Репутация

– Все в порядке. Ничего страшного.

– Это ты из-за хакеров? – спрашивает она, понизив голос. – Они тебе как-то навредили?

От любопытства кошка сдохла!

– Я не такая дура, чтобы оставлять что-то личное на своей олдричской почте.

Она кивает.

– Да уж. И о чем только люди думают? А про доктора, которого убили, слышала? Это совсем рядом, всего несколько кварталов отсюда, – она ежится и озирается. – Убийца может сидеть прямо здесь, сейчас.

– Будем надеяться, что не сидит, – говорю я и делаю глоток кофе.

Девушка опускается на стул напротив меня.

– Вот, – она двигает через стол тарелочку. – Лимонные с черникой, только что испекли.

Аромат лимона и сахарных сконов ласкает ноздри. Подняв глаза, я вижу яркие синие глаза, бледную кожу, темные волосы, убранные под ленту, и розовые губы. Она как две капли похожа на Одри Хепберн, от которой я без ума. Но отвлекаться нельзя. Мне нужен план.

Но я благодарю ее.

– Лимонные с черникой, правда, очень вкусные, реально лучшие. – Я отламываю кусочек и придвигаю сконы обратно к ней. – Я Райна.

– Алексис Барнс. – Она откусывает кусочек, жует. Такие, как она, кажутся красавицами, даже когда едят.

– Как ты узнала, что я из Олдрича? – спрашиваю я между глотками кофе.

– Я и сама туда хожу. Видела тебя в кампусе. – Ее губы изгибаются в смущенной улыбке. – Такую, как ты, забыть трудно.

Крупинка сахара тает на языке. Что-то во взгляде Алексис напоминает, как несколько месяцев назад Альфред Мэннинг смотрел на меня в своем кабинете. Или, если хотите, как в тот самый день на меня смотрел Грег Страссер. Я замечаю в ушах Алексис серьги с бриллиантами размером с ягоду черники. Верблюжье пальто небрежно брошено на спинку стула, похоже, что оно от Тори Берч. На черной кожаной сумке нет фирменного лейбла, но я, кажется, видела такую на сайте Селин. У меня глаз наметанный, по нескольким деталям могу определить, кто чего стоит.

Алексис рассказывает, что изучает искусство. Живет в общежитии «Гудзон» – не в том корпусе, где я, – и собирается вступить в женскую студенческую ассоциацию, «хотя все они там выглядят какими-то овцами».

– Правда? – удивляюсь я. – А мне кажется, они прикольные.

Алексис поводит плечами.

– Ну, если тебе нравится «объединяющий университетский дух» и все такое. Меня это не особо вдохновляет.

В ответ я потчую ее своим обычным враньем: я из пригорода Филадельфии, отец преподает в Пенсильванском университете, мать – художница, мы жили в старом сельском доме, и я ходила в частную альтернативную школу. Повторяю заезженный рассказ о том, как прошлым летом я участвовала в Колумбийском летнем творческом семинаре. Желание стать писателем – не ложь, я уверена, что когда-нибудь напишу книгу. Я уже и сейчас закручиваю такие сюжеты… Так что это будет нетрудно.

Постепенно мне и правда становится лучше, спокойней. Не из-за выпечки, а из-за чудесных розовых щек Алексис и ее огромных глаз. Она придвинулась к столу, наши колени почти соприкасаются. Еще одна вещь, которую я чую за версту, – когда кому-то нравлюсь. Но с девочками у меня еще никогда не было. Интригующая возможность. Может, немного развлечься? Как раз то, что мне сейчас нужно. А когда она закидывает ногу на ногу, я успеваю заметить кроваво-красную подкладку ее ботиночек на высоких каблуках: Кристиан Лубутен.

Что ж, возможно, решение проблем лежит прямо передо мной, рядом с чернично-лимонным сконом.

Взглянув на часы, Алексис объявляет, что ей пора на пару. Надевая пальто, она смотрит на меня, словно хочет сказать еще что-то.

– Слушай, если ты плакала из-за парня, поверь, он тебя не стоит.

Я чуть не прыскаю, но подавляю готовый вырваться смех. Как будто я хоть когда-то плакала из-за разрыва. Но ее забота трогает.

– Спасибо. Но это был не парень. – Меня так и подмывает «признаться» ей, что мужчины мне не нравятся. Хочу знать, что она на это сказала бы.

– Завтра у нас вечеринка, не в кампусе, – добавляет Алексис. – Из серии «давайте дадим шороху, пустимся во все тяжкие, все равно нас всех хакнули»! Хочешь пойти?

– Конечно, – киваю я.

Мы обмениваемся координатами. На прощанье Алексис чуть касается моей руки и выбегает из кафе. Я смотрю ей вслед. Как только она скрывается, я нахожу ее на «Фейсбуке». Ее страничка не закрыта – Алексис словно хочет, чтобы я нашла ее. В хронике – фотографии лета, проведенного на юге Франции. Очень гламурные снимки на борту яхты. И – Господи Иисусе! – еще один, сделанный в Рождество, где Алексис прижимается щекой к чудовищно огромному «мерседесу», перевязанному пышным бантом. Подпись: «Санта меня любит!»

Я снова в игре. Любопытно, что сказал бы Грег, если бы увидел меня сейчас.

В тот день в кабинете Мэннинга мы с Альфредом расстались, крепко пожав друг другу руки и договорившись, что я приступлю к работе с понедельника. Когда он вышел, чтобы проводить меня до дверей – Мэрилин Страшной Рожи нигде, к счастью, не было видно, – в приемную вбежал убийственный красавчик с темными волнистыми волосами. Его синий блейзер идеально подходил к такого же цвета глазам. Это он и был. Грег Страссер, зять Альфреда. Расследование я провела заранее. И знала о нем все. Я знала все обо всех членах клана Мэннингов.

– Альфред, – доктор Страссер помахал мобильным телефоном. В его голосе явственно слышалось раздражение. – Мы с Кит уже полчаса ждем вас внизу.

Мэннинг удивленно заморгал.

– Ждете меня? Почему?

Преувеличенно терпеливый вздох.

– Ланч в «Клубе Дьюкейна». Помните? Мы опаздываем.

– Ох! – Мэннинг воздел руки вверх. – Ну, не будем нервничать. Я все же член их клуба уже сорок лет. Убежден, они подержат для нас столик.

– Дело не в столике, – еле сдерживаясь, тихо процедил Страссер. – А в том, что кое у кого из нас сегодня есть еще и другие дела.

Либо Мэннинг не слышал его, либо притворился глухим. Он радостно, с энтузиазмом улыбнулся мне.

– Ну, что же! До понедельника!

– До свидания, – и я выскочила из кабинета.

Взявшись за ручку двери в коридор, я еще раз оглянулась назад. Мэннинг стоял ко мне спиной, но что же доктор? Он таращился на меня. Наши глаза встретились, и он улыбнулся мне то ли раздраженной, то ли заговорщицкой улыбкой.

Мне показалось, что он видит меня насквозь, хоть я и не сказала ни слова. Как будто он все понимает про таких, как я. Грег знал, каким был мой конечный план с этим стариком. И по этому взгляду я могла точно сказать, что ему все это очень нравится.

11

Лора

Суббота, 29 апреля 2017

Утром в день похорон Грега Страссера я в нижнем белье стою у себя спальне. Ноги будто приклеены к полу. Ребенок разрывается от крика, лежа на кровати, но я не могу заставить себя к нему подойти. Я, как привязанная, тупо уставилась в темные глубины своего шкафа, точно кто-то поставил меня на паузу.

В дверь стучат.

– Малыш, у вас все в порядке?