Аббатство Теней

Оттуда, откуда я на него смотрел – снизу вверх, – его рычание выглядело впечатляюще грозным.

– Твой питомец уже умирал, когда мы забрали тебя из Золотого Прохода. К этому времени его труп растащили канюки и шакалы.

– Ты ошибаешься! – Я попытался закричать, но получилось нечто чуть громче хриплого шепота: – Я слышал, как он говорил со мной, когда я был в Тенях. Он все еще жив.

– Ты не был в Тенях, ублюдок, – возразил Турнам. – Ты просто падал на скалы, когда мои ленты подхватили тебя.

«Лжец, – подумал я. – Я слышал, как Рейчис меня зовет, и говорил с сестрой. Она сказала, что поможет ему!»

Вот только… Это заняло бы немало времени, верно? По меньше мере несколько минут. Падение с утеса занимает секунды. Моя одежда все еще была мокрой от пота, кожа влажной. Меня так лихорадило и я так отчаянно стремился спасти Рейчиса, что все придумал?

– Посмотри. Теперь он плачет, – сказал Турнам. – Из-за никчемного животного.

Бателиос подошел и встал надо мной, из-за меток на щеке у него был странно сочувственный вид.

– Прости Турнама. Он не видит острого клинка горя, поворачивающегося в твоем сердце. Мы прибудем в аббатство через три дня. А пока спи.

Теневая влага появилась в уголках его глаз. Черные слезы потекли по его щекам и упали мне на лоб и на глаза. Я попытался смахнуть их, но внезапно так обессилел, что сумел остаться в сознании лишь настолько, чтобы услышать слова Бателиоса:

– Бедный дурак.

Глава 10

Спящий

Я то засыпал, то просыпался, оставаясь в сознании лишь на краткое время, и в такие мгновения строил планы побега. Я понятия не имел, что ожидает меня в Эбеновом аббатстве, но больше не собирался это выяснять. Или Рейчис все еще жив и ждет в пустыне, когда я его спасу, или он мертв. Я мог хныкать и скулить, а мог взять себя в руки, поверить, что белкокот настолько неистребим, как он всегда заявлял, и отправиться в пустыню, чтобы его найти. Я знал, какое решение принял бы Рейчис.

Вообще-то он, наверное, решил бы, что я мертв, и отправился воровать у какого-нибудь другого простофили.

– Неважно, – пробормотал я вслух.

– Что такое? – спросил Турнам. Его теневые ленты закачались в воздухе, когда он повернулся, чтобы на меня посмотреть. – Бателиос, дай ему еще.

«Нет, – подумал я. – Не позволяй ему!»

Странное дело – отчасти я и вправду начинал жаждать блаженного забытья без снов, которое приносили слезы Бателиоса. Может, когда на тебя плачут Черной Тенью, это вызывает привыкание.

– Оставь меня в покое, – сказал я, когда монах замедлил шаги и посмотрел на меня.

Если бы Нифения была здесь, она задала бы ему хорошую трепку. Сонные чары ее не на шутку злили.

– Отдых пойдет на пользу твоим ранам, – ласково сказал Бателиос. – И тем, которые мы видим, и невидимым глазу.

– Заткнись, – ответил я. – Я пытаюсь уснуть.

Я закрыл глаза и злобно повернул голову набок. Не уверен, купился он на это представление или ему просто не по душе было навязывать свою волю, но он больше не пытался меня усыпить.

«Ладно, – подумал я. Крошечная победа заставила мой мозг работать чуть быстрее. – И что теперь?»

Я не был в такой отличной форме, чтобы попытаться сбежать, но, если я подожду, пока Турнам и Бателиос доставят меня в Эбеновое аббатство, будет слишком поздно. И кто знает, сколько у них там монахов? А вдруг все аббатство – своего рода тюрьма? Нет, надо удрать до того, как они притащат меня туда.

Зачем ждать так долго? Почему не попытаться раньше, а не позже? Потому для изгоя правильно выбранное время – это все.

Когда Фериус учила меня азартным играм, она сказала, что дилетант играет своими картами, эксперт играет картами противника, а мастер играет в пространстве посередине. Да, сначала это тоже показалось мне бессмыслицей. Но, думаю, она имела в виду, что важны не столько карты, сколько психология самих игроков. Скажем, у вас хорошая сдача, но вы полагаете, что у вашего противника она лучше; ваши карты больше неважны. Даже если у противника потрясающая сдача, но он считает, что ваша может быть лучше… Опять-таки – неважно, какие у него карты. Все дело в ожидании и предчувствии.

В данный момент взявшие меня в плен были настороже, потому что знали: ко мне медленно возвращаются силы. Как только мы попадем в аббатство, кто-нибудь наверняка предпримет шаги, чтобы удержать меня там. Но что насчет окрестностей аббатства? Что насчет драгоценных пяти или десяти минут перед нашим прибытием? Турнам и Бателиос начнут чувствовать себя в безопасности – в конце концов, мы приблизимся к концу путешествия. Их мысли обратятся к еде получше, крову и тому, что еще ожидает их дома. Они решат, что их миссия завершена и опасность миновала. Если я сделаю свой ход, скажем, в нескольких сотнях ярдов от входа в аббатство, мои конвоиры окажутся в тупике: они устали нести меня всю дорогу, и, хотя в аббатстве им может помочь сколько угодно других монахов, им придется побежать в другую сторону, чтобы привести этих людей, а не туда, куда направлюсь я. Поэтому они, наверное, разделятся, что намного облегчит мне задачу.

«Ведь в жизни, как в покере, настоящая игра идет в пространстве между твоими картами и чужими».

Нет. Это все равно бессмыслица.

В любом случае это была лучшая стратегия, какую я смог придумать. Теперь мне просто нужен план. И отдых. Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь был таким…

«Нет, подожди! Не засы…»

Глава 11

Обман

Меня разбудил глухой звук, меня опустили на заснеженную землю.

«Хорошо, о чем я там… Ах да: план».

Успешный план побега состоит из трех элементов: обман, рывок и увертка.

Обман – это подготовленная диверсия, отвлекающая внимание твоих пленителей, чтобы ты мог спастись из клетки, цепей или петли, с помощью которых тебя держат в заточении. Добротность обмана оценивается по тому, насколько он отвлекает и как долго тебе верят. Обычно мое порошковое заклинание может вызвать взрыв достаточно большой, чтобы дать мне порядочную фору, но я ковырялся в мешочках при каждом удобном случае и набрал порошка всего на один-два приличных взрыва. Как только я его использую, у меня ничего не останется. В полах рубашки у меня были зашиты монеты кастрадази, но я до сих пор не знал, на что способна каждая из них; я научился всего паре неплохих трюков, и ни один из них не задержит Турнама и Бателиоса надолго. Поэтому следовало придумать что-нибудь еще.

Потом, конечно, идет рывок – когда ты освобождаешься от пут. Теневые ленты Турнама позволяли обоим монахам нести меня и одновременно удерживать, поэтому мне нужно как-то вывести ленты из строя. У меня имелась парочка идей, но ни одну из них нельзя было проверить заблаговременно, поэтому с рывком тоже была проблема.

Даже если я смогу придумать приличный обман, а потом вырваться от монахов, они просто пойдут по моим следам и в конце концов сумеют меня поймать. Вот почему третья часть любого верного плана побега – увертка. Я должен придумать способ послать Турнама и Бателиоса по ложному следу.

Обычно в каждом плане труднее всего придумать увертку, но в данном случае я уже догадался, что надо сделать. Видите ли, даже если я смогу удрать, у меня нет припасов и снаряжения, чтобы спуститься с горы и убраться из этих мест. Поэтому я или упаду и разобьюсь насмерть, или умру с голоду по дороге. Хорошие новости заключались в том, что поскольку побег предполагает движение прочь, Турнам и Бателиос будут ожидать, что я пущусь в бега. Вот почему я сделаю как раз наоборот.

– Почти пришли.

Бателиос остановился и прислонился к выступу скалы.

– Благодарение богу, – сказал Турнам, прижимая ладони к пояснице; теневые ленты обмотались вокруг его рук. – У меня несколько дней болит голова из-за того, что я несу этого ублюдка.

Я и вправду заметил, что сегодня меня трясло чуть больше.

«Рад это узнать».

– Далеко еще? – спросил я, а потом, чтобы скрыть свой энтузиазм, добавил: – Там будет приличная еда?

Турнам засмеялся.

– Если и будет, как думаешь, станем мы ее тратить на песчаную крысу джен-теп, которая уже доставила больше хлопот, чем сама стоит?