Ты сидишь на орешнике, выведенный из игры в выбивалы. Выше земли, я в домике. Христик толкает Нельку – скорее всего, не нарочно – она падает с качелей, и те догоняют ее сзади. Настик, брат Христика, в ужасе бежит за бабушкой. Море волнуется три, рекламная фигура на месте замри. Разбойников в наших краях больше нет, всех извели: казачья станица как-никак. Хозяин голубятни умер, и она опустела, – а ведь раньше он частенько показывал через сетку белого голубя или снесенное им яичко. И говорил, что корочки от болячек очень вкусны, если насобирать много и зажарить в масле.
Как, играя в крокодила, показать жестами загаданный тебе «график»? – надо просто очертить воротник, горделиво выпрямившись, и икнуть. Тили-тили-тесто, скандируют друзья, и оркестр играет Yesterday, поздравьте друг друга, мама торжественно крепится, ты движешься невпопад, и расписываешься неловко, и невесту целуешь как-то вскользь.
Гриб прилип, отлип, стоп.
II
– Поца, приколитесь, Котя сёдня трубу ебал. Котя, покажи как!
– Пошел ты.
– Ну покажи-и-и, покажи!
– Да вот так и ебал! – Рома вскочил с лавочки, схватился обеими руками за столб и подвигал тазом в его сторону. – Ах, ах, ах.
– Котя голубой, – засмеялась Снежана. – Он когда вырастет, женится на мужике и заставит его рожать.
Котька вспыхнул, губы его задергались, и, чтобы не разреветься, он плюнул в Снежану. Попал ей прямо на кроссовок.
– Дурак! – закричала Снежана и побежала к дому.
Котя долго смотрел, как ее желтая футболка мелькает в окошках подъезда. Третий этаж, четвертый… Сейчас приведет бабушку, и та начнет ругаться, объяснять, что Снежана девочка и ее нельзя обижать. И не поверит, если рассказать, что эта самая девочка только что наговорила тут.
Рома, Надя и Лёша, притихнув, болтали ногами и переглядывались улыбками.
– Вот тебе попадет сейчас, Котя, – сказала Надя. – Снежанкина бабушка такая злая.
– Давайте смотаемся?
– Давайте.
Когда заплаканная Снежана появилась с бабушкой, на синей лавочке, усыпанной лепестками облетающей вишни, никого уже не было.
III
– Вчера Галаголь опять выходила. Прикиньте, мы закричали ей: «Дважды два!», она повернулась и, как обычно, стала крестить воздух, а потом вдруг заорала: «Будьте прокляты, кто вас высрал!» – а Денис испугался, заплакал и убежал домой.
– Вообще-е-е. И чё, она теперь кричит «будьте прокляты»?
– Да, всем кричит. Совсем с ума сошла.
– Почему Галаголь?
– У нее фамилия такая. В первом подъезде живет. И в списке есть.
– Пойдемте посмотрим?
– Попёрли.
Список жильцов очень старый. Фамилии выведены краской кирпичного цвета. Напротив квартиры шесть написано: «Глаголь О. Ф.». Она тут живет давно. Тощая старуха, волосы бубликом. Написала заявление управдому, вокруг мусорников раскидали куски отравленного мяса, и почти все собаки подохли. И Чара, и Альфа, и Черныш, и даже Трахунья. Трахунью хоть и не любили (ее погладишь, а она тут же лапы на плечи кладет и трахать начинает, Котька трубу точно так же), все равно было жалко. А Тяпу мы сами выходили. И щенков ее выходили – кормили, в коробке держали, старые вещи из дома выносили, чтобы щенкам спать было удобно. Галаголь видели только издалека и очень редко, она почти не выходила из квартиры. Близко подходить было страшно.
– У нее, говорят, такой почерк красивый. Тетя Зоя видела заявление. И не скажешь, что она сумасшедшая.
– Тихо! Кто-то идет!
По лестнице спускалась сама Галаголь, на нее невозможно было смотреть от страха.
– Пошли вон отсюда! – рявкнула она.
Мы вылетели из подъезда и побежали кто куда, забыв прокричать «дважды два».
Сердце двора бешено колотилось.
IV
Борька загадочно и надменно смотрел на Саню.
– Ты чего?
– Дашь интервью? Я уже у всех взял.
– Интервью?
– Ага, – и Борька достал из кармана черный плеер.
– И что, записывает? – восхищённо сказал Саня.
– Записывает. Настоящий диктофон.
– Везуха. Тебе сегодня купили?
– Да. Ну что, отвечай на вопросы.
Борька нажал кнопку «Rec».
– Здравствуйте. Как вас зовут?
– Саша.
– Сколько вам лет?
– Восемь.
– Ваша любимая группа?
– Спайс Гёрлз.
Борька щелкнул кнопкой и расхохотался.