Бей или беги

– Нет, солнышко. Я должна была сделать это сама. Так было надо.

– Ничего подобного. Ты меня всегда поддерживаешь. И мне должна была позволить быть рядом с тобой.

Ну, может быть, и так. Но если честно, я не хотела, чтобы Харпер увидела, как ко мне относятся в Фениксе. Она знала мою версию истории, и я боялась, что ее могут переубедить и заставить поверить в то, что я сама во всем виновата. А это неправда. Бояться этого, возможно, было смешно, потому что Харпер меня любила, и все же мне было тревожно.

– Тебе не нужно было там быть как раз ради меня.

– Хорошо, дорогая, – вздохнула Харпер. – Позвони или напиши, как приземлишься в Чикаго. И дай знать, когда прилетишь в Логан[6 - Аэропорт недалеко от Бостона. Назван в честь генерала Эдварда Лоуренса Логана. – Прим. пер.] завтра. Постараюсь сбежать с работы и встретить тебя.

– Да не надо, не беспокойся!

– Я так хочу, поэтому молчи.

Я тихо засмеялась:

– Ну, хорошо, я позвоню. Пока, солнышко!

– Пока, дорогая.

Я отключила телефон и, могу поклясться, шотландец смотрел на меня в этот момент. Однако, когда я взглянула на него, он уже сосредоточенно работал, нахмурив брови.

Тут включилась громкая связь с объявлением, что самолет готовится к взлету и пассажиров просят убрать громоздкие устройства типа ноутбуков. Я искоса наблюдала за тем, как мой несносный сосед спрятал свой ноутбук в сумку и откинулся в кресле, закрыв глаза.

Я воспользовалась моментом, чтобы хорошенько рассмотреть его. Рукава его майки-хенли все еще были закатаны, поэтому часть татуировки на левой руке была у меня прямо перед глазами: солдат с автоматом, бегущий среди груды каких-то развалин и клубов дыма и пыли. Над головой солдата виднелась нога еще какой-то фигуры, но остальную часть картинки скрывал рукав.

Далее мой любопытный взор переместился на интересное лицо это парня. Ресницы у него были золотисто-русые, поэтому я только сейчас заметила, какие они длинные. Я задержала взгляд на его полной, чуть надутой нижней губе в обрамлении короткой бородки. Обычно растительность на лице мужчины вызывает во мне отторжение, но этому мерзавцу щетина шла.

Я вдруг задумалась: она колется или щекочет, когда он целует женщину?

При этой мысли я внезапно ощутила жар между ног – и испугалась.

С пылающими щеками я оторвала взгляд от его лица, намереваясь и дальше игнорировать его и физические ощущения, которые он во мне вызывает, когда случайно обратила внимание на то, как он держится за ручку кресла своей огромной лапищей.

Не держится – вцепился!

Мертвой хваткой.

Аж костяшки побелели.

Снова взглянув ему в лицо, я увидела морщинку между страдальчески сведенными бровями и подрагивающие ноздри.

Этот мачо боится летать?

Я сразу вспомнила Харпер. Вот у кого был жуткий страх перед полетами. Несколько раз мы с ней летали в отпуск в Европу, и каждый раз я была бессильна ей помочь. С момента посадки на борт она была просто комком нервов, весь полет сидела, вжавшись в кресло, бледная, дрожащая и буквально парализованная страхом. Если ей надо было в туалет, я провожала ее и караулила у двери. На нее больно было смотреть. Поэтому я пыталась уговорить Харпер выбрать для отдыха место в Штатах, куда можно доехать на машине. Однако она никогда не позволяла своему страху решать за нее. И это было одним из качеств, которые меня в ней больше всего восхищали.

Воспоминания о подруге невольно вызвали во мне прилив сочувствия к человеку рядом.

– Извините, можно вас? – позвала я проходящего мимо бортпроводника. Боковым зрением я увидела, что шотландец открыл глаза. – Я хотела бы еще шампанского.

– Мы готовимся к взлету, мисс Бриворт.

– Я очень быстро. Обещаю.

Конечно, он не выразил восторга по этому поводу, но шампанское принес. Я поблагодарила его улыбкой и обратилась к шотландцу, который опять закрыл глаза:

– Выпейте!

Он уставился на меня своими голубыми льдинками:

– Что?

Я протянула ему бокал:

– Это поможет.

– Вы о чем? – он поднял бровь.

– Это страх полета или только момента взлета?

Вместо ответа он сердито буркнул:

– Я не пью шампанского.

– А сейчас выпьете. Это, конечно, не виски, но оно снимет напряжение.

Он молчал, и я вздохнула:

– Господи, да не перестану я считать вас альфа-самцом только потому, что вы боитесь летать.

Тут он выхватил бокал из моих рук и выпил залпом. Вытирая губы, сумрачно произнес:

– Только взлет и посадка.

Видимо, ему нелегко далось это признание, поэтому я подавила улыбку:

– Неудивительно. Самолет – не драккар[7 - Драккар (норв. «дракон») – древний корабль викингов. – Прим. пер.].

– Я шотландец. Не скандинав.

– Если вы пытаетесь убедить меня в том, что в ваших жилах не течет хоть капля скандинавской крови, то я вам не верю.

Бортпроводник подошел, чтобы забрать пустой бокал, но мой сосед его даже не заметил – он смотрел на меня так, как будто впервые увидел:

– Шведской.

– Что?

– Шведской крови. Мой прапрадед был шведом.