Жизнь вместо жизни

– Обо всём: и о том, и об этом.

– Об этом знала, а о том, что в портфелях, даже она не догадывалась.

– Знала и не сказала.

– Нет. Сначала из женской солидарности, думала – сама одумается, либо ты сам догадаешься, потом боялась, что неправильно поймёшь…

– Неправильно – это как?

– Посчитаешь, что я из зависти или из ревности наговариваю на неё.

Воистину, понять женскую логику невозможно, если она вообще существует.

– Поговорить с ней не пыталась?

– Пыталась. Сначала она уходила от разговора, потом заявила, что у каждого жизнь складывается по – разному.

– Она знала о их планах на фиктивный брак и отобрать квартиру отца?

– Нет. Для неё это было полной неожиданностью… … Ещё одна ужасная новость ожидала меня по выходу на службу.

Получил назначение и отбыл к новому месту службы Сергей Беркутов, только куда – никто не знал, или не хотели говорить.

Его обязанности временно исполнял Алексей Иволгин – он клялся и божился, что ничего не знает о назначении Сергея. Ничего не сказал и командир полка. Ожидал вызова к комдиву с докладом о поездке, но вызова не последовало. Значит, всю информацию он получил от Людмилы.

Только в строевой части, я услышал неопределённое – в распоряжение Главкома ВВС.

Ничего необычного в таких внезапных переменах не было, поражала только необычная секретность вокруг этого назначения. Я надеялся, я просто был уверен, что Сергей оставил о себе весточку. Решил зайти к соседям Беркутовых, но там уже жили совсем другие люди. О прежних жильцах они ничего не знали. Значит, и начальника милиции заменили. В их кругах у меня знакомых не было – тем более там умеют держать язык за зубами. В поликлинике, где работала тётя Клара, я тоже ничего не узнал – срочно уволилась, в связи с новым назначением мужа. Обычно женщины всегда всё знают, но сейчас – ничего. Я даже начал переживать, что это происки особистов за спасение Сони. Или комдив помог им спрятаться.

Погоревали мы со своим боевым другом МИГом, но против приказа не попрёшь.

На приказ отвечаем мы «ЕСТЬ!»

Всю неделю я делал вид, что занимаюсь профилактикой и текущим ремонтом. На самом деле, я просто ничего не делал, закрывшись в ангаре. Получил приказ нового комэска – вместе с двумя техниками срочно привести в порядок дивизионную «спарку» для «вывоза» молодых лётчиков. Месяц ушёл на выполнение приказания. Ещё два месяца, пока облётывали молодых, обслуживал бомбардировщик СУ-24 из соседнего полка…

Через три месяца вручили приказ об откомандировании меня в Липецк, на Липецкую авиабазу. Временно, до особого указания. Ориентировочно, на три – четыре месяца.

Пошёл в поликлинику попрощаться с Людмилой, всё – таки почти три года дружили. – Мы тоже скоро уедем отсюда. Отца предупредили о новом назначении на Балтику.

Липецкий учебный центр. Декабрь 1972 – Март 1973 гг

Липецкая авиабаза – это центр переучивания лётчиков строевых частей. Здесь из очень хороших летчиков делают очень хороших воздушных бойцов. Вместе с лучшими лётчиками – инструкторами здесь работали лучшие инженеры. Если сказать, что они знали все машины, как свои пять пальцев, значит, ничего не сказать. Попасть на переучивание на Липецкую авиабазу не менее престижно, чем в самый лучший московский ВУЗ и, не менее сложно, чем в отряд космонавтов. Вполне естественно, учили лётчиков на самых новейших, самых лучших самолётах. Расписание лётного дня самое, что ни есть, боевое. Как на фронте. Вылет самолёта через каждые двадцать – тридцать минут.

За это время самолёт нужно заправить всем необходимым, быстро, но внимательно осмотреть, при этом ничего не должно ускользнуть от внимания техника. Работают все одновременно: механики, заправщики, оружейники. Никакой толкотни, никакой суеты. Всё строго по графику.

Полёты, полёты, полёты… С раннего утра до позднего вечера. С позднего вечера до раннего утра. С весны до осени; с осени до весны. Отработка фигур высшего пилотажа – в одиночку, в паре, звеном, эскадрильей. Воздушные «бои», вылеты на перехват. Перелёты на полигон, боевые стрельбы, пуски ракет, боевое бомбометание… С утра до вечера…

Учились лётчики, учились и мы, технари. Было трудно и в то же время приятно и интересно работать и учиться под руководством таких опытных и грамотных инструкторов. Кроме всего прочего, они были хорошими преподавателями и психологами. Но строгими и требовательными. От нас требовали не только пунктуального выполнения всех регламентных работ – это подразумевалось само собой разумеющимся, но и чёткого соблюдения графиков…

…Такие сумасшедшие дни любил Беркутов. Я почти каждый день заходил на почту, в надежде получить весточку о нём, или от него…

Месяц переучивания на МИГах – зачёты; месяц – на СУшках – зачёты; Ещё месяц – изучение новейших самолётов корабельного базирования – СУшек и МИГов, пока ещё опытных. Их уже учат летать. У нас и в Крыму – на трамплине «НИТКА» – тренажёре, имитирующем палубу корабля. Таких кораблей и самолётов ещё нет на флоте и в авиации, но они уже строятся…

В тихушку от начальства – ознакомительные, «провозные» полёты на «спарках». На МИГах, за «звук» с элементами воздушного боя и на СУшках, на «перехват» с боевым пуском ракет… Неописуемо… Ничего, что после полётов земля уходит из – под ног и все внутренности стремятся вырваться наружу… Наверное, это и называется «заболеть» небом…

Зачёты. Экзамены. Итоговые экзамены. Экзамен теоретический в классе; экзамен практический на аэродроме… Итог – второй класс…

Примерно за месяц до конца переучивания ко мне в «общаговскую» комнатушку поселили средних лет полковника – заместителя генерального директора НИИ ВВС, начальника инженерно – эксплуатационной службы. Полковник ездит по авиаполкам, подбирает офицеров на инженерные должности. В кафе, за ужином, мы просидели до самого закрытия. Узнав, что я на стажировке, с Дальнего Востока, интересуется:

– Дома как? Семья не бунтует?

– Нет ни дома, ни семьи. Пока интересно – новые машины, новые люди, новые впечатления.

– Дальше что собираешься делать?

– Что прикажут, но хотелось бы в академию. Техника идёт вперёд, многое приходится додумывать самому.

– Получается?

– Пока получается, что дальше будет – не знаю…

… – К нам пойдёшь? Работа интересная, творческая.

– На какую должность?

– У нас несколько иная структура, чем в строевых полках. Старший инженер по лётным испытаниям приравнивается к инженеру эскадрильи, ведущий – уровень полка. Звания и оклады – соответственно. График работы – пятидневка, с… ненормированным рабочим днём, выходные – как получится, но в отгулах не обижаем, если будет возможность … только после окончания испытаний и сдачи «изделий». Отпуска – по необходимости.

– Жильё дадите?

– Очереди на жильё у нас нет. На улучшение есть, небольшая, это тоже зависит от необходимости. Конкретное решение принимает генеральный – он мужик вменяемый.

Даю согласие… Полковник уехал так же внезапно, как и появился…

После сдачи экзаменов ждал приказа о вызове в дивизию, но получил приказ о поступлении в распоряжении штаба авиации Северного флота. Надеялся погреться на солнышке, а ехать приказано в обратную сторону, на Север. Вместо самого Дальнего Востока на самый Крайний Север. «Повезло».

Заполярье. База Северного флота. Апрель – июль 1973 г

В штабе меня распределили на новый противолодочный крейсер «Киев». На его борту проходили войсковые испытания ударные самолёты – штурмовики ЯК – 38, вертикального взлёта и посадки и новые вертолёты КА-25 палубного базирования для поиска и борьбы с подводными лодками. Сам крейсер тоже на ходовых испытаниях.

Для нашей авиации это было не только испытанием абсолютно новых типов самолётов и вертолётов, но и возможностью «обкатать» строевых лётчиков и техников.

В составе экипажа, кроме лётчиков – испытателей и технического персонала, были заводские инженеры. Очень интересно работать с людьми, у которых есть чему поучиться, перенять их опыт. Небольшое неудовлетворение вызывает только то, что их опыт был какой-то «тепличный», далёкий от условий строевых частей. Они не понимают, что плохого в том, что, прежде, чем открыть какой – нибудь люк или снять крышку, надо открутить два десятка болтов. Мало того, что для этого нет времени, их ещё надо куда-то положить, чтобы потом не потерять и не искать. Их никто не торопит и на них не льёт дождь, не продувает насквозь аэродромный ветер…

Сами самолёты тоже не вызывали уважения. Лётчики были единодушны во мнении, что они тяжеловаты в управлении, их манёвренность оставляла желать много лучшего, а ведь они должны были кроме всего прочего сами себя уметь защищать. На взлёте и посадке они «съедали» столько горючего, что на сам полёт его оставалось очень мало – радиус действия самолёта был невелик.

Осваивать технику пришлось на ходу. Из новинок – раздельные подъёмные и маршевые двигатели, поворотные сопла двигателей и усиленные шасси…

Вышли в море. Говорили, что на неделю, но оказалось значительно дольше. Вошли в Атлантику. Узнал, что такое качка – поначалу выматывала, мутило. Пока занят делом – не замечаешь. Зато спать хорошо, укачивает. Только спать особо некогда… Недели через две уже почти не обращал на болтанку никакого внимания – привык.