Облачённое в твид чудо

Всё это время мужчина стоял ко мне в пол оборота, но, когда его перевоплощение завершилась, он вдруг повернулся, и я увидела перед собой… Себя. Я улыбалась самой себе с такой нескрываемой злобой, что от одного этого вида я чуть не потеряла сознание. Эта сущность, ставшая мной, казалось, почувствовала моё напряжение. Почувствовала, что я на исходе, и потому расстегнула пиджак с натянутыми на беременном пузе пуговицами и… Оголила свой живот… Мой живот, в котором жил ребёнок. Я увидела, как та «Я» потянулась за ножом, а другую руку положила на моего не родившегося младенца. Увидела, как секундой позже лезвие то сверкнуло, вонзившись в брюшную полость и, пропороло её. Когда на пол с громким шлепком повалились мои кишки, в глазах моих потемнело, и я потеряла сознание.

Хочу пояснить, зачем я описываю случившееся со мной так детально. В первую очередь, конечно, для того, чтобы если когда-нибудь кто-то прочтёт эти строчки, они поняли бы что каждое слово здесь правда, а не плод взбесившегося воображения беременной мамаши. Но еще и для того, чтобы самой не забыть о том, что со мной случилось, и, что я сделала. А меня почему-то непрестанно преследует мысль, что я могу забыть всё это. Забыть кто я. Не знаю, почему.

Я начинала записывать всё это как дневник, и только много позже поняла, насколько ценными могут оказаться те данные, что мне известны о них.

Я пропущу те долгие и неизменно похожие описания того, сколько раз в последствии до рождения ребенка, мне доводилось видеть тех людей. Иногда одного, а иногда их было несколько. Не сразу я поняла, что все их попытки были направлены не на то, чтобы напугать меня, но на то, чтобы повредить мою психику. Они желали, чтобы я избавилась от ребенка. Сама.

Я пыталась общаться с ними, в реальности и в своих кошмарных снах, где они меня преследовали. С помощью мыслей или слов. Хотела, точнее сказать пыталась выяснить, что же им нужно от моего не рождённого дитя, но не получала ответа. Однако мне было ясно, что повлиять на меня напрямую они не в силах, а значит, я должна беречь своё сознание от психических травм, дабы не повредить его окончательно. Чтобы не позволить им достичь своей цели.

Когда мой маленький ангелочек появился на свет, я видела их всех. Видела их изуродованные лица, столпившиеся над моим содрогающемся от схваток телом. Укутанные в свои твидовые пиджаки, они смотрели на меня, не скрывая гнева и негодования и беззвучно обсуждали что-то. О, как же я боялась в те долгие часы за своё дитя. Пыталась отогнать их от себя, и от него, размахивая руками. Кричала, что есть мочи, чтобы они покинули меня и моего сына. Оставили одних в той тесной больничной палате больше похожей на каморку уборщика, пока та бессердечная тварь – акушерка копошилась в моих внутренностях, обеспечивая малышу благоприятное появление на свет.

На какое-то время после рождения сына они исчезли. Точнее сказать я так считала, что они исчезли, но потом стала замечать странности в своём поведении. Те, которые ни случались раньше, и я поняла, что заблуждалась. Никто меня не оставлял. Они лишь сменили тактику и теперь каким-то образом проникали глубоко в моё сознание, туда, где я не могла их контролировать. Где я не могла на них повлиять.

Помню однажды какое-то время спустя, я вышла из дома для того, чтобы развесить постиранное белье, а когда вернулась, обнаружила, что ребёнка нет в доме. Страх был настолько велик, что я даже не обратила внимания на то, что подвешенные над кроватью игрушки, которые он любил цеплять ручками шевелятся так, как если бы кто-то игрался с ними. Всё это показалось мне не важным, потому что я ощутила ту силу, которая завладевает сознанием любой матери – предчувствием беды. Ему не было и года. Как мог он выбраться из кроватки самостоятельно? Эти мысли даже не пришли мне в голову.

Я кинулась из дома, совершенно не сознавая, что мой мальчик никак не мог покинуть двор. Помню, что бежала по улицам и кричала что-то тем прохожим, что попадались на моём пути, а достигнув моста, зачем-то собрала в охапку камни и с таким отчаянием скинула их в реку, что, казалось, сердце моё вот-вот разорвётся. Как только камни упали в воду, иллюзия пропала, и я смогла увидеть одного из них. Он стоял на мосту, прямо на перилах и смотрел туда, куда я только что выбросила те булыжники. В полной растерянности я пыталась осознать, как оказалась на мосту и зачем скинула в воду камни. Следом за этими гнетущими мыслями пришло понимание, что я, повинуясь чей-то бредовой воле, оставила своего малыша совсем одного. А осознав это, побежала обратно в дом. Я нашла его там же, где и оставила, в своей кроватке. Он лежал, улюлюкая и играясь с вращающимися самолетиками, что висели над его головой.

С тех пор тот злосчастный мост стал преследовать меня во сне и наяву. Я и просыпалась на нём, от того что кто-то из прохожих озабоченный моим состоянием колошматил меня по щекам, пытаясь привести в чувство. Я переваливалась через перила моста и блевала желчью, а в голове продолжали звучать вопросы обеспокоенных путников: Что с вами? Что вы здесь делаете? Вам нехорошо? Да. Мне определённо нехорошо, потому что я не знаю, что со мной и что я здесь делаю.

Я возвращалась домой и с ужасом осматривала своё тело покрытое порезами, ссадинами и синяками. И не переставала задаваться вопросом: Я сделала это сама? Похоже, что да.

Те люди, что знали меня, начинали беспокоиться. Нет-нет кто-то из местных находил меня на том мосту или по пути на него, и каждый раз неизменно спрашивал, с кем я оставила своего ребенка. Я не знала ответа на тот вопрос. Знала только, что до смерти боюсь за своего мальчика и чувствовала. Да, тогда уже чувствовала, что не смогу уберечь его от зла». – Алина прервалась тяжело вздохнув.

«Так вот что за ребёнок погиб под тем мостом. Но зачем нам знать об этом. Что мы можем сделать, столько лет спустя»?

– Это всё? – Возмутился Демон, вырывая листки из рук девчонки.

– Нет. Но я думаю, нам стоит дочитать позже.

– Почему?

– Вы не заметили?

– Что? Ты тоже начала слышать этот нарастающий шум в ушах, так? – Демон огляделся по сторонам.

– Ничего. Неважно. Просто странное предчувствие. Будто что-то вот-вот случится.

Ветер – вот что она почувствовала. Дуновение ветерка всколыхнуло листки бумаги в её руках и тут же исчезло, будто что-то пролетело мимо. Нет, не шмель. Что-то другое.

– По-моему нам давно уже пора убраться отсюда.

– В конце письма стоит дата и судя по ней этому посланию уже больше двадцати лет.

– Хочешь сказать, она всё-таки сбросила своего ребёнка в реку? Привязала к нему груз и скинула? – Ноги у Святоши онемели. Он и не подозревал, что всё это время просидел на корточках без движения.

– Предполагаю, что её заставили сбросить своего ребёнка в реку, – поправила его Алина. – Возможно, мы узнаем, так ли это, когда дочитаем до конца.

– Но это письмо, всего лишь её мысли. Как мы можем знать, правда это или нет? – Возмутился Антон, – Она сумасшедшая! Это очевидно. Возможно, она просто хотела придумать оправдание своему поступку, написав эти строчки. Эта женщина, кем бы она ни была, умертвила своё дитя!

– Вполне может оказаться, что вы оба правы, – угрюмо заметил Дима. Друзья посмотрели на него, словно бы спрашивая: «Что ты задумал»? И он не стал терзать их любопытство. – Мы можем проверить, так это или нет. Не то, что написано в письме, но проверить можем.

– Как? – Удивилась девочка.

«Мы все трое как-то связаны. Это не случайность».

(Ты подглядываешь за мной, паршивка. Наблюдаешь, куда я хожу и что делаю? Отстань от меня! Неужели не видишь, она следит за мной. Она что-то знает.

Ничего она не знает.)

– Думается мне, я знаю, кто такая эта Нонна. Если мои подозрения подтвердятся, нам не составит труда отыскать её и спросить. Но… Прежде нужно кое-что проверить.

Девочка тут же воспряла духом, одобрительно кивнула обрадованная неожиданным поворотом событий и, достав из кармана телефон, сделала несколько фотографий лежащего на камнях человека.

– Отдай мне письмо, – попросила она друга, – думаю я ещё поизучаю его. Вдруг мы чего-то упустили.

– Мы? – С улыбкой переспросил Демон, – Ты явно переоцениваешь наши возможности. Лично я вообще ничего не заметил, кроме самой сути. Изучай сколько влезет. – Парень явно насмехался над ней, но на данный момент, ей это было даже приятно.

– Как вы думаете, он… – Святоша запнулся, – он, правда, один из тех людей?

Этот вопрос каждый из друзей уже задавал себе мысленно, глядя на одетого в твидовый пиджак мужчину.

– Есть некоторое несходство, – заметила Алина, – Да, он тоже в твидовом пиджаке и жутко странный, но лицо его не изуродовано шрамами, как описывала та женщина. Как ты уже успел заметить. – Она посмотрела на Диму. – Пальцы рук раздроблены, и смею заметить, он сделал это не сам. Но самое важное, что мне кажется, отличает его от них, это то, что мы его видим. Все мы видим. Не кто-то конкретно из нас. А ещё, он определённо мертв.

– Я не был бы так уверен на твоём месте. Возможно, мы видим его по той же причине, по которой та женщина видела тех уродцев.

– И что же это за причина? – Спросила она усомнившегося Святошу.

– Он, как и те другие, тоже хочет принудить нас к каким-то действиям. По сути, он уже это делает. Разве не так?

«Он показал мне лик Божий. Знал, что если я увижу его, то пойду куда угодно».

Повисло гробовое молчание, в течение которого ребята переглядывались друг с другом, не зная, что и сказать на это замечание.

– Нам и, правда, пора уходить с берега. Давайте найдём более безопасное…

«Безопасное. Почему я так сказала? – Подумала Алина. – Откуда вдруг появилось это необъяснимое ощущение тревоги? Они где-то здесь? Те в пиджаках из письма где-то рядом»? – Она суматошно завертела головой.

– Что с тобой? – Обеспокоенный поведением подруги, поинтересовался Святоша.

– Нет. Ничего. Всё нормально. Просто давайте поскорее… – Она не успела договорить то, что собиралась сказать. На этот раз не было никаких вспышек света, земля не дрожала под их ногами. Никто из них даже вскрикнуть от неожиданности не успел, когда река вдруг появилась вновь. Не пролилась в своё же русло, откуда-то с небес в одно мгновенье, и не появилась из-за поворота набегающим смертоносным потоком, а просто появилась там же, где и была, будто кто-то щёлкнул пальцами перед носом трёх подростков застывших на берегу покрытом галькой рядом с трупом незнакомого им человека. И лишь одинокая ворона сорвалась с ветки самшита, возвышающегося за спинами ребят, ритмично хлопая крыльями так, будто услышала выстрел.

– Вонь то какая! Что с водой? Протухла? – Демон зажал нос рукой.

– Кажется, я ошибалась. Похоже, это не река отсутствовала, а время. – Произнесла она вслух, ошарашив друзей подобным предположением, но обсудить этого они не успели, потому как их затянувшееся молчание нарушил голос алкаша Буффало, появившегося из тех же кустов, из которых ещё не так давно выползли и они.

– Святый Боже! Что здесь происходит?!

Дети, стоящие к нему спиной тут же не раздумывая, кинулись наутёк. Он не успел разглядеть их лиц. Не знал, кто они такие и не смог бы определить, что это за школота даже если бы увидел. Он мало появлялся на улицах и ещё меньше общался с людьми в принципе. Всё, что ему было нужно – это бутылка какого-нибудь пойла, не обязательно даже добротного. Главное, чтобы оно было у него на столе. А ещё лучше, чтобы их было две или три. Тогда вообще день удался на славу.