Варвара выступает в поход

– Так я ж не против, – я изо всех сил пыталась быть дружелюбной и не спорить. – Но если у неё на меня какие-то там планы, то меня нужно содержать в порядке, так? Как… коня, не знаю, или охотничью собаку, – я в последний момент догадалась, что «машина» может оказаться не в тему.

– Не знаю, – мотнула головой Джемма. – Ладно, спрошу.

Пока она ходила, я оглядела себя – жуть кошмарная. Худая, грязная, лохматая. Такую нельзя людям показывать, не то, что мужикам для утех предлагать. Или у них тут совсем бедный дом терпимости, и мужики непритязательны, бросаются на всё, лишь бы женщина?

Джемма вернулась и протянула мне пару кожаных шлёпок – к подошве пришита полоска сверху, и всё. Пришита просто через край суровыми нитками. Ну, лучше, чем ничего.

– Спасибо, Джемма, – кивнула я, и надела это чудо местной моды.

Мы вышли из комнаты, и я увидела коридор – длинный, из него много дверей, занавешенных шторками. За некоторыми разговаривали, я не поняла, о чем. Коридор упирался в очередной проём, и за ним оказалась лестница.

Дальше спускались вниз по винтовой лестнице внутри башни. Два оборота, один этаж. На этом этаже жили побогаче – вместо занавесок нормальные деревянные двери, и расположены они не так часто, то есть – комнаты за ними больше. В одну из таких комнат меня и привели.

Джемма постучала и получила изнутри какой-то звук, видимо, обозначающий согласие войти. Открыла дверь и толкнула меня в спину – иди, мол.

Комната, очевидно, показывала уровень местного комфорта, и я принялась жадно её разглядывать. На полу лежал коричневый шерстяной ковёр – вот, бывает, не всё потеряно. Стены тоже прикрыли узорчатыми коврами, только потоньше, и не ворсистыми. Типа гобеленов, наверное. Правда, паутина по углам всё равно висела. Окно – тоже квадратное, и небольшое, но не так высоко, как в моей каморке, в это можно выглянуть и увидеть какую-то улицу, наверное. Штор нет.

Есть стол, на нём большой подсвечник, свечи догорели и оплыли. И блюдо с остатками еды – какие-то обглоданные кости. Матушка практикует ночной дожор?

Деревянная кровать – о, тут бывают нормальные кровати, прелестно – с какой-то постелью на ней, столбиками по углам и занавесками по периметру. Коробочка, короче.

– Чего встала? – рыкнули на меня из-за плеча.

Я обернулась. Матушка Ворона восседала в деревянном кресле с подлокотниками, с видом владычицы морской, не иначе. Большая, с очень смуглой кожей, чёрные волосы подобраны на затылок и там замотаны каким-то белым лоскутом. Двойной, а то и тройной подбородок, на шее поверх простого тёмного платья, вроде как у Джеммы и старушки-лекаря – медальон на толстой цепи. Что там нарисовано, я не разобрала – солнце так светило в окно, что было непонятно.

– А что бы вы хотели, чтобы я делала? Прыгала? Так сначала нужно вылечить, отмыть, одеть и накормить.

– Что-то много болтаешь, – матушка со скрипом поднялась со своего седалища и подошла ко мне.

Обошла со всех сторон, рассмотрела.

– Если сидеть молча, то можно и вовсе ноги протянуть, – сообщила я. – Я так понимаю, что у вас на меня планы.

– Правильно понимаешь, – кивнула та.

– Не выйдет, – покачала я головой.

– Почему это не выйдет? Привяжут к кровати – и не пикнешь.

Перспектива привела меня в ужас. Я молча смотрела на мерзкую бабу, не в силах отвести взгляда. Ну да, тело у меня сейчас лёгкое, его схватить и утащить – много сил не надо. И если её клиенты непритязательны – то им же, наверное, нет разницы, согласна ли жертва. Ещё и повеселятся, если будешь орать и отбиваться. Значит…

– Значит, я пошла.

– Интересно, куда?

– Наружу, – понятия не имею, где тут наружа, но… – И если меня там сразу же убьют, то так тому и быть. Чем у вас тут мучиться и ждать, пока уже помрешь наконец-то от вашей глупости, истощения и дурного обращения.

– Где это с тобой дурно обращались? – усмехнулась матушка. – Пока и не начинали.

– Вам показалось, – сообщила я. – Вы ночью спросили, хочу ли я жить? Один конец, и знаете ли, я предпочитаю побыстрее.

Может быть, меня убьют, и я проснусь?

– Чего заладила – конец, конец! Будешь слушаться – проживёшь долго. Хоть у кого спроси, не жалуются.

– Наверное, привыкли жить впроголодь и ходить грязными и босыми? Как нищие на улице? Кто-то мне сказал, что у вас тут как бы лучшее заведение, но что-то пока я вижу только грязь и нищету.

– Эй, ты, говори, да не заговаривайся, – матушка схватила меня за плечо, развернула к себе и прямо впилась в меня взглядом своих маленьких чёрных глаз. – Я тебе сразу сказала – роскоши не жди.

– Вам кто-то неправильно рассказал, что такое роскошь, а вы и поверили, – было страшно, но я не могла не защищаться. – Наверное, посмеялся, а вы, похоже, не видели в жизни ничего слаще морковки.

Бабища аж задохнулась – так ей не понравились мои слова. И с размаху влепила мне пощёчину.

Пересохшая губа треснула – я прямо ощутила, как треснула, и как показалась кровь. Из глаз брызнули слёзы – от боли, и от злости, и от отчаяния. И дальше я не поняла, как это произошло, но руки мои взлетели в каком-то незнакомом жесте, и на Ворону откуда-то вылилось ведро воды. А потом ещё и ещё. Курица она мокрая, а не Ворона, вот!

Водяной шар с силой ударился в паутину над кроватью, и пролился вниз вместе с той паутиной. Следующий взорвался над столом и смыл на пол кости с тарелки. Ещё один прилетел прямо в постель.

Матушка вопила, не переставая, а из моих ладоней вылетали всё новые и новые водяные плюхи. Заглянул мужик – в какой-то подпоясанной серой дерюге, ему прилетело в лицо, он тут же вывалился обратно в коридор. Снаружи собралась толпа – немудрено. А я никак не могла остановиться – вода лилась и летела из моих рук в разные стороны… пока вдруг резко не закончилась. Руки опустились.

Матушка стояла у стены и смотрела на меня с ужасом, в распахнутую дверь боязливо заглядывали какие-то женщины.

– Где госпожа Марта, позовите скорее госпожу Марту! – кричал кто-то в коридоре.

А я поняла, что напрочь лишилась последних сил, и схватилась за стену.

Сползла по ней на пол, и потеряла сознание.

7. После боя бывает откат

– Деточка, просыпайся, – услышала я.

Не будите, а? Мне так хорошо спалось! Ничего не болело. А сейчас – голова кружится, дышать трудно, по всему телу мурашки и кожа словно горит. Как будто выпила суровый мочегонный препарат и страдаю от побочек.

Я открыла глаза и увидела, что сижу на мокром ковре возле мокрой стены, а перед моим лицом машет руками бабушка Марта.

– Что… случилось? – прохрипела я.

– Стихийный выброс, – пояснила целительница. – Твои магические способности сильнее, чем все мы думали.

Что? Какие ещё способности?

– И что с ней теперь будет? – о, это Ворона.

Курица мокрохвостая.

Я попыталась пошевелиться и глянуть туда, откуда доносился голос. Стоит, красавица, голову какой-то тряпкой вытирает.

– Теперь будет восстанавливаться. Деточка, ты ела сегодня?