Парни из Манчестера. Пригнись, я танцую

– Ты не шлюшка.

– Рядом с тобой? Еще какая. В прошлую субботу ты отправилась к себе домой, а я – в Квинс.

– Ладно. Давай сюда свой совет.

– Может, тебе немного расслабиться? Ты ему нравишься, и у него вроде есть план. Его и придерживайтесь.

На самом деле звучит неплохо. Тем более сегодня ей требуется лишь в восемь выйти из дома. Остальное – точно за ним.

– Хорошо, – улыбается Кэтрин. – Я постараюсь довериться плану Тома. Но для начала мне нужно выбрать платье.

– Шопинг? – тут же предлагает Хейли. – Сейчас только одиннадцать, все успеем.

– Нет, я не буду тратить деньги на одно свидание. У меня есть подходящие платья, целых два. Выберу какое-нибудь из них.

– А знаешь, это правильно, – соглашается та. – Пусть он на тебя тратится. Он же гений, изобретатель, крупная шишка в «Феллоу Хэнд».

– А у меня студенческий кредит, ипотека и впереди маячит кредит за машину, – усмехается Кэтрин.

– Зато он перекроет твои затраты на «убер». Кстати, попроси Тома выбрать тебе авто. Он же разбирается.

– Это идея. Не для первого свидания, конечно, но…

– У вас сегодня третье, – напоминает Хейли.

Они обе смеются, как над хорошей шуткой, но Кэтрин опасается, что мысль теперь застрянет в голове.

А вдруг Том тоже считает это третьим и будет настаивать? Готова ли она? Сможет ли перейти к чему-то большему, чем поцелуй в конце?

Кэтрин запрещает себе об этом думать, но, стоит им с Хейли разойтись, посеянные той идеи тут же возвращаются.

Она не ходила на свидание уже… очень давно, больше года и даже двух. В последние месяцы с Брайаном им обоим было не до свиданий, хорошим вечером считался тот, который им удавалось провести хотя бы просто вдвоем. А если еще и хватало сил на секс, этот день можно было отмечать в календаре как праздничный.

Так что ни свиданий, ни случайных связей, ни просто личной жизни. Кэтрин немного опасается сегодняшнего вечера: она легко может сказать что-то не то или застыть в неловкой паузе, и уверена, что Том ее поцелует в конце вечера. Он ведь уже сделал это в четверг, не спросив разрешения.

И самое интересное, ей понравилось. Это было… то, чего хотелось. Не страсть, а просто знак внимания. И как теперь понять: она боится следующего поцелуя, потому что для нее это действительно рано или потому что нарушаются какие-то правила приличия, которые существуют только в ее голове?

Вернувшись домой, Кэтрин открывает шкаф: оба платья достала из чехлов еще вчера. Чувствуя себя школьницей на выпускном балу, она протягивает руку и снова пытается принять решение, от которого будет зависеть выбор всего остального.

С вот этим, темно-красным, с закрытым верхом и струящимся подолом, волосы лучше выглядят распущенными. А с серебристым, которое немного ближе к вечернему, их стоит собрать. Знать бы еще, в чем будет сам Том… Боже, лишь бы не в футболке с Бэтменом.

Такое нужно выяснять заранее, но Кэтрин почему-то кажется, что это ужасно стыдно. Он может подумать, будто она зациклена на одежде или не готова принять его в футболке, а это не так. Просто… Они же договорились, что пойдут в ресторан.

Ладно, он заберет ее из дома. Если Том придет в футболке и джинсах, она вернется в квартиру и переоденется. Значит, лучше выбрать то платье, которому подходят распущенные волосы, – так она будет готова ко всему.

Непонятно одно: как Кэтрин согласилась пойти на свидание с парнем, с которым нужно быть готовой ко всему.

Все, что между ними происходит, неправильно. У них разный культурный код, жизненные истории и даже стили в одежде. Она – онколог, а он болен раком. Так нельзя. Но однажды Кэтрин уже выбрала правильный вариант: врача-корейца с идеальной разницей в возрасте и одинаковыми вкусами во многих вещах. Это решение ни к чему не привело.

Может, теперь ей совсем не следует оперировать понятием «правильно»? Раз уж оно не работает.

Когда Кэтрин вспоминает о том, как они проводили время вместе с Томом, в душе разливается тепло: ей было с ним хорошо. Несмотря ни на что, он комфортный, искренний и очень легкий. Он слушает и слышит, задает вопросы, ему все интересно. Но и самому есть что рассказать.

Может, «хорошо» – это новое «правильно»?

Глава 15. Тыковка

Том нажимает кнопку смыва и в третий раз за день идет в душ. Кэтрин предупреждала: могут быть побочные эффекты. Когда в пятницу его вырвало прямо перед выходом из дома, он подумал, что это они. В принципе, проблеваться пару раз за день не так страшно. Сегодня к вечеринке присоединилась диарея, и вот это уже пугает куда больше.

Он даже пропустил исповедь, все боялся, что прихватит в церкви. Пообещал себе к следующей субботе разобраться – неделю назад из реанимации сбежал, чтобы к Богу наведаться, а сегодня поноса испугался. Хотя, если подумать, словить бледного на скамейке куда благороднее, чем обосраться.

Такой теперь будет его жизнь? Выпил таблетку – вырвало. Поел – несешься в туалет как сумасшедший. Том подозревает, что это далеко не полный список вещей, которые испортят ему жизнь. В понедельник нужно будет позвонить в больницу, пусть скажут, что с этим можно сделать. А то он уже нафантазировал себе прекрасную жизнь, где лечится от рака крохотными таблетками по утрам, не теряет работоспособности и вообще живет как прежде.

Теплый душ обычно расслабляет, но третий раз за день – это перебор. Даже вылезать лень, хоть и пора: он обещал себе, что успеет поработать. Кэтрин ждет к восьми, на часах четыре, и главное – не закопаться в процесс и не пропустить это время. У него ведь все готово: костюм висит, рубашка выглажена, даже галстук Джек уже завязал. Ресторан и тот забронирован. Нужно еще за цветами заехать – у него как раз есть магазин по дороге.

С трудом выбравшись из душа – господи, сделай так, чтобы это был последний раз за сегодня, – Том добирается до своего стола и снова садится за схемы, которые они неделю назад чертили на коробках от пиццы. Он обещал Леону дать что-нибудь к середине мая, а сейчас уже последние дни апреля.

Сверху коробки большими буквами выведен вопрос: «Электроника?» Они еще ни разу не залезали в электронику машины, возможно, не зря. Или наоборот – что, если тайна спрятана именно здесь? У экономкласса всегда с этим беда: развитие индустрии идет стремительно, но срок жизни продукта настолько долгий, что предустановленная электроника устаревает примерно через полчаса после того, как машина сходит с конвейера.

Вот сюда, получается, и стоит посмотреть. Если производитель в качестве апгрейда сможет недорого обновлять этот блок… Ему будет невыгодно продавать новые машины. Черт.

Том отбрасывает эту идею, но полностью она не выветривается: сидит в голове, зудит, требует внимания. Он что-то упускает, но что именно, пока не может понять. А если не производитель? Если мы положим огромный толстый хер на все автомобильные концерны мира и сами сделаем апгрейд доступным для потребителя?

Невольно вскочив, Том начинает наворачивать круг по квартире. Это может быть клиентским продуктом и той самой мечтой. У огромного количества машин, которые прямо сейчас колесят по Америке, либо нет нормального электронного управления, либо оно уже устарело.

Сеть дистрибьюции может быть той же, но с установкой придется повозиться. Сертифицировать автомастерские? Том тут же вспоминает надпись «Прада» на галстуке. Да, обучать механиков, выдавать им сертификат с логотипом и превращать в главных сторонников компании. Им же лучше – новое направление деятельности, дополнительный доход, шикарный вариант. И бумажка в рамочке, конечно.

Это великолепная идея! Раскидать блютус-датчики, свести все воедино – и готово.

Внешний бортовой компьютер.

Таймер на телефоне оглушительно звенит, вырывая Тома из потока собственных мыслей. Семь. Когда успело наступить семь часов? Он поворачивается к окну: солнце начинает неторопливо катиться к горизонту, который находится где-то за Манхэттеном, в районе Нью-Джерси. Пора собираться.

Костюм – это жутко неудобно. Пока застегивает рубашку, Том успевает сто раз пожалеть, что не пригласил Кэтрин в кино. Можно было бы не заморачиваться и пойти просто в чистом, а тут… Он аккуратно натягивает галстук через голову – получается не развязать – и даже поливает волосы специальным спреем, чтобы после расчесать, не превратившись в Безумного Шляпника из «Алисы».

Уложенные назад и блестящие, его волосы меньше похожи на воронье гнездо и больше – на что-то вроде прически. Так не стыдно и появиться рядом с Кэтрин. Впервые за много лет Том чувствует себя каким-то… симпатичным, что ли. Перед выходом вспоминает слова Джека, расстегивает нижнюю пуговицу пиджака и проверяет баланс счета. Осталось почти три косаря, хорошо бы, чтобы этого хватило на свидание. На следующей неделе придет очередное поступление, и ему снова будет на что жить.

Том хватает сумку, закидывает туда телефон – бумажник уже там – и задумчиво останавливает взгляд на банке с таблетками. Нужно взять с собой. Мало ли где закончится день, он еще не видел всего спектра своих побочек и опасается, что опоздавшие могут подскочить на вечеринку уже сегодня. Вдруг ему придется уехать в больницу?

С другой стороны, таскать с собой двенадцать косарей… Ой, к черту, он обещал Кэтрин, что не умрет, а для этого нужны таблетки. Том кидает банку в сумку и выходит из квартиры.

Наверное, он немного не так должен себя чувствовать. Рыдать, рвать волосы на заднице, запивать горе или закуривать его чем повеселее, но ничего из этого не хочется. Наоборот: в душе поселилась странная надежда на эти маленькие таблетки. Может, она глупая и бессмысленная, но Кэтрин ведь сказала, что они будут бороться. А это совсем разные вещи – страдать и бороться. В одном случае ты тратишь время на то, чтобы жалеть себя, а во втором ты вроде как сильный и бесстрашный. Как Гэри и завод. Только у Тома – рак. И тут, конечно, на китайцев все не повесишь.

– Привет, малышка, – машинально здоровается он с «Индиго», прыгая за руль. Та чутко отвечает на поворот ключа в зажигании, урчит, готовая кататься по привычным дорогам Нью-Йорка.

В цветочном взгляд быстро пробегает по уже собранным букетам, но ему ничего не нравится: Кэтрин такое не подходит. Том напрягает память, пытаясь вспомнить, что каждый из них может значить в Корее, но глаза уже сами цепляются за тюльпаны, большой охапкой стоящие в пластиковом ведерке.

У них точно было какое-то хорошее значение, вспоминает Том: среди сотни странных названий он увидел слово «тюльпаны» и еще подумал, мол, наконец знакомое название. А что-то типа «гидрангея» вообще звучало как болезнь. Интересно, Кэтрин сама-то в курсе языка цветов своей культуры?