Анжелика и принц

Верх от платья на Лику тоже не сел. Болтался, как на вешалке. Тоже Жакетта что-то куда-то прицепила, подколола, а потом ещё привязала рукава, они, оказывается, отдельно. С ума сойти можно от таких одёжек, вот дебил-то их придумал! А эти – носят, и ничего.

У пацанов-то вчера ничего не болталось, хотя тоже было много ленточек, шнурочков и всякой всячины. Мужская одежда удобнее? Или это просто ей так не повезло?

– А с волосами-то что делать? У нашей Анжелики очень уж красивые были, – влезла тётка.

Вот будет же теперь причитать на каждом шагу, дура. Лика повернулась к ней и взглянула – недобро так взглянула, она знала этот свой взгляд, его пацаны-то опасались, а девки так и вовсе.

– Теперь я – ваша Анжелика, ясно, тётя? Или мне тебя надо как-то по-другому звать? Ты предупреди, а то все лоханёмся, – сказала так весомо, чтобы подавить бунт в зародыше. – А про волосы – ну, какие есть. Мне так удобнее, если что. И после тяжелой болезни, я слышала, волосы обстригали – если человек валялся с температурой или ещё там с какой лихорадкой, я не помню, давно сдавала, в зимнюю сессию. Вот и скажешь, что обстригли и в камине сожгли. Ясно?

– Ясно, – пробормотала испуганная тётка.

– Волосы – не зубы, вырастут, – добавила Лика.

Хоть и не любила она длинные волосы – возни с ними больно уж много.

– Сейчас сеточкой накроем, – кажется, Жакетта хочет сгладить углы.

Ну, пусть.

Жакетта притащила из ещё одного сундука, поменьше, серебристую сеточку, и попросила Лику сесть в деревянное кресло с подлокотниками. И что-то там сделала ей с волосами. А сверху надела что-то типа шапки.

– Вот, готово. Госпожа Туанетта, смотрите.

Лика встала, сделала несколько шагов по полу, а потом с неё свалилась на пол та кишка из-под юбки, и сама юбка съехала на бёдра, потому что развязалась та верёвочка, которой она была на поясе завязана. Из-под корсета выбился кусок нижней ночнушки. Жакетта горестно вздохнула.

Гардероб прежней Анжелики был нынешней Анжелике безбожно велик.

На размер, а то и на два. А трикотажа и свободного кроя они тут не знают, со своим допотопным устройством.

Вашу ж мать. Ну и ладно, все эти одёжки трындец какие неудобные. Лика и дома не любила платьев, юбок-блузок и вот этого всего, ей бы джинсы и футболку, зимой – ещё с водолазкой, а летом и вовсе шорты. А эти все вообще не понять, как ходят!

Вот Жакетка ходит попроще. У неё рубаха, юбка и верх к юбке, и даже никаких рукавов не привязано. И застёжка, то есть, тьфу, шнуровка спереди. И она сама быстро оделась. Может, Лике тоже так можно?

– Эй, а вы чего вообще хотели-то с меня в этой дурацкой одёжке? – спросила Лика.

– Я вам не эй, а Антуанетта, – тётка обиделась.

– Ничего личного, – покачала головой Лика, – я к вам обеим обращаюсь. – Вы что со мной сейчас сделать-то хотели?

– Так монсеньор же ждёт, – пробурчала тётка.

– Кто такой монсеньор, кого он ждёт и зачем? – нахмурилась Анжелика.

– Монсеньор ваш жених ждет вас на завтрак, – сообщила тётка. – Уже неприлично так долго собираться, и что мы ему скажем?

Ох ты ж господи. Жених, мать его.

– А я-то думала, там что-то серьёзное, – отмахнулась Лика. – Если что, он в курсе той истории, которую сам и сочинил. И если у него хоть немного мозгов в голове есть, то должен понимать – если кто-то ещё вчера был при смерти, то ожидать, что этот кто-то явится с ним завтракать, только пришедши в себя – немного глупо. Так-то я знаю, о чём говорю, мне в прошлом году аппендицит вырезали под общим наркозом. Так мне капец как не сразу вставать разрешили.

– Госпожа Анжелика дело говорит! – вступилась Жакетта. – Я сейчас сбегаю и скажу монсеньору Анри, что вы пришли в себя, но ещё слабы, и выйти сегодня из комнат не сможете.

Она убежала, а Лика попробовала снять с себя оставшуюся одежду, и у неё ожидаемо ни хрена не вышло.

– Помогла бы, что ли, раз тётка, а то стоишь, как неродная, – глянула она на Антуанетту. – В смысле – помоги мне, пожалуйста, снять с себя эту дрянь.

– Это, между прочим, отличного качества одежда, – заметила тётка.

Но подошла и стала расшнуровывать.

– Да и бог с ней, просто мне она не подходит.

– Мы пригласим портного и швей, и всё под вас подгонят. Под вашу фигуру.

– Что ты всё «вы» да «вы», как училка! Мы ж типа родня? Или нет? Или ты ту Анжелику терпеть не могла?

– Воспитанные люди обращаются друг к другу на «вы», – сообщила Антуанетта чуть ли не со слезами в голосе.

– Ты чего? Реветь удумала? – не поняла Лика.

Антуанетта только взглянула на неё – и вправду заревела. Чего это она?

– Моя племянница – да какой бы она не была, но видит бог, она знала, как разговаривать с приличными людьми! И умела себя вести! А с вами же на люди нельзя показаться! Вы же только рот раскроете, и всё, никто не поверит, что вы – Анжелика де Безье! Вы же дворовая девка, которую привели в замок смеха ради!

– Чего это я дворовая девка? – не поняла Лика. – Я обычная, это вы тут все выпендренные какие-то! Я так-то не просила меня сюда тащить, подохла – и с концами, и ладно! И если от меня что-то надо, так, может, имеет смысл мне про это рассказать? И вообще объяснить, что к чему? Вот скажи, тебе на хрена та Анжелика вообще сдалась? Ну нет её, и ладно, а тебе-то что?

– Я не хочу возвращаться в дом моего дяди по матери, – выдохнула Антуанетта.

– Не пустят, что ли?

– Лучше бы не пустили, – всхлипнула она.

– А своего у тебя нет? Родителей там? Бабок-дедок?

– Я сирота, нет у меня родителей.

– И за тебя, получается, и сказать-то некому?

– Некому.

– Кроме той Анжелики?

– Ну да. И она не очень-то радовалась, но не могла же девица прибыть к будущему мужу совсем одна, без компаньонки!

– А когда бы она вышла замуж, то тебя куда?

– Здесь бы осталась, смотрела бы за их детьми, когда бы они родились.

Охренеть перспектива, эту Туанетту даже жаль стало. Тем более она теперь Лике вроде младшей, если Лика графиня, а она – её компаньонка. По-хорошему, за неё впрягаться надо, если что. И за Жакетку. Ладно, разберёмся.