Иначе

Мотаю отрицательно головой.

– Ну, как скажете, Даниил Геннадьевич, тогда едем на экспертизу. Автомобиль закрыли?

Достаю брелок сигналки, нажимаю кнопку, газель в ответ моргает выпавшим из корпуса поворотником на крыле.

К сожалению, в направлении нашего движения пробки нет. А даже, если бы была, уверен, мусора бы врубили свою сирену и без помех домчали бы до пункта назначения. Через десять минут мы уже около старого здания с гербовой табличкой. Быстрота, с которой мы добрались до экспертизы, конечно же, не на руку мне.

– Ну чего, Серег, сам разберешься с нашим клиентом? – говорит толстопуз, которому явно лениво покидать пригретое место на переднем пассажирском. Интересно, какого хуя он, вообще, катается с первым? Какой, блять, от его потной туши прок?

– Да, отдыхай, – поворачивается ко мне лицом, – не передумал? Или все еще хочешь рискнуть?

Стремно, конечно, но надо идти до конца, хотя почву прощупать не мешает

– А там чего, штрафом при плохих результатах не отделаться?

– Конечно, отделаться. Отделаться штрафом везде можно, но учти, когда мы за дверь зайдем, размер этого самого штрафа в два раза увеличится

– Забавно, – отвечаю я, – но нет, идем

– Хозяин-барин.

Тяжеленая дверь здания прошлого века скрипит, мы внутри. В нос сразу же бьет запах медицинского учреждения. Наверное, у каждого с детства есть какие-то ассоциации, связанные с запахами. У меня они почему-то все отрицательные. Это подобный больничный шлейф и запах садика, точнее тамошней кухни. Ненавидел оба этих аромата. И места подобные терпеть не мог. До сих пор помню, как мальком сваливал с сада и терся в кустах у подъезда, ожидая, пока бабушка вернется с работы. Она вкалывала до шестидесяти семи лет. Представить себе не могу, каково это. Мне в мои тридцать то бывает тяжко после рабочего дня. Ну, а хули делать в то время было? Да и сейчас не думаю, что есть какие-то варианты. Легальные.

В длинном коридоре под высоченными потолками висят лампы дневного света, от которых непонятно, чего больше исходит, яркости, или треска стартеров.

– Стой здесь, – говорит инспектор и заходит в кабинет с табличкой, на которой написано «Приемный покой. Кабинет медицинского освидетельствования».

Свалить что ли? А смысл то? Все равно доки у них. Не успеваю подумать про бегство, как дверь, вымазанная водоэмульсионкой открывается, и коп сообщает, что я могу входить.

В кабинете такие же высоченные потолки, правда света больше в разы. Сказывается наличие окна в половину стены.

– Садись пока что на кушетку.

Делаю, что говорит гаец.

За столом сидит женщина в белом халате и шапочке и что-то пишет. Гаишник садится рядом и начинает объяснять мне план действий

– Сейчас еще раз подышишь в трубочку, тебе сделают визуальный осмотр, измерят пульс, еще парочка тестов, подпишешь бумаги, и свободен.

– Ну, кто там у вас? – спрашивает врач, не отрываясь от записей. Голос у нее кажется мне знакомым.

– Кто, кто, Ольга Владимировна? Молодой человек, считающий, что ваши приборы лучше наших, ну а мы – обманщики, желающие завладеть деньгами, ни в чем не повинных водителей

– Ой, давайте без ваших шуточек! Заполните лучше акт, данные персональные, ну что я вам объяснять буду? А то тут еще час просидите!

– Как скажете, Ольга Владимировна, – полисмен явно флиртует. Встает, подходит к столу, берет стул, – возьму ручку?

– А своей у вас нету что ли? – она определенно не в настроении. Нехороший знак, – постоянно вот такие, как вы берут, а потом самой писать нечем!

– Не переживайте, пожалуйста. Хотите, я вам в следующий раз целую упаковку хороших пилотов привезу?

Она поднимает голову, и меня передергивает.

– Конечно, хочу, товарищ инспектор, – говорит она.

Это соседка сверху. Мать мелкого опездола. Шансы до снисхождения уменьшаются до нуля. Блять, надо же так! Тут даже мои пятнадцать рублей вряд ли помогут. Засовываю руку в карман в поисках кошелька. Нету. Начинаю судорожно шарить по остальным отделениям в одежде, где может находиться лопатник, но все тщетно. Не понимаю, чему я больше расстроен. Возможной потерей прав или денег. Ладно, надо собраться. Сжимаю кулаки и выдыхаю воздух. Еще ни там, ни там ничего не ясно окончательно. Возможно, сейчас их сраный прибор выдаст приемлемые для меня цифры, а кошелек на сидении в газели ждет, пока я за ним вернусь.

– Так, ладно, давайте с вами разберемся!

Врач встает.

– Идите сюда, – она смотрит в мою сторону, до нее, по всей видимости, доходит, кто я.

Смотрю на нее. Здороваться и делать вид виноватой псины, смысла нет никакого. Перед взрослой теткой без мужа, с мальком-распиздяем дома, стоит сосед-урод, молодой ублюдок, который без доли сожаления лишил ее в воскресенье электричества. По ее глазам это прекрасно читается.

– Ну что, готовы? Можете сесть на стул, – показывает на металлическое подобие табуретки в сеточку рядом со столом, на котором лежит что-то похожее на прибор по измерению давления.

Сама же достает из шкафа штуковину такого же типа, с которой мне уже доводилось сталкиваться в патрульной машине ранее.

– Сейчас делаем глубокий вдох и выдыхаем во фланец до звукового сигнала. Все ясно? – она акцентирует в своем вопросе всю отрицательную палитру чувств, которую она испытывает по отношению ко мне со вчерашнего дня. Даже не нужно быть прорицателем, чтобы понять, она ненавидит меня. Отвечать на ее вопрос, я так полагаю, не требуется, и я молча делаю знакомую процедуру. Прибор издает одобрительный писк.

– Смотрите сюда! Что написано?

– Идет анализ, – отвечаю я.

Проходит несколько секунд, раздается еще один писк. Она показывает мне прибор.

– Какие цифры?

– Сорок три сотые

– Инспектор, вы объясняли ему, что подобные цифры означают?

– Да, он в курсе.

Стою молча.

– Через пятнадцать минут сделаем контрольный замер, а пока что парочка тестов.

Я понимаю, что прогорел. Ставка явно не сыграла.

Соседка замеряет мне пульс, сует бумажку с цифрами в квадратиках.

– Думаете, есть смысл, Ольга Владимировна?

– Лишним не будет, – отвечает она гайцу.

В голове пустота. Это ж надо такому случиться.