Облако

В документах, кстати, имелась краткая справка о книге, с указанием типа бумаги, количества страниц, фамилий редактора, корректора и прочих выходных данных, причем обращала на себя внимание фраза «издание богато иллюстрировано».

По состоянию на момент появления Облака в городе, помимо химкомбината, функционировали НПО «Азотные удобрения», газоперерабатывающий комплекс, несколько предприятий пищевой промышленности, две угольные шахты (большинство было закрыто за нерентабельностью в девяностые годы) и вертолетный завод. Что касается самого химкомбината, то, созданный в начале шестидесятых годов, в советские времена, в качестве научно-промышленного объединения, он занимался, как говорилось в документах, «производством специальной химической продукции, разработанной по указаниям директивных органов». Вообще о продукции комбината что в советскую эпоху, что в последующие времена в документах говорилось определенно эзоповым языком. Сообщалось только, что с девяностых годов, когда директивные органы надолго утратили интерес к специальной продукции, комбинат продолжал вялотекущую деятельность, пока, наконец, не был приватизирован с переходом контрольного пакета к одной из московских бизнес-структур, направившей на комбинат «группу эффективных менеджеров». Катастрофа произошла через семь месяцев. С учетом того, чем обычно кончается в России деятельность эффективных менеджеров, логичным представлялось провести прямую связь между этими двумя событиями, однако из документов это, строго говоря, не следовало – прибывшая на комбинат команда занималась тим-билдингом, разработкой маркетинговых схем, но массовых сокращений технического персонала не производила, в технологические процессы не вмешивалась и вообще вела себя относительно вменяемо.

Отложив первую стопку, Вадим взялся за следующую, целиком посвященную непосредственно аварии. Смена чтения была эквивалентна переходу от обстоятельного реалистического романа к каким-нибудь «Поминкам по Финнегану» на белорусском языке. То немногое, о чем можно было говорить с известной определенностью, содержалось в нескольких кратких документах в самом верху стопки. Конкретно сообщалось, что 24 апреля 2009 года через трубоотводную систему, использовавшуюся для вывода в атмосферу отработанного углекислого газа, произошел «интенсивный выброс газообразной субстанции высокой плотности радикально черного цвета». Выброс продолжался в течение шести часов, образовав над комбинатом массивное черное облако, которое затем, разрастаясь, накрыло собой весь город, в результате чего, как говорилось в документе, «естественная освещенность была сведена к нулю», то есть, попросту говоря, город погрузился во тьму. При этом операторы системы управления технологическим циклом единодушно утверждали, что с самого начала процесса потеряли возможность регулировки и ничего не могли сделать, так как имевшиеся в их распоряжении управляющие консоли просто не работали.

Дальше начиналось черт-те что.

Химический состав выброшенной субстанции определить не удалось. Как следовало из документов, связано это было с тем, что состава как такового, собственно, и не было. В Облаке шла постоянная химическая реакция с перманентным переходом из одного состояния в другое, так что «выделить стабильные межмолекулярные связи не представлялось возможным». При этом процесс имел не цикличный, а статистически случайный или псевдослучайный характер, так что выявить в нем хоть какую-то повторяемость и описать ее также не удалось.

Тот факт, что, несмотря на высокую концентрацию Облака, через него спокойно проходил в обоих направлениях атмосферный воздух обычного состава, объяснения не нашел.

Пресловутая стабильность Облака, то есть тот простой факт, что, несмотря на постоянно дувшие ветры различных силы и направления, Облако в течение восьми лет неизменно оставалось на месте, также объяснена не была.

Электромагнитные сигналы, вне зависимости от диапазона, через Облако не проходили, в связи с чем спутниковая телефония и спутниковое телевидение в городе не действовали. В тех же случаях, когда источник сигнала находился непосредственно в городе, то есть внутри Облака, характер отражений от внутреннего слоя Облака был таким, что «возникающая в результате аддитивная помеха делала прием сигналов мобильной телефонии и телевизионного вещания невозможным». При этом сигналы в спектре радиосвязи, включая пейджинговые, нормально принимались. Объяснений всему этому также получить не удалось.

Экспертные заключения, имевшиеся в следующей стопке, ничего к картине не добавляли. Финансовая отчетность комбината являла собой типичную картину долговременного прозябания, когда предприятию не давали ни жить, ни умереть, хотя более или менее приемлемую зарплату основных специалистов до момента появления Облака сохранять кое-как и удавалось.

Обращала на себя внимание любопытная деталь. Как следовало из документов, производство «специальной химической продукции» в советские времена осуществлялось комбинатом на непрерывной основе, с использованием сырья, содержавшегося в огромных подземных резервуарах. С наступлением новой эпохи объем выработки был радикально уменьшен, но не остановлен, поскольку полная остановка технологического цикла представляла собой сверхсложный, дорогостоящий и небезопасный процесс, в связи с чем все последующие годы комбинат продолжал вырабатывать продукцию в небольших дозах, используя практически неограниченные запасы сырья. Как видно было из приложенной справки, после аварии и образования Облака, когда управляемость отчасти удалось восстановить, объем выпуска был еще раз уменьшен – до минимально допустимых мизерных значений, и в этом виде комбинат законсервирован. Поскольку после консервации финансирование комбината московской бизнес-структурой было практически прекращено, персонал разбежался, и в настоящее время комбинат имел статус охраняемого спецобъекта, доступ на который (за исключением стоявшего на отшибе административного корпуса, в котором теперь располагался вещевой рынок) был запрещен всем, за исключением нескольких специалистов МЧС, периодически посещавших зал управления для текущего контроля. Но главным было другое. Хотя по истечении шести часов в день аварии выброс субстанции Облака прекратился, дальнейшие наблюдения зафиксировали, что в ходе последующих восьми лет с периодичностью примерно раз в месяц и через все ту же трубоотводную систему в атмосферу выбрасывалось небольшое количество все той же газообразной субстанции, имевшей все отличительные признаки вещества Облака. Облако понемногу подпитывалось. Каким образом и в результате каких технологических процессов это происходило, установить, разумеется, не удалось.

Поскольку переписка мэрии города с администрацией региона имела настолько унылый характер, что отбивала охоту ко всякой конструктивной деятельности и, кроме того, ничего не добавляла к фактографической картине происшедшего, Вадим, миновав ее, перешел непосредственно к разделу «разное».

В отличие от всех предыдущих, эта стопка радовала разнообразием тематик, полетом фантазии и красочностью образов, так как содержала то, что помощник мэра обозначил в разговоре как «слухи и сплетни». В сущности, это был срез городского фольклора, относящегося как к событиям, связанным с появлением Облака, так и к городской жизни в целом. События, связанные с появлением Облака, молвой толковались в виде нескольких версий, каждая из которых уже приходила в голову Вадиму во время чтения документов. Высказывалось мнение, что вся история с Облаком была делом технических специалистов комбината, вошедших в сговор с бизнес-структурой, проигравшей приватизационный конкурс и желавшей обесценить упущенный актив с целью его последующей скупки за бесценок. В дальнейшем технологический процесс вышел из-под контроля, а его организаторы в суматохе смылись. Выдвигались также версии, в соответствии с которыми авария на комбинате была проплачена извне (американскими спецслужбами, партией «зеленых», адвентистами-масонами седьмого дня, фондом Сороса и т. д.). В остальных деталях они мало различались с первой.

Широко обсуждалось также предположение, что авария на комбинате и последующее превращение его в законсервированный охраняемый объект были лишь дымовой завесой и прикрытием, призванным замаскировать совершенно иную суть событий, а именно то, что где-то на территории комбината известный в масштабах региона криминальный авторитет Еловый зарыл накопленные им за период 1986–2008 гг. сокровища. Поскольку сам Еловый был убит в 2012 году в Майами и в связи с этим упомянутые сокровища оказывались как бы бесхозными, последняя версия сильно возбуждала аудиторию и широко обсуждалась. Любопытно, что хотя Вадим ничего не знал о Еловом, мысль о том, что все, связанное с Облаком, могло быть лишь ширмой для чьих-то тайных манипуляций на территории завода, пришла ему одной из первых.

Особняком стояла версия, относившая все, связанное с Облаком, непосредственно к деятельности самого Дьявола и связывавшая ее с чрезвычайным распространением, которое получили в последние годы в городе «сатанинские и богопротивные металлические группы». Особой логики в этом предположении не было, так как «сатанинские и богопротивные группы» получили распространение как раз после появления Облака, но это обстоятельство никого не смущало, и в связи с подобной трактовкой событий в городе все большее распространение получали неформальные группы так называемых «очистителей», регулярно пытавшихся срывать металлические концерты и вступавших в потасовки с не менее многочисленными метал-фэнами. Одну из таких сцен Вадим имел удовольствие видеть в кафе. Между прочим, как с удивлением узнал Вадим, город в последние годы действительно приобрел известность федерального уровня в андеграундных металлических кругах, и на проводившиеся здесь фестивали приезжали металлисты со всей страны. Как написал на каком-то металлическом сайте местный фэн (его высказывание цитировалось в одном из документов): «в нашем городе только металл и развивать – сплошная тьма, гниль и плесень».

Средоточием хэви-металлической жизни был так называемый Левый берег, где располагались законсервированные угольные шахты, заброшенная промзона, почти обезлюдевшие шахтерские бараки и «хрущевки», песчаные карьеры и множество других техногенных сооружений разной степени запущенности. Там, на полуразвалившемся стадионе вертолетного завода, регулярно устраивались металлические концерты. Несмотря на массовый отток населения, на Левом берегу по-прежнему проживало несколько десятков тысяч человек, и этот район был одним из основных в городе фольклорогенерирующих участков. Полиция там практически не появлялась, квартплата давно уже никем не платилась, система водоснабжения и электрическая подстанция функционировали с постоянными авариями, устранявшимися чуть ли не силами самих жителей, торговые точки работали в режиме вечных налоговых каникул, а городская администрация уступила место некой стихийной системе самоуправления. В это гнездилище Дьявола регулярно совершали рейды «очистители», называвшие свои вылазки «крестовыми походами», которые они, в подражание историческим крестовым походам, даже нумеровали.

Особо радовали кратко изложенные в одном из документов городские легенды. Легенды эти возникали по разным поводам еще с Екатерининской эпохи, к позднейшим временам относились лишь некоторые из них. Одной из них была легенда о мертвом вертолете. Рассказывалось, что с располагавшегося на Левом берегу вертолетного кладбища (такое действительно существовало на пустыре за вертолетным заводом) регулярно взмывает старый, полуразвалившийся, насквозь проржавевший вертолет и облетает город, рассекая тьму блуждающим лучом прожектора. В проеме отвалившейся боковой двери вертолета сидит, свесив ноги, полуистлевший мертвец с бутылкой водки в руке, периодически запрокидывая бутылку и оглашая затем окрестности диким смехом. Любопытно, что легенда имела под собой некоторое основание, так как в девяностые годы в городе реально существовала коммерческая структура ритуальных услуг «Кратчайший путь», доставлявшая гробы из квартир и моргов в городской крематорий на вертолетах, в которые также набивались и таким образом доставлялись к месту церемонии многочисленные родственники и знакомые. Поскольку перечень нормативно-правовых актов, которые нарушала деятельность этой структуры, занимал две с половиной страницы (перечень был приложен), деятельность эту к 2000 году кое-как удалось прекратить.

Известна также была легенда о призраке гитариста. Сообщалось, что на вершину огромного песчаного холма рядом с заброшенным карьером на Левом берегу периодически забирается призрак гитариста-металлиста и исполняет оттуда рифф из композиции Dimmu Borgir «Tormentor of Christian Souls», сопровождая его громогласными проклятиями и богохульствами. Каким образом звук его гитары при этом «разносится далеко по району», было, впрочем, не вполне понятно, так как для этого вышеупомянутый призрак, помимо собственно гитары, должен был взгромоздить на вершину холма еще и усилитель с колонками и откуда-то взять электричество. В связи с этим, правда, в одной из версий легенды утверждалось, что явления гитариста-призрака странным образом совпадали с веерными отключениями электроэнергии на Левом берегу, однако каким образом эта энергия доставлялась призраку на вершину холма, версия никак не поясняла.

Завершала картину легенда о подводном монастыре. В связи с тем, что в конце тридцатых годов русло реки Семиструйки было искусственно изменено для создания местного водохранилища и стоявший в низине монастырь шестнадцатого века в результате действительно оказался под водой, различные связанные с ним эзотерические слухи и легенды издавна циркулировали среди населения, однако, как сообщалось в документе, по какой-то непонятной причине в течение последних восьми лет они выкристаллизовались в конкретную историю о подводных монахах. Песчаный берег водохранилища в километре от города издавна был излюбленным местом отдыха местных жителей, где они охотно купались и загорали; после появления Облака о загаре, разумеется, пришлось забыть, однако купания, пусть под покровом тьмы, со временем возобновились, для чего местность по инициативе мэрии даже была подсвечена двумя мощными прожекторами. В вынужденно ночных купаниях некоторые находили даже известную прелесть, работала и издавна существовавшая вблизи пляжа лодочная станция. В соответствии с легендой, привычный отдых жителей периодически стал нарушаться появлением на поверхности водохранилища всплывавших из глубины вод недружелюбного вида монахов в рясах и клобуках, истово обличавших купающихся жителей в разнообразных грехах. Легенда передавала свидетельства многочисленных очевидцев, согласно которым на водной глади вблизи мирно проплывавших мимо двух лодок внезапно появились голова и плечи костлявого, с горящими глазами и клочковатой бородой монаха, который, желчно поджав губы, цепким, недобро-примечающим взглядом обвел обомлевших жителей и, воздев перст, с торжествующим криком «Анафема! Всем анафема!» скрылся в волнах.

Агрессия всплывавших из глубины монахов распространялась почему-то почти исключительно на женщин. Рассказывалось, в частности, как прямо перед лицом неторопливо плывущей брассом женщины тридцати пяти лет внезапно с шумом всплыл огромный, с массивным золотым крестом на груди поп и, всей тушей надвинувшись на нее, возопил: «Прелюбодействовала?» Женщина, с которой случился нервный припадок, вынужденно перейдя с брасса на кроль, с трудом достигла берега. В другой раз вблизи лежавшей на спине, раскинув руки, на глади водохранилища женщины так же неожиданно всплыл косматый, злобного вида монашек и, пригвоздив ее к лону вод пронзительным взглядом и обличающе ткнув в ее сторону указательным перстом, мстительно произнес: «Век не видать тебе водосвятия!» – после чего мгновенно погрузился в толщу вод и исчез в глубине.

Рассказывалось и о других подобных случаях.

Отложив последний документ, Вадим отодвинул стопку. На зеленом сукне стола перед ним осталась последняя бумажка. Мгновенье Вадим смотрел на обрывок листка с записью синим фломастером.

«Казначеев Георгий Иванович, ул. Стаханова, д. 3, корп. 1, кв. 2, в 2002–2009 гг. начальник отдела режима.

Лебединский Александр Владимирович, Левый берег, ул. Газоагрегатная, д. 14, корп. 6, кв. 43, в 2005–2009 гг. заместитель директора по научной работе».

Сунув документы обратно в папку, он оставил обрывок на столе. Рыться в бумагах смысла больше не было, документы сказали все, что могли. Чтобы что-то реально выяснить, надо было идти и разговаривать со свидетелями.

Неслышно вставшая с постели Аля, мягко подойдя, с секундным любопытством заглянула в листок через его плечо.

– Это кто такие?

Констатирующе посерьезнев, Вадим сделал ответственное лицо.

– Злостные нарушители правил пешеходного движения, извращенцы и неплательщики алиментов.

Еще раз мимоходом взглянув в бумажку, Аля свободно пожала плечом.

– На Левом берегу, по-моему, уже давно никто алиментов не платит.

– А на Правом что, платят исправно?

– Не знаю. Меня, во всяком случае, это точно не касается.

– Тогда, может быть, ты знаешь, где улица Стаханова?

– Это старая промзона, за сквером Первостроителей. А ты что, собираешься туда идти?

– Ну да. А что?

– Не знаю, там, по-моему, давно уже никто не живет.

Вадим кивнул на листок.

– Ну, один абориген по крайней мере присутствует.

Аля наклонилась.

– Может, у него ностальгия? Поближе к бывшим режимным объектам…

– Что ж, это и попробуем выяснить.

Выпрямившись, она со скромным достоинством оглядела его.

– Между прочим, если ты подвинешься, я смогу сесть тебе на колени.

Спохватившись, он поспешно отодвинулся от стола.

– Извини. Вот так порой мы и упускаем возможности.

Быстро сев ему на колени и обхватив шею, она с серьезной требовательностью повернулась к нему.

– А тебе понравилось, как я тебя вчера соблазнила?

– Ну, по-моему, это было очевидно.

– Я специально надела туфли.

– А это были те самые?