Плоды панды Мии. Рассказы

Пока не найдёшь в себе силы поверить…

Я стою в пустой, промокшей, пасмурной сукке[14 - Сукка (ивр.) – ? крытое ветвями временное жилище, в котором, согласно предписанию Торы, проводят праздник Суккот, в память о том, как евреи жили в шалашах в пустыне после исхода из Египта.].

Одна.

Где же вы, мои гости и близкие? Где вы в праздник единения, во «время нашей радости»?

Никого. Только дождь глухо барабанит по пустому столу и стульям да пронизывающий ветер задувает в щели.

В моих руках ветви пальмы, ивы и мирта и душистый этрог[15 - Этрог (ивр.) – плод цитрона из семейства цитрусовых. Вместе с ветвями пальмы, ивы и мирта составляет набор из четырёх растений, являющийся символом единения в праздник Суккот.]. Я закрываю глаза и, как маленькая, пытаюсь уловить дыхание праздника…

Ничего.

Неужели он открывается лишь детям да тем, кто не позволил себе вырасти? И кажется, что пальмовая ветвь – это позвоночник, научившийся держать спину перед комком испытаний и принимать удар за ударом, как больно ни было бы внутри…

А листочки мирта – это глаза, умеющие распознать искры света за безликой маской, невзирая на дистанцию длиной в полтора года… И по-прежнему ищущие в толпе родные лица.

Ива – как почти слетевшие с губ, но застрявшие в горле слова…

О мечтах, не нашедших сил упорхнуть в жизнь, о зарытых в страхе талантах, о прощении других и забытой настоящей себе, о попытках произнести главное… По слогам. Раз за разом. Пока не найдёшь в себе силы поверить.

И, конечно, этрог – в форме сердца, помнящего каждую встречу. И притягивающего будущие… Ведь они правда будут? Точно-точно?

Без надежды нам больше нельзя. И без веры тоже.

Я открываю заплаканные глаза. Дождь кончился.

Снежная баба августа

Мой сосед Джейсон – суровый «челябинский» мачо.

Судите сами – в лютый мороз ходит по улицам в чём мать родила, а точнее, в шортиках, майке-алкоголичке и нежно-голубой панамке.

Что? А как же обувь? Не-е, это для слабаков. Джейсон не боится низменных микробов, грязного асфальта и давленых бычков.

Мне холодно на него смотреть. И пускай в отличие от настоящего Челябинска в нашей Мельбурнёвке не слыхали о сугробах, а температура редко опускается ниже десяти градусов, Джейсон мог бы одеться и поприличнее.

Хотя бы из уважения ко мне, дщери Севера, завёрнутой в тулуп, с грелкой наперевес, в сапогах до подмышек…

Почему ему жарко, когда у меня зуб на зуб не попадает? Где справедливость? Где врождённый иммунитет? Где обещанное вечное лето?

Но ладно Джейсон; какой спрос с человека, ни разу не носившего варежки на резинке? Лучше объясните мне, как наши бывшие соотечественники приучили себя вставать ни свет ни заря и бежать на пляж, нырять в пучину морскую и встречать зарю, лязгая зубами в такт волнам?

Не подумайте, что я завидую. Отнюдь. Я страшно завидую. Потому что сама не раз собиралась начать новую жизнь, смело заводя будильник на пять утра… А затем, словно оглушённая колоколом, на ощупь, сантиметр за сантиметром отодвигала одеяло, намертво прилипшее, как старый пластырь.

«Щас я резко встану… – умасливал бдительность обманщик-мозг… – И сразу напишу рассказ, не, РОМАН! С продолжением! В трёх частях… Или к океану рвану, закаляться буду, весь тырнет[16 - Тырнет – жаргонный вариант слова «интернет».] обзавидуется. Да-а… Ты ж меня знаешь. Я никогда не вру… много».

Стоит ли говорить, что уже в следующую секунду я погружусь в самый сладкий, глубокий сон, где романы разошлись многомиллионным тиражом, где мною заняты первые места на олимпиадах по плаванию, бодибилдингу и поеданию пончиков, где я всегда добиваюсь задуманного, где… где… Где мой второй носок, мама? И почему мы опять опаздываем?!

А с другой стороны, каждому своё. И наверное, океан не высохнет, если кто-то навестит его не в пять утра, а в пять вечера… летом. Всем колхозом – с детьми, друзьями и питомцами…

Если кто-то на цыпочках пройдёт мимо спортзала и свернёт в тихую улочку, где будет безнаказанно вдыхать аромат кофейных зёрен, свежего хлеба (от этого НЕ толстеют!), рассматривать витрины винтажных магазинчиков и ловить обрывки разговоров прохожих…

Да и лучшие книги порой писались не в дубовых кабинетах, «пока горит свеча», а на коленке, в метро, под «тутух-тутух» и «женщина-а, не наваливайтесь на меня, Госпа-а-ади…»

Так что пошлю-ка я своего внутреннего критика… прогуляться. А сама надену перчатки. Вдруг пойдёт снег, а я во всеоружии.

Вы когда-нибудь лепили снежную бабу в августе?

В Австралии возможно всё.

У меня. Точно. Ковид

Уже неделю лежу пластом в постели, обливаюсь потом, лаю как пёс, чихаю как пульверизатор, лежу под семью одеялами и слова вымолвить не могу, на радость мужу, и уж, грешным делом, думала, что пришёл и мой черёд сразиться с королевским недугом.

Настроение отвратное. А каким ещё ему быть, когда в руке скрюченный имбирный корень, на шее – чесночное колье, в носу клизма, а в душе – вся скорбь еврейского народа?

Я больше никогда не напишу ни строчки. Я докатилась до сериалов. Я самый больной в мире человек. Я, а вовсе не Карлсон.

Жалея себя, болезную, я сползла с кровати и поковыляла к аптечке за волшебной палочкой – домашним тестом на ковид. Три раза забрасывала невод, но всё тщетно – тесты упорно показывали одну полоску.

«Ну тут без вариантов, просрочка!» – догадалась я и ещё больше уверовала, что дни мои сочтены и пора завещать уборку жилплощади благодарным потомкам.

Всплакнула о горькой доле, нацепила телогрейку и маску-утконос и поплелась в аптеку за свежим тестом. Фармацевт выслушал мои подозрения, отошёл на полтора метра и посоветовал незамедлительно сходить на ПЦР.

В памяти всплыло, как на заре пандемии я уже была на ПЦР-тестировании, где отстояла поначалу в живой очереди аж целых пять часов и успела написать рассказ, всхрапнуть, познакомиться и поругаться с попутчиками, погрустить о былом, потрапезничать, потолстеть, похудеть, поседеть…

Но делать нечего.

По улицам гуляли весёлые, пышущие здоровьем обжоры. Они с упоением грызли мороженое и не понимали всей серьёзности происходящего. Мне бы хоть шарик клубничного! Я вмиг бы поправилась!

С трудом нашла действующую лабораторию, ведь интерес публики к ковырянию в носу счётными палочками заметно поугас.

Сразу подошла к медсестричке в скафандре и попросила не томить и поскорее прислать результаты, чтобы я сообщила адрес всем желающим принести мне гостинцев. Нет, аппетита у меня, конечно, не прибавилось, но ведь надо дать людям шанс сделать добро!

Медсестра медленно приподняла бровь, и я всё поняла без слов. У меня. Точно. Ковид. А значит, не помогла ни тройная вакцинация, ни маска с начёсом, ни санитайзер в особо крупных размерах!

– Да не волнуйтесь вы так, – улыбнулась медсестра, – может, и не он. Мало ли вирусов… На любой вкус и цвет! Лучше поезжайте домой, отдохните как следует. А результаты вечером придут.

Знаем мы эти вечера, одни-вторые-третьи. Но домой всё-таки поехала, ни капельки не веря в позитивный, то есть в негативный исход.

Весь день места себе не находила и, несмотря на полное отсутствие аппетита, умяла пачку шоколадных конфет, два бублика и кекс. Маленький.

А зря! Оказывается, права была медсестричка в скафандре! Ровно в восемь пришёл ответ – нет у меня никакого ковида! Не было и нет!

А значит, это всего лишь грипп-гриппок. Лапочка ангинка. Бронхитик. Пневмонийка. Но точно не ковид!

В объятиях ядренухи