел через станицу Кривянскую и далее на станицу Манычскую. Кривянская встречала проходившие батальоны молоком, хлебом, разными продуктами питания. За ней началась безбрежная, совершенно голая равнина, и только, оглядываясь вправо и назад, видна была возвышенность, тянувшаяся от Новочеркасска на юг к Ростову, покрытая садами, и Новочеркасск с его златоглавым собором.