Город

В похожем на чалму, каком-то особенном поварском колпаке, в специальной сеточке для бороды, с несколькими маленькими, но очень яркими брызгами крови на белоснежном фартуке, Клаас выглядит необыкновенно представительно. Не повар, а настоящий жрец, только-только с жертвоприношения.

– Привет, – говорю, – Здорово выглядишь. С тобой можно сейчас говорить?

– Да, – улыбается Клаас, – Привет.

– В общем, я нашел работу. Даже две. И можно будет писать репортажи с расследованием исчезновений.

Клаас несколько секунд обдумывает мысль, – Не знаю. Не уверен, что стоит это печатать.

– Мы все продумаем. Когда заканчиваешь?

– В одиннадцать.

– Зайдешь ко мне после смены, обсудить всё? Или я могу к тебе.

– Лучше у тебя. Близнецы.

И мы прощаемся, и я убегаю, напоследок махнув Тиму, с интересом наблюдающему за нами из-за стойки.

По дороге заглядываю на почту и покупаю карту города. Мы с почтовой девушкой дружески улыбаемся друг другу, а еще я замечаю у неё на столе кучу листков с набросками чьего-то лица – мужского, всегда одного и того же.

– Это тот самый Маседонио Фернандес? – вспоминаю я.

– Нет, вряд ли, – непонятно отвечает девушка, – Ты что-то про него узнал?

– Ничего. А кто это?

– Понятия не имею. Как-то ночью я проснулась, повторяя имя «Маседонио Фернандес». С тех пор я его ищу. Ну, не то чтобы постоянно ищу, но пытаюсь узнать о нем при случае.

– Ого, – говорю, – Дай знать, если что-то разузнаешь. Загадочная история!

–Да мне просто делать нечего, – рассмеялась она

Глава пятая

Дома я распахиваю окно, и комната наполняется солнечными бликами, запахом соленой воды и криками чаек. Ветер треплет прижатые кружкой революционные памфлеты, а я быстро переделываю все домашние дела: мою посуду, чищу пальто и ботинки, в два счета нарезаю мясо и готовлю маринад из пива и вустерского соуса. Оставляю его напитываться, закрываю окно и мою руки.

Теперь, в наступившей тишине и образцовом порядке, можно приняться за настоящую работу. Список Клааса включал 67 имен и начинался с Эженки Новик, пропавшей три года назад. Значит, почти по два ребенка в месяц. Много это или мало? Статистики не было. Записал в блокноте: численность населения – ?, аналогичная статистика пропаж – ?.

Все это надо было выяснить, хотя я сомневался, что здесь удастся найти материалы по второму вопросу. Изначально я планировал самостоятельно перепроверить собранные Клаасом материалы и даже сдвинуть время исследования, посмотреть количество пропавших хотя бы за полгода до Эженки. Сейчас, оценив объем, я понял, что это невозможно. Может быть позже, а пока придется основываться на работе Клааса.

Напротив каждого имени в списке стояла дата исчезновения – это было очень удобно и в разы облегчало мне работу. Итак, Эженка Новик, пропала 3 октября. Я отобрал все газеты за октябрь месяц и принялся вычитывать.

Эженка Новик семи лет, дочь польских эмигрантов в третьем поколении. В "Еженедельном журнале" была фотография, правда, размытая и плохо напечатанная. Усатый высокий мужчина, женщина в белом с коляской и маленькая девочка, схватившая отца за штанину. Все трое на фоне двухэтажного деревянного дома с маленькими окнами, из-за крыши которого торчали голые черные ветви. Семья жила на Почтамтской улице, дом 7. На карте адрес найти удалось не сразу, это была северная окраина города, к которой сверху подступали стилизованные ледники. Недалеко от Заречья, между прочим.

Я нарисовал на карте единицу, а в блокноте сделал пометку: "1 – Эженка Новик, 7 лет, пропала 3 октября. Предположительно, хорошие отношения с отцом".

В октябре про исчезновение писали немного, к тому же в некоторых статьях были неясные намеки неизвестно на что. Картина складывалась следующая:

3 октября в полдень Эженка Новик и её подруга Бланка Ивински ушли гулять. По словам Бланки, они прошли вдоль канала и почти напротив консервного завода нашли «новое интересное место». В чем заключалась интересность, не говорилось.

Дальше описывалось нечто совсем уж странное. Бланка и Эженка выложили из осенних листьев и галечных камней большой круг, в центре которого была Эженка, а снаружи – Бланка. Все это описывалось в мельчайших подробностях – «Еженедельный журнал» даже счел нужным указать, что камень шел после каждых трех листьев, а светлые и темные камни чередовались случайно.

Бланка ушла, Эженка осталась в круге. По дороге Бланка встретила знакомых мальчишек, удивших рыбу. Они просидели на берегу до вечера и не видели ни возвращающейся Эженки, ни кого-либо, шедшего от города к «новому интересному месту». Но, как тут же пояснялось, вдоль канала ходили обычно дети, а взрослому добраться туда проще было по окружной дороге (если из предместий, где жили Новики) или Новому мосту (если со стороны завода).

Вот и все. Когда они вернулись домой, Эженки еще не было. Уже ночью родители начали самостоятельные поиски, на следующий день к ним присоединились все рабочие предместья. Круг нашли сразу, он был нетронут. Ни Эженки, ни её следов найти не удалось.

В самом конце октября «Искра» поместила небольшое интервью с Бланкой.

«Вопрос: То место могло быть видно из окон завода?

Бланка: Не знаю… Завод был совсем напротив, но вокруг были деревья и тростник.

Вопрос: Сами вы не смотрели на завод? Не видели ли кого-нибудь, смотрящего в окно или машущего рукой?

Бланка: Нет.

Вопрос: Когда ты сидела с мальчиками, ты не беспокоилась об Эженке? Не думала, почему она не возвращается?

Бланка: Нет, наверное, нет.

Вопрос: Почему?

Бланка: Она часто оставалась в кругах подолгу. Любила думать одна. Её оттуда руками было не вытащить.

Вопрос: Чужой человек смог бы вытащить её из круга?

Бланка: Я не знаю. Но ведь круг остался целым!

Вопрос: Чтобы выйти из круга, Эженке нужно было его нарушить, так?

Бланка: Это не ваше дело. И вообще это вопрос для Эженки».

На этой примечательной ноте интервью заканчивалось.

Все это было ужасно интересно, но непонятно. Что значит «её оттуда руками было не вытащить»? Сначала я решил, что это образное выражение, но судя по дальнейшим вопросам, предполагалась именно физическая невозможность.

А Грюни еще и предполагал, что это правило может не подействовать на чужака.

Интересно, каково ему было, революционеру и материалисту, задавать эти вопросы? Ведь он тоже чужой. Еще кое-что: мне он сказал, что «Искра» не занимается исчезновениями детей.

И кто, кстати, подразумевался под чужим? Просто житель центра, человек не из рабочих предместий? Эмигрант? Или вообще любой человек, родившийся не в Городе – моряк, например?

Но Эженка Новик пропала 3 года назад – я быстро посчитал – в самый разгар сезона отплывающих кораблей.

Я нарисовал в блокноте круг, отметив камни через каждые три листа, поставил рядом вопросительный знак.

Подумав, добавил два имени: Отто Грюни и Бланка Ивински.