Репутация

– Это твое здоровье, – прошипела я. – Деньги мы найдем.

Мартин выпятил подбородок, будто зная, что я скажу дальше: всегда можно взять в долг у моего отца. Это было вечным камнем преткновения, при покупке ли дома больше и лучше старого или машины, у которой не визжали тормоза, даже если речь шла о том, чтобы съездить с детьми в Диснейуорлд. Я знала, что папа всегда рад помочь, но Мартин и слышать ничего не желал: он хотел сам обеспечивать нас, целиком и полностью. Оба мы выросли в благополучных семьях, однако мало думали о деньгах или о выборе профессии, которая приносила бы большой доход. Я была в восторге от того, что Мартин хочет преподавать в начальной школе. Меня не волновало – тогда, – что его зарплаты едва хватает на семью из четырех человек, тем более в нашем престижном и дорогом районе. Еще меня прельщала идея стать родителями рано, пока у нас есть силы и возня с малышами доставляет радость.

Но когда появилась Сиенна, а следом за ней почти сразу Аврора, я стала замечать, что многие люди вокруг нас – да что там, почти все – способны гораздо лучше обеспечить и себя, и своих детей. Другие матери могли позволить себе нанять помощницу по хозяйству, чтобы иметь возможность в выходные сводить ребенка в музей или на спортплощадку. Другие родители не моргнув глазом отправляли детей в творческие лагеря, записывали в популярные школы танцев или всей семьей отправлялись на пару недель в Европу. Другие мамочки не падали в обморок, увидев, сколько стоит спортивная форма или ночевка в детском лагере… или даже няня на одну ночь. Эти примеры были повсюду, они окружали меня. Неудивительно, что и мне хотелось того же.

Однако Мартина устраивало существующее положение дел. Он удивлялся, что я изменилась, а я спрашивала, почему не меняется он. Между нами возникла все расширяющаяся трещина – между желаниями и их отсутствием. Конечно, все это мелочи… но именно такие мелочи определяют разницу между унылыми серыми буднями и счастливой жизнью. Так я тогда думала.

Дверь в смотровую комнату вдруг распахнулась. Доктор Страссер пристально смотрел на нас – скорее даже на меня. Он оказался выше, чем казалось по фотографии в журнале «Питтсбург». Доктор выглядел солидно в белом халате, широкая открытая улыбка обезоруживала. Он поздоровался за руку сперва с Мартином – «зовите меня Грег», – потом со мной. И, стыдно признаться, но, когда наши руки соприкоснулись, когда он посмотрел мне в глаза, мое сердце взволнованно забилось.

– Вижу, у вас внушительная история болезни для такого молодого человека, – доктор Страссер присел к своему компьютеру.

Я похлопала по толстой папке, лежавшей у меня на коленях.

– Здесь все бумаги. Все это продолжается уже почти семь лет.

Мне показалось, что Страссер удивлен.

– Вы женаты уже семь лет? Такие юные.

– Вообще-то, мы поженились четырнадцать лет назад, – сказала я. – Сразу после колледжа.

Мартин недовольно покосился на меня: зачем обсуждать с врачом подробности нашей личной жизни?

Страссер мельком взглянул на папку.

– Кое-что из истории болезни я получил, но уж точно не за все семь лет. – Он протянул руку: – Можно?

– Ой. – Я поспешно передала ему папку. – Здесь заключения врачей, снимки, даты операций, а еще… вот здесь… я записывала, какие лекарства принимал Мартин, и когда они переставали действовать, и побочные эффекты. Здесь также информация по кровяному давлению.

– Ого, как досконально. Вы проделали большую работу.

Боже, как он смотрел на меня, уже тогда. Где же ты пряталось от меня, божественное создание? – казалось, говорил его взгляд.

Куда ушла та любовь? И когда она ушла?

– У Грега были другие враги? – вопрос Уиллы заставляет меня вздрогнуть.

Я сегодня медленно соображаю, голова мутная – наверное, еще действует вчерашнее снотворное.

– Он был общим любимцем. Правда. Единственный человек, у которого был на него зуб, это… – Я замолкаю. Машу рукой.

– Кто? – хмурится Уилла.

– Забудь. Не обращай внимания, – потому что я собиралась сказать: это я.

Догадалась ли об этом сестра? Судя по ее встревоженному взгляду, можно сказать, что догадалась. Я выдавливаю неискренний смешок.

– Я у копов первая в списке подозреваемых. Мотив у меня определенно есть. И нашла его я.

– Но ты этого не делала, – голос Уиллы звучит решительно, категорично. И на том спасибо.

– Они должны проверить все версии. У них есть запись того, как вечером я сажусь в машину в определенное время. Если ехать быстро – миль этак девяносто в час, – вбежать в дом и немедленно прикончить Грега, времени должно хватить.

– Но ты говоришь, что была в отключке в ванной на полу.

– Знаю. Так и было. Но никто этого не видел. И еще, нет свидетелей, которые бы подтвердили, во сколько именно я доехала до дому на самом деле. А та запись с камеры на стоянке, я тебе о ней говорила, делает теоретически возможным, что я успела долететь сюда и прирезать Грега.

Уилла садится, обеими руками обхватывает колени.

– А что твои девочки?

Я долго молчу.

– А что мои девочки?

– Где они были ночью, когда все это случилось?

– Я думала, что Аврора дома, но оказалось, что она ночевала у подружки – та живет в двух шагах от нас. – Я медленно повожу головой из стороны в сторону, разминая шею, и слышу хруст. – Лилли. Они часто устраивают ночевки в домике для гостей на заднем дворе. Полиция уже опросила обеих. Они ничего не слышали.

– А Сиенна, как насчет нее?

Я смотрю на свой кофе. Остывшие сливки толстым слоем плавают наверху.

– Была в университетском кампусе. На вечеринке.

– Они обе сегодня какие-то странные, не в своей тарелке.

– Тебя это удивляет? Для них это тоже потрясение.

– Вообще-то, вид у них не просто потрясенный.

Я хмурюсь.

– Ты о чем это?

Скрип.

В коридоре возникает фигура: очаровательная девушка лет двадцати с небольшим, пышные рыжие волосы, темно-синяя кожаная курточка. Это Райна Хэммонд, университетская подруга Сиенны. От неожиданности я вскакиваю на ноги. Она-то здесь откуда, что за чертовщина?

– Миссис Страссер. – Глаза Райны полны сочувствия. – Господи, миссис Страссер. Я как раз была с Сиенной, прямо рядом стояла, когда она узнала об этом. Поверьте, мне очень, очень жаль.

– Райна… – Как она вошла в дом? Я проверяла – дверь была заперта. Может, она рассказала что-то журналистам? Или она сама журналистка? – Сейчас не самое подходящее время.

Райна высоко поднимает брови.

– Меня Сиенна позвала. Она наверху, да? Поживет немного здесь вместо общежития? – Она издает какой-то странный звук, будто поперхнулась. – Мне правда, правда важно с ней повидаться, убедиться, что она в порядке.

Я замечаю припухшие красные глаза Райны, покрытую пятнами кожу. Она плакала… из-за Грега? Я в недоумении. Райна и Грег были едва знакомы.