Что, если мы поверим

– Нет, сэр.

– Я правильно понимаю, что вы чудесным образом справились с заданием, прибегнув к навыкам телепатии?

Если бы я не была так зла на тупое поведение Скотта, то сейчас бы рассмеялась.

– Нет, – Скотт поднял взгляд. – Просто каждый из нас занимается своим делом.

– Мистер Плаймут, я понимаю, что вы можете сомневаться в целесообразности упражнения, но, поверьте, несколько поколений студентов до вас считали его чрезвычайно полезным.

– Может, пора бы уже сменить подход на более современный, – пробормотал Скотт, и у меня округлились глаза.

Он серьезно? Да как он смеет так разговаривать с профессором?!

Профессор Коннел не отреагировал на эту реплику. Вместо этого он, глядя Скотту в глаза, спросил:

– Какие у вас ожидания от этого курса?

– Без понятия. Сам задаюсь этим вопросом. Я думал, меня тут научат облекать чувства в слова.

– А как вы хотите этому научиться, если не воспринимаете всерьез задания?

– Я воспринимаю их всерьез.

– К сожалению, я этого пока не замечаю. По сравнению с одногруппниками, которые работают в паре и достигли большого прогресса уже в первых текстах, ваши работы значительно слабее.

– Что?! – Я так заверещала, что сама испугалась и прикусила губу, когда профессор Коннел и Скотт одновременно повернули головы в мою сторону. Мне хотелось закрыть себе рот ладонью.

В глазах Скотта на секунду промелькнуло новое выражение, но он взял себя в руки прежде, чем я успела понять, что это было.

Профессор Коннел разглядывал нас с серьезным лицом.

– Вы оба талантливы, и у вас хорошее чувство языка. И мне очень больно видеть, что вы не используете свои возможности. На мой курс каждый год претендует гораздо больше людей, чем я могу принять. Возможно, в следующем году мне стоит пересмотреть критерии приема.

Я перестала дышать, потому что голос профессора с каждым словом звучал все жестче. Что происходит? Он же знает, что я просила заменить мне партнера, но все равно одинаково обвиняет нас со Скоттом в том, что мы мало стараемся. Это нечестно.

Но прежде чем я успела возразить, профессор Коннел уже отвернулся. Я открыла рот, но не смогла ничего сказать и просто смотрела, как он уходит. Пока я растерянно глядела на Скотта, в моих венах закипала ярость. Я уже готова была высказать ему все, что я о нем думаю, в выражениях, за которые мне потом стало бы стыдно, но тут профессор Коннел прокашлялся:

– Итак, все готовы? – Этот вопрос заглушил шум голосов. Я с трудом могла спокойно сидеть рядом со Скоттом, пока остальные занимали места. Остаток занятия пролетел перед глазами как кинопленка. До меня лишь отрывками доходили рассказы одногруппников о трудностях при выполнении упражнения и следующее задание профессора Коннела.

Последние минуты до конца семинара тянулись мучительно долго, но зато моя ярость не успела выветриться. Напротив! Чем дольше я тихо сидела, сохраняя самообладание вместо того, чтобы выплеснуть из себя злость, тем сильнее во мне вскипали эмоции. Когда профессор Коннел объявил об окончании занятия и Скотт поднялся с места, даже не удостоив меня взглядом, я взорвалась.

Небрежно бросив ноутбук и тетрадь в сумку, я задела плечом сразу троих одногруппников, пытаясь догнать Скотта. Если он думал, что после своих детских выходок так легко от меня отделается, то он заблуждается, причем довольно серьезно.

– Скотт! – Мой голос прозвучал очень резко, и мне было плевать, что я на весь коридор прокричала его настоящее имя. Если он думал, что может мне указывать, как его называть, то сейчас его ждет неприятный сюрприз. Не помню, когда я в последний раз была в такой ярости, что все тело трясло. Скотт, услышав мой крик, резко затормозил и повернулся ко мне. Не успел он открыть рот, как я схватила его за плечо и толкнула в угол.

– Что, черт возьми, с тобой не так? – прошипела я, и мне показалось, что он действительно меня испугался. Но не прошло и секунды, как в его взгляде вновь появилась надменность, которая так меня злила.

– Ты еще не устала от этого вопроса? – с насмешкой спросил Скотт, и мне тут же захотелось потрясти его, а потом размазать по стенке.

– Не устану, пока ты не уймешь свое тупое эго, черт возьми! – Я уже не следила за словами. Не важно, кто нас услышит и что могут подумать. Это уже не имело значения, потому что я и так с трудом сдерживалась, чтобы на него не наорать. Вместо этого я фыркнула и отпустила его. Скотт слегка отпрянул и прислонился к стене, словно я только что дала ему пощечину. – Ты сам взгляни на себя! Когда ты успел так измениться? Где тот парень, на которого все равнялись? Или все это время ты просто притворялся, чтобы продавать свои тупые пластинки?

– Ты меня не знаешь, – сквозь зубы процедил Скотт, и в его взгляде впервые мелькнуло что-то, заставившее меня прерваться на полуслове. Как будто мои слова действительно его задели.

Я невесело усмехнулась:

– К счастью, нет! Я не стала бы тратить на тебя половину своей юности, если бы знала, какой ты на самом деле кретин! – Его взгляд потемнел, а глаза превратились в узкие щелочки. Но я не дала ему ответить. – И поверь мне, мальчик, у меня нет ни малейшего желания сейчас с тобой разговаривать. Уж я найду, чем заняться, вместо того чтобы слушать, как ты мешаешь меня с грязью. Честно, для меня загадка, почему такой парень, как Сэм, вообще может с тобой дружить. Но знаешь, мне все равно. Одно дело, когда тебе тут ничего не нравится, и совсем другое – если по твоей вине у меня за этот курс будет плохая оценка. Мне это важно, понял? Ты себе такого и представить не можешь, но некоторые люди учатся не просто для удовольствия, они воспринимают это всерьез, потому что им потом выплачивать огромный кредит за обучение. Так что либо не усложняй мне жизнь, либо катись к черту!

Когда я умолкла, в ушах еще пульсировала жгучая ярость. Скотт стоял передо мной словно истукан. Моя грудь тяжело вздымалась, и мы секунду стояли, уставившись друг на друга. Испуганно, но одновременно без страха. Возможно, я себе это нафантазировала, но мне показалось, что он задумчиво меня разглядывает. Это продлилось лишь долю секунды, а затем это незнакомое мне выражение на его лице исчезло, синие глаза Скотта снова похолодели.

До меня начали доноситься звуки из коридора и голоса студентов, устремившихся в соседнюю аудиторию. На секунду я запаниковала. Я громко говорила? А вдруг нас кто-то услышал?

Да и пусть слушают. Мне все равно.

– Ладно, – откашлялся Скотт, глядя на меня, и в его голос вернулась твердость. – Пришли мне свой дурацкий текст, если тебе это так важно.

Я усмехнулась. Сначала у меня даже не нашлось слов. Пока я недоуменно качала головой, с лица Скотта сошло заносчивое выражение. Кажется, он сам понял, что зашел слишком далеко.

Я покрепче схватилась за ремешок сумки.

– Да пошел ты! – ответила я, сама не понимая, как мне удалось произнести это так спокойно. Я быстро скользнула по нему взглядом. Я наорала на гребаного Скотта Плаймута в коридоре университета, и мне абсолютно все равно. Я выдавила презрительную улыбку, развернулась и ушла, оставив его стоять в одиночестве.

Глава 8

Обо всем этом безумии я могла поговорить лишь с одним человеком. После того как я в ярости вылетела из здания и не дозвонилась Эмбер, я решила наудачу съездить на каток, зная, что она сейчас каждый свободный вечер посвящает тренировкам. Я не видела Эмбер с той вечеринки у Сэма, и у меня не было возможности обсудить с ней Скотта и весь этот хаос.

Зайдя на каток, я обхватила себя руками, чтобы немного согреться. Тренировка была в самом разгаре, и я уселась на нижний ряд трибуны. Мой тонкий кардиган явно не подходил для арктических температур этого помещения, но, возможно, холод остудил бы мои кипящие эмоции. Я запретила себе думать о Скотте и его безграничной тупости, поэтому просто уставилась перед собой.

На льду осталось всего несколько спортсменок. Спортивного вида дама лет пятидесяти неустанно гоняла девушек по льду и постоянно выкрикивала команды в сторону Эмбер. Я сразу ее узнала. Даже в этой незаметной спортивной форме – черных легинсах и флисовой куртке – Эмбер выделялась из общей массы. Что-то в ней приковывало к себе всеобщее внимание. Ее естественная элегантность и притягательность, которой нельзя научиться – она либо есть, либо ее нет. Скотт точно такой же… Мысль прокралась в мой мозг до того, как я успела ее спугнуть. Потому что, к сожалению, все так и было. Многим людям это просто дано. Они были рождены, чтобы приковывать к себе взгляды. Их как будто окружало необъяснимое волшебство. Хотя теперь мне стало ясно, что Скотт перебивал это волшебство своей отвратительной натурой.

Тренер подъехала к музыкальной установке у ограждения, а Эмбер заняла место в центре катка. Она встала в позу, все ее тело было напряжено до предела. Она хоть и смотрела вперед, но, кажется, ничего перед собой не видела. Эмбер была так сосредоточена, что я не решилась ей подмигнуть или как-то еще обратить на себя внимание.

Прозвучали первые аккорды баллады из мюзикла. Остальные спортсменки продолжили тренировку, а Эмбер начала репетицию собственной программы. Это было невероятно. Вообще-то, я не слишком интересуюсь спортом, но с появлением музыки я что-то почувствовала, и все стало по-другому. Это уже не спорт, это искусство высоких достижений. Я непроизвольно затаила дыхание, когда Эмбер перешла к опасным прыжкам. Поразительно, как она умудрилась не переломать себе все кости! Ведь от такого мощного приземления на лед человеческий голеностоп должен сломаться как спичка. Но Эмбер парила в воздухе, словно это элементарное упражнение. Музыка близилась к кульминации, и в конце Эмбер все-таки упала, выполняя особенно сложный прыжок.

Тренер остановила песню, и даже издалека я услышала, как Эмбер застонала от досады. Прежде чем встать и отряхнуть с себя ледяную крошку, Эмбер как следует ударила кулаком о лед. Я не слышала, о чем они говорили, но заметила, что Эмбер вот-вот закатит глаза от нескончаемой тирады тренера. Я хорошо чувствовала ее досаду, и мне очень хотелось ее поддержать, ведь то, что она показала на льду, было просто нереальным! Эмбер, скрестив руки на груди, поехала в сторону выхода после того, как тренер кивком головы дала ей понять, что тренировка окончена. Видимо, это была своеобразная заминка после программы, но остальные продолжили крутить в воздухе пируэты, а Эмбер лишь безрадостно катилась по льду. Тренер на лету кинула ей куртку, и Эмбер пробормотала что-то похожее на «спасибо». Опустив руки в карманы, она взглянула в мою сторону.

Я подмигнула, и Эмбер улыбнулась, едва меня увидев. Я подошла к бортику катка, и она кинулась в мою сторону:

– Хоуп! Ты что здесь делаешь?

– Извини, я была в отчаянии и подумала, что, скорее всего, найду тебя здесь.

Эмбер удивленно подняла бровь и, не сводя с меня глаз, вышла со льда на резиновые маты сквозь узкий проем.

– В чем дело? Что-то с «Притворяясь»? Ты позвонила редактору?

Я замялась:

– Ах да, и это тоже…