Дмитрий Донской

– Нельзя сказать точно, хорошо это или плохо сегодня… С замятней[25 - Замятня («Великая замятня») – междоусобная война в Золотой Орде в 1359 – 1380 гг.] в Орде и у нас порядка не стало. Вот и суздальский князь не по праву захватил ярлык на Владимирский престол. Разве могло такое произойти при покойном царе Джанибеке?! Никто не знает, найдём ли мы правду теперь.

Не вполне понял Дмитрий смысл сказанного митрополитом, но ещё больше почувствовал серьёзность нынешнего положения; возвращение великокняжеского ярлыка казалось непростым делом, и в словах Алексия явно звучали сомнения…

Прибыл гонец от боярина Морхинина, сообщив, что в Сарае по-прежнему сидит Мюрид, и процессия направилась в город.

Сарай-Берке, начало которому сто лет назад положил хан Берке, уже полвека являлся столицей Орды. Это огромный город с населением более 100 000 человек. Сарай пересекали широкие улицы, разделявшие его на различные ремесленные или этнические кварталы. В центре возвышались дворцы ордынской знати и купцов, построенные из кирпича и камня, украшенные цветными изразцами, покрытыми стеклянной глазурью. Тут и там стояли мусульманские мечети, которые начали строить еще при Берке.

Обилие домов из белого и самодельного красного камня, называемого здесь «кирпечь», поразило маленького Дмитрия! Каменными в Московском княжестве были преимущественно храмы и монастыри, и лишь кое-где появлялись жилые сооружения – дома московских купцов, вводившие архитектурные новшества из стран, где они бывали. Но чтобы весь город строился из камня и глины?! Такого он ещё не видел… Были здесь и невиданные прежде общественные бани, туалеты.

– Разве приятно жить в каменных домах, отче?

– Конечно, нет! – уверенно ответил отец Алексий. – Но где им в степи найти столько дерева, чтобы построить большой город? Вот и строят, из чего придётся.

Так, за разговорами двигались они в русский квартал, где останавливались посланники из Северо-Восточных княжеств. Многое поражало путников! Не только необычность архитектуры, но и внешность жителей, их одежды выглядели странными. Обратил князь внимание на относительную пустоту улиц: несмотря на огромные размеры и обилие дворцовых сооружений город казался безлюдным.

– Почему так мало людей на улицах? – заинтересовался Дмитрий.

– В жару ордынские вельможи предпочитают жить в своих летних юртах, что расставлены по всей близлежащей степи. Видать, тяжко пребывать в душных каменных помещениях летом. Город предназначен у них для зимних холодов: не привык степной народ жить в тесноте.

Ещё одно поразило Дмитрия! Во многих местах на площадях он увидел диковинные сооружения, из которых непрерывно струилась вода в большие каменные чаши. К ним подходили женщины с глиняными сосудами и набирали эту воду…

– Откуда берётся вода в них? – спросил он у боярина Морхинина, как у наиболее сведущего об Орде человека.

– Это фонтаны. К ним вода поступает по обожженным глиняным трубам, проложенным под землей. По таким же трубам она уходит, – ответил боярин со знанием дела.

– Это вместо колодцев…

– Вместо колодцев, – согласился боярин.

В русском квартале возвышался православный храм из белого камня. Здесь их встретил сарайский епископ с многочисленными служителями. Помолившись в церкви, усталые путники отправились в гостевые дома для отдыха, а митрополит Алексий и епископ уединились для разговора. Епископ лучше других знал обстановку не только в Сарае, но и во всей Орде. Он сообщил о беспорядках и выражении недовольства нынешним правителем Орды. Не признавали за ним права на сарайский престол и отказывались из улусов отправлять налоги (ежегодную дань). При таком положении дел вряд ли правитель мог долго удержаться у власти, а потому следовало спешить! Благо, много с собой взяли добра для подарков ордынским чиновникам и их женам.

Но немало времени прошло со дня прибытия посольства в Сарай, пока, наконец, они получили приглашение в царский дворец. Только этот дворец был окружён высоким каменным забором, напоминавшим крепостные стены, за которым виднелись сооружения; куполовидную крышу одного из них украшал голубой полумесяц. Открыв массивные ворота, стража пропустила Дмитрия Ивановича и сопровождавшего его митрополита Алексия с боярами. Здесь они по достоинству оценили великолепие дворца, украшенного яркой росписью со сложным орнаментом синего цвета и позолотой. В саду с множеством цветов и фруктовых деревьев они увидели казавшиеся уже привычными фонтаны, только эти изящные сооружения из мрамора значительно отличались от тех, что были в общегородском пользовании.

Внутренние помещения дворца поразили Дмитрия мозаичными рисунками на стенах и каменных полах: красивые переплетения геометрических и напоминающих растения узоров чередовались с арабскими надписями, как впоследствии ему рассказали, – изречениями из Корана. Зал приемов украшали многочисленные металлические зеркала с орнаментом по краям. В центре зала на высоком позолоченном кресле с красивой инкрустацией, восседал хан Мюрид. На почтительном расстоянии от него справа и слева стояли многочисленные сановники, с любопытством огладывая посланников. Наибольшего их внимания, пожалуй, привлекли подарки московитов: на огромных подносах внесли золотые, серебряные изделия, украшенные драгоценными каменьями, меха соболей, горностаев и прочее великолепие, от которых загорелись глаза вельмож!

Хан сдержанно приветствовал князя и, обратившись к отцу Алексию, стоявшему рядом с Дмитрием, разрешил ему говорить.

– Великий царь! Дмитрий Иванович, князь Московский, приветствует тебя и приносит поздравления с воцарением на престоле Великой Орды. Пусть счастье и благоденствие всегда сопутствуют твоему царству! Здоровье тебе, женам и детям твоим князь желает! Готов служить тебе впредь так, как служили его предки! Начиная с деда Дмитрия Ивановича – Ивана Калиты, Москва исправно собирала выход[26 - Выход – дань (налоги) в Золотой Орде XIII – XV вв. Облагалось всё население, кроме духовенства. Размер дани был непостоянен.] с северных княжеств и своевременно доставляла его в Сарай. Никогда прежде не случалось заминок. А вот теперь ярлык на великое княжение у Дмитрия Суздальского, полученный неизвестно по какому случаю от Навруза. Просим устранить несправедливость и дать ярлык князю Московскому!

Хан долго смотрел на маленького князя, как бы оценивая того, и спросил:

– А не слишком юн князь для великокняжеского престола?

– Молодость не порок, великий царь! Быстро проходит, – ответил митрополит.

– А кто будет управлять, пока мал князь? – спросил хан тоном, который давал понять посланникам, что вопрос ярлыка уже решён и Мюрид не намерен оставлять его Дмитрию Суздальскому.

– До вхождения его в возраст советами бояр будет управляться княжество.

– Управлять может кто-то один, а «совет» ничем и никем не управляет! Разве что советует, – с ехидством заметил хан.

– Так случилось, что мне пришлось стать за отца малолетнему князю. Мне пока и ответ держать, великий царь! – не обратив внимания на иронию, продолжил Алексий.

– Что ж, мы подумаем, – ответил хан и дал понять, что на этом аудиенция закончена.

Дмитрий Иванович, плохо зная татарский, не понимал разговор митрополита с царём. Ему не довелось жить в Орде, как приходилось это делать многим княжеским отрокам, чтобы приблизиться к ордынским царям и впоследствии беспрепятственно получать ярлыки на княжение; они были «гарантами» лояльности русских князей Сараю, в сущности, заложниками. Преждевременная кончина отца, а впоследствии и ордынская замятня со сменой ханов способствовали тому, что княжич избежал этой участи.

По голосам и лицам окружающих Дмитрий почувствовал, что не зря они прибыли в Орду! Когда же царь закончил, князь, по знаку Митрохина, заранее выученными татарскими фразами поблагодарил того за оказанный приём и пожелал многие лета царствования. В ответ Мюрид благосклонно улыбнулся и тем самым ещё раз дал понять, что решение будет скорее положительным.

Вскоре ярлык был получен, и посольство спешно покинуло Сарай, опасаясь очередного переворота.

***

Путь домой казался не столь изнурительным, как в Орду. Даже лошади, будто почувствовав настроение людей, шагали бодрее. Тревожное ожидание и беспокойство, присутствовавшие в душе маленького Дмитрия на пути в Сарай, сменилось уверенностью и желанием скорейшего возвращения для благих дел, о которых не уставал говорить отец Алексий. Великокняжеский титул ко многому обязывал в отношениях с окружающими Москву княжествами, особенно c недружелюбной Рязанью!

Отправляясь в Сарай, на ладьях рязанские владения миновали быстро, пересев на коней лишь в том месте Дона, где река приближается к Волге.

Теперь же приходилось двигаться медленно на лошадях и подводах вдоль берега реки; предстояла неминуемая встреча воеводами Олега Рязанского. Хотя и была предварительно достигнута договоренность о прохождении посольства, но полной уверенности в безопасности не было…

До рязанских владений ещё далеко, и Дмитрий с интересом оглядывал степь. Теперь он замечал то, что укрывалось от внимания прежде. Так, с удивлением обнаружил князь, что дома татар, живущих в селениях, не очень отличались от таковых в его отчине. Они были из дерева, камыша, некоторые обмазаны глиной, но все эти дома неизменно огорожены деревянным частоколом или плетёным забором. От одного из таких селений на берегу Дона к посольскому каравану подъехал отряд хорошо вооруженных, угрожающего вида всадников. Узнав, что за люди перед ними и куда направляются, отъехали, не задавая лишних вопросов и почтительно кланяясь митрополиту и окружавшим его священнослужителям.

Одеты всадники по-летнему просто – в рубахи с вышивкой и широкие шаровары, украшенные лампасами. Их бритые головы, несмотря на жару, украшали черные бараньи шапки, из-под которых свисала косичка или локон волос. Все без бород, но при усах. Самое удивительное – у многих «татар» в разрезах рубах виднелись нательные кресты!

Заметив недоумевающий взгляд Дмитрия, митрополит сообщил:

– Это бродники, великий князь! Они христиане и на Дону живут с давних времён. Зовут их ещё казаками. Весьма воинственные они и большую силу имеют. Мало кто может противостоять им в бою!

– Почему знают по-русски?

– Они хорошо говорят и по-татарски и по-русски, только речь их отлична от нашей, как ты, наверное, заметил.

Встреча с бродниками произвела сильное впечатление на Дмитрия. Всё в них показалось удивительным: внешний вид, уверенность и достоинство с которым держались при встрече с путниками, речь, но более всего то, что оказались христианами! Узнал он, что поселений бродников и тех, кого зовут «черными клобуками», «торками», «берендеями» разбросано у рек по степи великое множество. Все они всадники и воины.

Без происшествий миновали и рязанские земли.

Москва встретила возвращающееся посольство колокольными перезвонами и всенародным ликованием! Благодаря великому провидению митрополит Алексий добился в Орде грамоты, согласно которой изменились права наследования во Владимиро-Суздальском княжестве и способствовавшие бесконечным разделам, междоусобице в княжествах. С этих пор, подобно чингизидам в Орде, правами на великокняжеский престол обладали только прямые наследники Ивана Калиты.

Глава 2

Cкифы

Тихо в степи. Только птицы нарушают молчаливое величие её бескрайних просторов, сравнимое с бесконечностью вечного неба в ясную ночь. В молчании Великой Степи, что проcтерлась от восточных окраин Азии до Черного Моря, скрываются события, много раз менявшие историю человечества. В сердце Евразии могучая энергия из глубин Священного озера[27 - Байкал, Бай-куль, Байгол – богатое озеро (тюрк., монг.)], древних гор Алтая, Саян вселяется в людей. Потому и рождаются здесь невероятно выносливые, свободолюбивые люди. Неведомая сила во все времена заставляла их осваивать новые земли, преодолевать горные преграды и могучие реки. От времен легендарных кочевников ариев народы из центра Азии расселялись по Земле.

Поселок эпохи поздней бронзы на берегу одного из рукавов реки Катунь на Алтае. Реконструкция создана на основе результатов раскопок

поселения Майма-XII, относящегося к ирменской археологической культуре

позднего бронзового века, IX – VIII вв. до н. э. Национальный