Развод. Его вторая семья

– Нет, всё хорошо. Хотела сказать, что мы по тебе уже очень соскучились. Я у бабушки была, она передала тебе баночку свежего клубничного варенья.

– Кайф! Мам, ты его от папы подальше только спрячь, а то он опять всё слопает и мне ничего не останется!

Киваю, как китайский болванчик.

Ладно, не сейчас.

Я обязательно наберусь сил и скажу ей это при личной встрече. Лучше быть рядом, когда сообщаешь такие новости, верно?

Прощаюсь с Аришей почти в тот же момент, когда в замочной скважине проворачивается ключ.

Входная дверь открывается.

Обмениваемся с Глебом мрачными, тяжёлыми взглядами.

– Привет, – в полумраке его внушительная фигура кажется такой большой, что занимает почти весь узкий коридорчик.

– Привет. Как съездил?

– Хорошо. Устал.

Конечно, ты устал. Вести двойную жизнь – дело энергозатратное, требующее ресурсов.

Откуда только силы в этом жеребце?

– Ужинать будешь? – Забираю из рук Глеба его дипломат, целую в щёку. – Что за запах?

– Какой?

Принюхиваюсь.

Точнее, делаю вид, потому что никакого постороннего запаха я не улавливаю. Но Глеб заметно нервничает: делает маленький шаг назад, стараясь увеличить между нами дистанцию, и отводит взгляд в сторону.

– Чем-то сладким пахнет. Об кого тёрся?

– Не знаю, ни об кого. Наверное, в самолёте пропах.

– Мм. Ясно.

Ухожу на кухню разогревать ужин.

Руки трясутся, пальцы до побелевших костяшек сжимают ложку.

Мы справимся, мы справимся, – повторяю про себя, как мантру.

Через пару минут Глеб, уже переодетый в домашнее, видимо, от греха подальше, садится за стол.

– Это что? – Удивлённо смотрит в тарелку.

– Твой ужин.

– Смеёшься надо мной, да?

– Нет, ни капли. Я сегодня весь день заказ вязала, времени на изыски не осталось. А что, макароны с сосиской барину уже не еда?

– Я работаю, Вера. Работаю, чтобы вас обеспечить. И вот чем ты готова мне отплатить? Вот так настоящая женщина дома мужа встречает?

Безразлично веду плечами.

Не знаю, чего там у настоящих женщин. Это же ты у нас спец.

Скажи спасибо, что хоть макароны сварила.

Ты не достоин даже такого ужина после того, что решил вытворить за моей спиной. Говна на лопате, как сказала мама, вот твой максимум!

Но в открытый бой вступать мне пока не хочется, а поддерживать образ примерной жены уже не можется. Так что макароны – хорошая альтернатива для двух борющихся внутри меня состояний.

Глеб, сжимая вилку в руках, зло накалывает макароны. Жуёт, демонстративно морщась, словно там действительно дерьмо.

Невыносимо на него смотреть.

Невыносимо находиться в одном помещении.

Сажусь за стол напротив, упираю подбородок в сложенные ладони.

Мы смотрим друг на друга со странной смесью тяжёлых эмоций во взглядах.

Почему я не замечала её раньше – этой ледяной стены между нами? Она такая непроницаемая, словно нас разделяет плотный купол. И мы варимся каждый в своём мирке, уже не вместе, но почему-то всё ещё рядом.

И оба неимоверно несчастны от этого.

– Глеб, что с нами происходит? – шепчу я тихо.

– В каком смысле?

– Мы словно кошка с собакой, цапаемся и кусаемся.

– Тебе со мной плохо? – Раздраженно дергает щекой Глеб. – Ну класс. Может, мне снова уехать?

– Я просто хочу поговорить, а ты сразу впадаешь в крайности.

– Что я тебе должен сказать сейчас? Чего ты от меня хочешь?

– Не знаю. Может, тебе есть чем поделиться? Что-то важное рассказать?

– Я устал.

– Устал от чего?