Исчезнувшие

– По-моему, настала пора честной беседы, – ответил Флетчер. – Вы ведь не до конца поверили, что ваш сын утонул, так?

У Иона мгновенно пересохло во рту. Он было захотел что-то сказать, но обнаружил, что понятия не имеет, что говорить.

– А какое это имеет отношение ко всему? – с трудом выдавил он.

– Одну секунду, – произнес Флетчер. – Мне интересно знать, верите ли вы в то, что он утонул в коллекторе. Потому что это означало бы, что во всем виноваты только вы.

– Виноват только я, – прохрипел Иона. – Я заснул и позволил ему убежать. И с тех пор мне приходится с этим жить.

– Но нашли только кроссовку, а не тело. В глубине души вас наверняка мучили сомнения. Вдруг обувь не его, может, следствие ошиблось. Или случилось что-то еще. Что-то такое, в чем можно кого-то обвинить.

– Мне не нужно, чтобы кто-то мне говорил, что мой сын погиб. Или что во всем виноват один я.

Иона стушевался, не в силах понять, зачем Флетчер муссирует эту тему.

– Значит, по вашим словам, вы никогда не сомневались? – продолжал инспектор. – Вы просто приняли официальную версию, подумав: «Ладно, теперь я знаю, что случилось, и стану жить дальше»?

Иона отвел глаза. Его бесил этот разговор, бесило то, что приходится выворачивать душу наизнанку. Особенно перед Флетчером. Однако он знал, что инспектор не отступится.

– Конечно, нет. Если Тео утонул, я хотел получить доказательства. А мне дали только кроссовку. – Иона умолк, пытаясь взять себя в руки. Простой разговор снова вызвал в памяти жуткое отчаяние тех дней, ужасную зияющую пустоту. Даже теперь она не отпускала, таилась под тонким покровом повседневности. Он откашлялся и продолжал: – Однако то, что мне требовалось, не имело значения. Я увидел все, и мне ничего не оставалось, кроме как все признать и смириться.

Флетчер скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Иону.

– Смирились? Или не совсем?

– Не понимаю.

– Вы служите в спецназе. Вам известно, в каких клеточках ставить галочки, дабы убедить всех, что вы вполне можете вернуться к своим обязанностям. А признание в том, что вы не верите в заключение судмедэксперта, к таким клеточкам не относится.

Иона почувствовал, что едва сдерживается.

– Я ни перед кем и ни в чем не притворялся, если вы об этом. Все остальное отпало. Это было единственное объяснение случившемуся.

Флетчер посмотрел на него змеиным взглядом или словно ящерица на муху.

– Это не совсем верно, так?

Иона почувствовал еле заметный холодок.

– Вы о чем?

– О том, что сначала все решили, что вашего сына похитили. Даже подозреваемый появился.

– Ненадолго, – ответил Иона. Недоумение и тревога продолжали расти. – Он предъявил железное алиби, и следствие его исключило.

– А вот лично вы этому поверили? Даже если кого-то лишь подозревали в похищении вашего сына, всегда оставались бы смутные сомнения. Полагаю, что вам отчаянно хотелось добраться до него и выжать из гада всю правду.

У Ионы сдавило грудь.

– Куда вы клоните?

Инспектор кивнул Беннет. Ни слова не говоря, та вынула из сумочки фотографию и положила ее на столик перед Ионой. Он взял снимок в руки. Это оказалось полицейское фото мужчины с бритой головой и грубыми чертами лица, которого Иона видел у детской площадки в то утро, когда исчез Тео.

– Узнаёте его? – спросил Флетчер.

– Это тогдашний подозреваемый, Оуэн Стокс, – ответил Иона с бьющимся сердцем. – Зачем вы мне его показываете?

– Мы нашли в лэптопе Маккинни фотографии Стокса. Причем недавние. Судя по всему, Маккинни вел за ним наблюдение. Следил, вычислял, где объект обитает. – Флетчер вскинул брови. – Вам, случаем, ничего об это не известно?

Иона почувствовал, как мир покачнулся перед его глазами.

– Конечно нет!

– Значит, вы понятия не имеете, почему Маккинни проявлял такой интерес к Оуэну Стоксу?

– Нет, я же вам говорил. Господи, вы же изучили мой телефон и убедились, что я не контактировал с Гевином. – Иона положил фотографию обратно на стол, вдруг ощутив жуткую брезгливость. – А Стокс имел отношение к расследованию, которое вел Гевин?

Флетчер закачал головой, прежде чем Иона договорил.

– Стокс вообще не попадал в поле нашего зрения. Последние два года он старался избегать неприятностей. Ни предупреждений, ни арестов. Насколько нам известно, ни с какими бандами он не связан. Он одиночка, сам по себе. Держать его под наблюдением не было никакой официальной причины, как не было ее для того, чтобы Маккинни оказался в том пакгаузе. На самом деле единственная видимая нами связь между Маккинни и Оуэном Стоксом – это события десятилетней давности. – Флетчер поглядел на Иону, опустив веки. – Иными словами – вы.

– Нет. – Настала очередь Ионы покачать головой. Во рту у него сделалось горько. – Нет, это бессмыслица. Зачем Гевину теперь следить за Стоксом?

– В этом-то и вопрос, нет? Однако этот факт может хоть как-то объяснить, почему в тот вечер Маккинни позвонил именно вам, а не кому-то еще. И почему он хотел, чтобы вы подъехали к пакгаузу.

Иона отказывался верить тому, к чему клонил инспектор.

– Ничего не понимаю.

Флетчер постучал пальцами по колену и продолжил:

– Кровь из пакгауза, которую мы не могли идентифицировать. Мы получили совпадение ДНК. Кровь принадлежит Оуэну Стоксу.

У Ионы перехватило дыхание.

– Это невозможно…

– О, уверяю вас, очень даже возможно. Анализ ДНК исключает ошибки.

– Оуэн Стокс?.. – Гостиная поплыла перед глазами Ионы. – Господи, вы пытаетесь мне сказать, что в пакгаузе был именно он? Оуэн Стокс?

– Знаю, мне самому трудно в это поверить, – ответил Флетчер. – Особенно тому, что, по вашим словам, вы, сами того не зная, дрались с подозреваемым в похищении вашего сына.

Иона балансировал на грани обморока. В ушах шумело, перед глазами все дергалось и плыло.

– Все нормально? – спросила Беннет, когда Иона подался вперед. – Принести воды?

Иона покачал головой. Господи, этого быть не может.