Хранительница его сокровищ

– Законы природы, которые изучены и работают на человека? – сощурился он.

– Примерно так, да. И мы путешествуем в разного рода повозках. Некоторые ездят по дорогам, некоторые по рельсам, а некоторые – летают по воздуху.

Так. Не увлекаться. А то ещё сочтут сумасшедшей или кем похуже.

– Посмотрел бы я на те, что по воздуху, – мечтательно улыбнулся Сокол. – А по воде? Я, знаете ли, предпочитаю суше воду, поэтому мне интересно.

– По воде тоже. Просто это дороже, чем по суше или по воздуху, вот я и не сразу вспомнила. Ну и вода просто не везде. Там, где я живу, есть озеро, но оно холодное. По нему ходят только летом, а лето у нас короткое. А вообще – у нас вокруг суша, много суши.

– Много? И сколько по суше до соседнего города?

– До маленького – полчаса. До большого – в одну сторону двенадцать часов, в другую – восемнадцать. В повозке, – усмехнулась она. – В быстрой повозке.

– В таком случае путешествие превращается не в преодоление стихии, а в какую-то императорскую трапезу, – рассмеялся он.

Она тоже рассмеялась – его смех был очень заразительным.

– Почему императорскую трапезу?

– А вы представьте – едет себе такой император. Давным-давно у нас были императоры. Едет в повозке. То есть его везут. Он сам не знает, как. Но даже за трапезой у него ничего не шатается и не трясется.

– Ну а что – мы вполне едим в путешествии. Но у наших повозок другие крайности – представьте себе пять дней в такой штуке.

– Путешествие в пять дней? Это маленькое путешествие, – улыбнулся он. – Если отсюда, то за пять дней мы только пересечём сухопутную часть Фаро и углубимся в Туррато.

– А до того города, о котором говорил господин Астальдо, сколько ехать?

– Декаду. Если всё хорошо, и дорогу не зальёт дождём. Вам вообще случалось путешествовать без повозки? Верхом или пешком?

– Верхом – нет, у нас так не делают. Верховая езда у нас развлечение, а не необходимость. Я научилась по случаю, и совсем немного. А пешком – давно, в юности. Вокруг нашего города лес и горы, тайга. Мы ходили в тот лес на несколько дней. И ещё за ягодой ходили, тоже в тайгу. И по берегу озера.

– Наверное, у вас красиво.

– Да, – кивнула она. – У вас тоже, но мои родные места нравятся мне больше, уж извините. Мы отправимся верхом?

– Да. Кони будут ждать нас на берегу, до берега нас доставят орденские лодки. Вы уверенно сидите в седле?

Лизавета фыркнула.

– Сижу – нормально. Ещё умею сама забираться в это ваше седло, с подставки. И ездила только шагом или рысью, и то в манеже.

И торжествующе на него посмотрела – на, выкуси. Чего нет, того нет.

Он нахмурился.

– Чему вас вообще учили-то? Только книги читать?

– Как вам сказать, – она посмотрела на него, как на пятиклашку, пришедшего на первый урок истории. – Диссертацию я, конечно, не защитила, но за свой диплом мне не стыдно. Я понимаю, что здесь в него только высморкаться, если не хуже, но извините, к таким поворотам судьбы меня никто не готовил.

– И… кто вы там, у себя? – осторожно спросил, и смотрит, сощурившись.

– Обычный человек.

В последний момент Лизавета не дала себе ответить «никто и звать никак».

– Или вы мне сказки рассказываете, или что-то не так.

– Всё не так, – любезно сказала она.

Звон часов с башни известил о том, что уже полдень, и начинается служба. Лизавета коротко извинилась и убежала знакомой уже дорогой – ещё не хватало из-за этого вот ссориться с Магнусом Амброджо.

20. Лизавета в швейной мастерской

Сокол разозлил – будут тут ещё всякие спрашивать, чему её вообще учили! Да много чему, и сама училась тоже, потому что надо было как-то деньги зарабатывать, пока Вадим более-менее встал на ноги со своим бизнесом.

С другой стороны, он прав – по здешним меркам, её не учили ничему. Здесь она именно что никто и звать никак. У неё нет никаких умений, которые были бы полезны, и за которые её стоило бы кормить и предоставлять ей крышу над головой. Кроме странного воздействия её крови на некоторые артефакты.

Это было удивительно, но несомненно – вчера карта изменилась. Значит, что-то в ней, всё же, есть. Значит, нужно не наглеть, а готовиться к путешествию. Значит, после службы нужно разузнать, кто и как здесь шьёт одежду, и где её вообще берут.

Ещё, конечно, хорошо бы понять, во что именно они верят и как. Так сказать, познакомиться с основами вероучения и мифологическим комплексом. Но задавать эти вопросы Магнусу Амброджо ей не хотелось. Его писклявый голос разносился по гулкому храму очень хорошо, и слушать его сверх этого не было никакого желания. В конце концов, сначала можно поговорить с той же Аттилией – о том, чему учат всех простых прихожан. А потом уже выяснять, что там есть ещё.

За мыслями Лизавета не заметила, что служба закончилась. Люди потянулись из храмины наружу, местные шли обратно в череду внутренних дворов, а одетые по-другому выходили через главный вход на улицу. Она подошла к тому самому входу, увидела мраморные ступени, небольшую площадку, пристань и тучу лодок на воде. Канал в этом месте был не особенно широк, и от лодочников требовалось некоторое искусство, чтобы развернуться в нужную сторону и уплыть, не потопив при этом соседей. Впрочем, никто никого не топил, с лодками все обращались много лучше, чем жители родного города Лизаветы – с машинами.

Она сощурилась на яркое солнце, бившее прямо в ворота храма, и ушла внутрь – в тень и к выходу наружу.

Оказалось, Аттилия её уже потеряла – когда не увидела знакомой фигуры среди тех, кто возвращался со службы. Увела в их комнату, попутно велела нести обед.

На вопрос о шитье одежды рассмеялась и ответила – да в мастерской же, в соседнем здании. Да, после обеда можно сходить. Да, это так и так надо, не в единственном же платье госпоже Элизабетте ехать неизвестно куда!

В мастерскую они отправились, когда на башне пробило восемь (два часа дня, примерно два часа дня – говорила себе Лизавета). Снова через внутренний двор, и в нём сейчас никто никого не валял, а потом – в неизвестную ей пока дверь.

Мастерская оказалась большим и довольно светлым помещением, в котором за столами сидели женщины разных возрастов в уже знакомых Лизавете чёрных платьях и шили руками. У окна, за большим столом, стоял мужчина, тоже в чёрном, и что-то размечал мелком на ткани. Атиллия повела Лизавету прямо к нему.

– Господин Галлеано, здравствуйте! Это госпожа Элизабетта, вам про неё уже говорили. Ей нужна одежда.

– Здравствуйте, – мужчина внимательно оглядел Лизавету.

Он был среднего роста, совершенно сед, скорее слаб, чем крепок, и отчаянно сутул. Лет ему было по Лизаветиным меркам за пятьдесят. Его дублет и брюки чуть за колени были из хорошей чёрной шерсти, украшенные вышитой строчкой из светлых шерстяных ниток.

– Добрый день, мастер Галлеано, – кивнула Лизавета. – Мне нужна одежда для путешествия и нижнее бельё.

– Понимаю, – кивнул он. – Ещё одно такое же платье? Сейчас снимем с вас мерки.

– Нет, мастер Галлеано, – Лизавета покачала головой. – Мне нужен комплект, подобный вашему. Дублет и брюки. В двух экземплярах. И несколько сорочек покороче, чтобы заправлять внутрь. И ещё кое-что.

Он отложил мелок и уставился на неё, как тот баран на новые ворота. Вот ещё один, сейчас начнёт ей доказывать, что негоже женщине надевать штаны.

Но мастер спросил другое.