– На Серой площади, собираются. Тебя требуют, – махнул рукой в сторону Кремлевской стены Викула Карпович.
– Что им надо?
– Не, знаю, – пожал плечами Викула Карпович, – Пойдем, посмотрим со сторожевой башни. Может еще обойдется.
Они перешли площадь и поднялись на смотровую площадку сторожевой башни, из узких бойниц которой было хорошо видна вся Серая площадь. Людские потоки со всех сторон выливались на площадь. Многие шли, держа в руках самодельные транспаранты.
– Что там написано, – пытаясь прочитать старославянскую вязь на транспарантах, спросил Сидор.
– Отстоим наше говно, – достав небольшую подзорную трубу, по слогам, стал читать Викула Карпович, переводя трубу с одного, транспаранта, на другой. – Долой милицию. Да, здравствует ОМОН. Не хотим Красный Кремль. Поляков на Лобное место. Смерть очистным. Лжедмитрия Шестого в отставку. Вся власть боярской думе. Квасква, для Квасквичей. Не будем платить за говно, – Тут Викула Карпович замолчал и только шевелил губами, разглядывая транспаранты вновь прибывающих людей.
– Ну, что еще пишут, – с нетерпением дернул его за рукав Сидор.
– Да, все больше про свое говно, – почесал нос Викула Карпович, – Сильно, ты этим указом народ обидел.
– Так я могу и отменить. Раз их не устраивает. Пойдем, спустимся вниз. Я им прямо там на площади и объявлю, – и Сидор, было, направился, к лестнице, но Викула Карпович остановил его, схватив за плечо:
– Кажется поздно, государь. Это не просто бунт бессмысленный и беспощадный.
– А какой же, – испуганно посмотрел на него Сидор.
– Это больше похоже на революцию. У них там и политическое руководство уже имеется.
– С чего ты решил?
– А вон посмотри, кто там, на Лобном месте, командует, – и Викула Карпович протянул Сидору трубу.
Сидор навел трубу на Лобное место, и чуть не отшатнулся. Прямо на него смотрело неприятное, хамское лицо боярина Засечина. Он что-то кричал, брызгая слюной, и указывал кривым пальцем на Квасские ворота. Сидор повел трубой в сторону и перед ним стали появляться уже знакомые лица, Мерзлинского, Собякина, Рвачева и татарской княжны Забибулиной.
– Вся боярская дума в полном составе, – воскликнул Сидор, продолжая разглядывать собравшихся на Лобном месте, – И Задворкин уже там. Эх, зря я Иван Васильевича не послушал и не потравил их по-настоящему, – в сердцах крикнул Сидор. – И что нам теперь делать, Викула Карпович?
Но ответа не последовало. Сидор опустил трубу и огляделся. Он стоял один на площадке сторожевой башни, и только были слышны чьи-то быстрые шаги, убегающие вниз по деревянным ступеням.
– Вот и поцарствовал, – вздохнул он, – И в это же самое время, толпа на площади загудела, и снизу раздались какие-то глухие удары.
Сидор выглянул наружу и увидел следующую картину. Несколько десяткой человек держа в руках огромное бревно, било им как тараном по закрытым воротам. Квасской башни. Он сразу вспомнил о ключе подземного хода, оставленного Иван Васильевичем, и долго не думая, быстро спустился вниз и побежал в сторону дворца.
***
С трудом отодвинув шкаф от стены в опочивальне, Сидор открыл ключом небольшую дверь, за которой оказался достаточно узкий коридор ведущий вниз. Сняв, с иконы, горящую слабым огоньком лампадку, он шагнул внутрь и прикрыв дверь, закрыл ее за собой на ключ. Его сразу обдало холодом подземелья и он, застегнув свой старый сюртук на все пуговицы, прикрывая рукой, язычок пламени медленно пошел в темноту.
Где-то через полчаса, узкое пространство вдруг расширилось, и он оказался в каком-то каменном подвале. Стены подвала, были прохладные и сырые. Он на ощупь обошел стены, не найдя другого выхода. Вдруг сверху потянуло легким сквознячком. Сидор поднял лампадку над головой, увидел вертикальную шахту с металлическими скобами, заделанными в кирпичную кладку стены шахты. Поставив лампадку на пол, он, цепляясь за скобы, поднялся на верх, пока не уперся рукой в холодную, металлическую крышку. В крышке было пробито несколько отверстий, чрез которые пробивался уличный свет и тянул сквознячок. Сидор попытался приподнять или сдвинуть крышку, но она не поддавалась. Поняв, что крышку ему не открыть, он спустился вниз. Лампадка потухла и в подвале наступила полная темень и сразу стало как-то зябко. Сидор, согреваясь сунул руки в карманы и нащупал внутри несколько сухих грибков. Он осторожно вытащил их, бросив всю пригоршню в рот, стал медленно разжёвывать. Ему вдруг очень захотелось спать и он, проглотив грибы, с трудом дошел до стены, опустился на пол и закрыл глаза.
***
(Седьмой, грибной сон Сидора). Он услышал, сквозь сон, скрип открывающейся металлической двери и открыл глаза. Сверху, через шахту пробивался серый свет, освещая подвал, и он увидел стоящего рядом с оцинкованными ведрами человека в поношенном милицейском кителе, без погон и серой, тоже милицейской шапке-ушанке, советского образца. Мужчина, достал из кармана помятого пачку Беломора, выбил из нее папиросу, смял мундштук, прикусил его зубами и прикурил. По подвалу пополз горьковатый и такой знакомый с детства аромат папиросного дыма.
– Здравствуйте, – вставая, произнес Сидор.
–А, ты уже здесь, – мельком взглянул на него, ответил мужчина, – Что ночевать, что ли оставался?
– Ну, да, – на всякий случай согласился Сидор.
– Скоро начнем уже, – взглянув на циферблат наручных часов, ответил тот и затянувшись выпустив несколько правильных колец дыма, добавил, – Сегодня большой заказ. На двадцать ведер.
– Это хорошо, – улыбнулся Сидор.
– Как зовут-то тебя, забыл, – прищурившись посмотрел на него мужчина.
– Сидор. А вас?
– Зови меня, как и прежде, в целях конспирации. Товарищ майор.
– Слушаюсь товарищ, майор, – радостно козырнул ему Сидор.
В это время сверху раздался какой-то шум и к ним упал кусок веревки с металлическим крючком.
– Ну, все, Сидор, скоро начинать, – майор, поплевав на папироску, – Лезь наверх.
–Ага, – кивнул Сидор и подойдя к шахте ухватился за нижнюю скобу.
– Подожди. Кружки забыл, – крикнул майор, и подойдя к нему, надел на шею целую гирлянду из алюминиевых, солдатских кружек и хлопнув рукой по плечу, скомандовал, – А теперь пошел.
Сидор ухватившись за скобу, стал медленно, с легким перезвоном кружек, подниматься вверх по шахте.
Первое, что он увидел, поднявшись наверх шахты, холодное, осеннее небо с низко бегущими облаками, в которые упирались шатровые купола храма на Серой площади. Он подтянулся за последнюю скобу и выглянул наружу. Это была круглая площадка Лобного места, на которой толкался разномастный народ, в зипунах, кафтанах, красных стрелецких мундирах. «Давай руку, помогу», – весело крикнул ему бородатый мужичек, похожий не то на купца, не то трактирного. Сидор автоматически протянул руку и вылез наружу.
Вся площадь вокруг Лобного места была заставлена телегами, на которых со связанными за спиной руками сидели бородатые стрельцы, кто в красных кафтанах, кто в белых исподних рубахах. Рядом с ними со скорбными лицами, и молчаливо открытыми ртами, ухватившись руками за края телеги, стояли женщины и дети, а вдоль Кремлевской стены тянулся длинный ряд висельниц.
– Что здесь происходит, – дрожа не то от холода, не то от страха спросил Сидор, вытащившего его мужичка.
–Утро стрелецкой казни, – весело ответил тот и тут Сидор отчетливо увидел перед собой одноименную картину Сурикова. Здесь, сейчас на площади, все выглядело точно так, как на картине этого известного художника. Чуть в стороне, на белом коне в красном кафтане и заломленной шапке, сидел с выпученными глазами молодой царь Петр. Его окружало несколько человек в сюртуках европейского покроя, треугольных шляпах и длинных чулках с башмаками на ногах. Чуть в стороне, гордо стоял бородатый боярин в бобровой шапке. Перед ними застыли двое солдат Преображенского полка, держа в руках молодого стрельца в исподней рубахе. Другой стрелец в наброшенном на плечи кафтане, встал в телеге в полный рост и крестился, прося прощение у родных и близких. Третий, тоже в исподнем, но в красной шапке, сжимая в руках горящую свечу с ненавистью смотрел на Петра.
«Начали. Мотор», – вдруг разнесся над площадью чей-то властный голос и картина Сурикова сразу ожила. Бабы и дети громко заревели. К связанным стрельцам тут же бросились вооруженные люди в треуголках и серых сюртуках и под плач и крики стали тащить к висельницам на которых их быстро подвешивали расторопные палачи.
Сидор испуганно втянул голову в плечи и пятясь назад попытался залезть в шахту. Но тут подло загрохотали кружки на шее и вытащивший его мужичек, обернулся и схватив за шиворот, строго произнес: Ты куда? Тебя только все здесь и ждали.
– Меня, – Сидор от удивления выкатил глаза.
– Ну, а кого же, – усмехнулся мужичек. – Холод собачий. Замерзли все. Мы тут уже третий раз вешаем. – Ты давай это, поднимай свои ведра. Скоро закончим.
– Ага, – выдохнул Сидор и схватившись за веревку стал тянуть ее на верх. Скоро в люке показалось ведро до краев заполненное характерно пахнущей коктейлем. А снизу раздался крик «товарища майора»: Бросай конец. Следующее готово.
Сидор отцепив ведро поставил его на пол и сбросил веревку вниз. Он старался не смотреть за происходящим на Серой площади, вытягивая одно ведро за другим. Ему бросился помогал давешний мужичек и минут через двадцать, вся площадка Лобного места была заставлена ведрами, так что часть народа пришлось сдвинуть на ступени. «Все, последние», – крикнул снизу товарищ майор и Сидор, выдохнув поставил ведро рядом с собой и распрямился. Царь Петр продолжал сидеть, вращая глазами на лошади. Его европейские помощники курили дымные трубки, а на висельницах раскачиваясь на ветру, висели тела взбунтовавшихся стрельцов.
– Снято. Все свободны, – вдруг крикнул тот же строгий голос, и картина Сурикова вмиг стала другой. Палачи, стали снимать подвешенных стрельцов. Те весело переругиваясь, хлопали их по плечам. Рыдающие бабы, тут же успокоились и стали вытаскивать из сумок еду и кормить непослушных детей. Лицо царя Петра вдруг озарилось улыбкой и он, пришпорив коня, подъехал к Лобному месту. Встал рядом с Сидором и протянув ему руку весело крикнул:
– Давай, браток, наливай. А то промерзли мы тут до костей.