Жизнь вместо жизни

Вертолётные техники лежат пластом от качки. Инженер авиагруппы «просит» помочь. Отказывать нельзя… Вертолётная техника мне известна только по училищным лекциям и по практике на Ростовском вертолётном заводе, к тому же, там «Мили». Здесь другие… «Камы». Соосная схема – самая сложная. Без практики забылось даже то, что знал… Приходится вспоминать и додумывать всё на ходу, «на ощупь». От оставшихся в «живых» вертолётных техников помощь минимальная и та эпизодическая…

Суэцким каналом, через Красное море и Аденский залив вышли в Индийский океан. Полётов стало больше. «Не спеша» идём вдоль побережья Пакистана и Индии… После полётов надо обмыть всю машину опреснённой водой – от солёной воды корродирует металл. На коротких стоянках – профилактический осмотр, ремонт. Иногда можно погреться на солнышке… если позволит погода, время и… главный инженер авиагруппы.

На экваторе – праздник Нептуна и посвящение в моряки. В моряки посвящаюсь второй раз. Первый – в училище. Ссылка на него не принимается, не помогает даже училищная фотография в морской форме. «Океанская» купель неминуема… Всё бы ничего, но уж очень жарко. Железная палуба раскаляется настолько, что можно жарить яичницу…

Вошли в Тихий океан. Встали недалеко от Вьетнамских берегов. Считали на дозаправку – нет. Стоим. Полёты. Много полётов. Обязательно парами или звеньями. Кого-то ждём и кому- то что-то демонстрируем. На верхнюю палубу без дела не выпускают. Внизу, на стояночной палубе, страшно душно, почти стопроцентная влажность воздуха. Экипажи, сменяя друг друга, постоянно «висят» в воздухе с полным вооружением…

Однажды утром проснулись в окружении целой эскадры кораблей. Наших кораблей… Где-то под нами подводные лодки. Надеемся, что тоже наши…

Две недели показались вечностью. Полёты постоянно…

Всей эскадрой пошли назад. Рассчитывали на прежний маршрут, но идём гораздо южнее… Мимо Коморских островов. В Мозамбикском проливе, в районе Мадагаскара трёхдневная стоянка. Полёты беспрерывно… Проходя «ревущие» сороковые широты попали в сильнейший шторм. Всю неделю мотало и кидало, как щепку. Моряки, привыкшие к дальним походам, ещё держались, но мы, «земляне», еле стояли на ногах…

Обогнув мыс Доброй Надежды, под предлогом заправки и ремонта недельная стоянка недалеко от Кейптауна. Полёты чуть ли не круглосуточно, едва успеваем готовить машины к полёту…

Наконец мы дома, в своих водах. Все свободные от вахты выстроены на лётной палубе. В составе группы моряков и авиаторов, получаю знак «За дальний поход» и в подарок – тельняшку, офицерскую морскую пилотку и… погоны капитан – лейтенанта.

Считается, что три тельняшки я уже износил, учась три года в училище. Эта, четвёртая тельняшка – с тонким намёком. Инженер и главный инженер авиагруппы неоднократно уговаривали меня остаться на флоте.

Я отнекиваюсь… Очередь на жильё огромная, лет на десять вперёд, – в первую очередь плавсоставу… С учётом, что на Севере год считается за два… немногие её дожидаются… Разнарядки в академию тоже, в первую очередь, для плавсостава… За пять лет ни в военно-воздушную, ни в инженерную академии не было ни одной. Желающих не меряно…

Однако, дело не в этом. Вернее, не только в этом… Я молчу о том, что уже дал согласие в НИИ ВВС, хотя ответа от них до сих пор нет. Там нет очереди на жильё и из НИИ легче получить направление в академию… В основном, всё зависит только от тебя…

Пилотку и погоны капитан – лейтенанта получаю впервые. Да, да. Настоящие парадные флотские погоны с чёрными просветами. Оказывается, радиограмма о присвоении мне звания капитана пришла ещё две недели назад – решили сделать мне сюрприз… На флоте, в основном, два вида погон. С чёрными просветами – для плавсостава, с красными – для офицеров береговых служб. Мне нужны с голубыми. Престижные только чёрные. Что это? Других не нашлось, или в знак уважения? В любом случае – спасибо! Интересно, как бы я носил этот знак, флотские погоны и пилотку на своей «земной» форме? Флотские, лейтенантские с голубыми просветами я уже носил, правда недолго. От выпускного вечера в училище до прибытия в В … евку, за вычетом нахождения дома, в отпуске и недельной дороги в поезде от Свердловска до Владивостока… Всё равно приятно – оставлю на память! Вместе с лейтенантскими и теми, что были подарены в роте связи. Фуражка одевается … иногда, а курсантские погоны хранятся. Тельняшка – вещь удобная, в ней, действительно, намного теплее, меньше продувает – для аэродромной работы пригодиться… Остряки тут же окрестили нас «земноводными» или «лягушками». В «петушках» я уже ходил, в «беркутятах» тоже, теперь в «лягушках». Хорошо хоть, что «жабой» не назвали… Самое лучшее время – в «беркутятах». Вспоминается постоянно, чуть ли не каждый день… Новых знаний за этот поход – немного, в основном по вертолётам, но и они лишними не будут, авось пригодятся, зато опыта прибавилось немало… На базе меня ждали две новости. Одна плохая, другая очень плохая.

Начну с плохой. Я ожидал разрешения на отпуск, но вместо этого – приказ отправиться на базу стратегической авиации в Энгельсе. Зачем?…

Вторая новость – очень плохая. От Беркутова, по-прежнему, нет никаких известий…

… В Энгельсе, после демобилизации, обосновался мой лучший армейский товарищ – Толик Штанько. Попробую разыскать…

г. Энгельс – 2. Аэродром Дальней авиации. Август – декабрь 1973 г

База в Энгельсе – огромнейшая база. Громадные самолёты Ту-22 и ТУ-95. Живыми я до сих пор их не видел. Знал только по учебникам, ещё с училища. Обслуживает самолёт бригада из десяти человек. Контролирует всю работу техник – лейтенант. Общее руководство осуществляет инженер. Меня назначают И.О. инженера на ТУ-95.

– Я самолёта почти не знаю.

– Узнаешь по ходу дела. Разговор окончен.

– Есть по ходу дела. Целый месяц я переходил от одного участка обслуживания к другому; вместе с механиками осматривал, перебирал и смазывал узлы, настраивал работу агрегатов. В «большом» самолёте их намного больше… Вместе с мотористами регулировал работу двигателей… Их тоже «много» больше…

Перед заправкой проверяется состав керосина и сравнивается с сертификатными данными. Запрещена заправка керосином, если его анализ не соответствует сертификату более, чем на десять процентов. Всё записывается в журнал регламентных работ. Данные передаются из химической лаборатории приятным женским голосом. Пошёл знакомится с методикой проведения анализа топлива. Заодно познакомился с девушками – лаборантками. Органическая химия никогда не вызывала у меня восторга. Общение с девушками доставило гораздо больше удовольствия. Есть идея продолжить знакомство…

С прибористами – электриками пытался «прозванивать» электрические цепи, хотя для меня это «дремучий лес». С ними я задержался на две недели… Удивил ребят – радистов, довольно уверенно перестраивая радиостанцию с одной частоты на другую.

– Где научились?

– Три года в роте связи тренировался.

Через полтора месяца я уже знал, что надо проверять особенно внимательно, какие работы надо проводить с особой тщательностью; кого надо проверять и кому можно доверять. Служба есть служба. К этому времени, общение во время работы постепенно переходит на «ты», – значит стал полноправным членом экипажа. Приятно – делаем одно дело и тут не до формальностей… Бывает, что и не до любезностей… В конце сентября меня вызвали в помещение подготовки к полётам – Одевайся! – подали высотный костюм, – полетишь с нами, вместо заболевшего бортинженера.

– У меня нет допуска к полётам, и с парашютом никогда не прыгал, и вообще я боюсь высоты.

– Допуск я тебе даю – командир экипажа весело улыбался уголками глаз, – если… «испачкаешь» самолёт, я тебя без парашюта из машины выкину… Это был мой первый полёт в составе экипажа, в пилотской кабине, а не в пассажирском салоне. Должен сказать, что впечатление абсолютно другое, нежели из окна иллюминатора, ни в какое сравнение не входит. Этот полёт был «недолгим» – всего восемь с половиной часов – «за угол», обогнув Кольский полуостров, над Атлантикой и обратно… Довелось участвовать и в другом перелёте. Ту -95. Сорок три часа полёта, четыре дозаправки в воздухе, пролетели над тремя океанами. Для всех, самой впечатляющей и самой тяжёлой, была дозаправка в воздухе. Выматывает и морально, и физически. Особенно лётчиков. До самого конца, без остатка. Были ещё полёты – менее продолжительные, но от этого не менее тяжёлые. Каждый полёт проверяет на прочность и профессионализм каждого человека в отдельности и всего экипажа. Только в таких полётах небольшая группа разных людей становится единым целым – экипажем.

Кроме «95», мне удалось познакомиться и с прототипом Ту-160, будущего «Белого лебедя». Хорошая машина. По сути, эта машина результат совместной работы трёх конструкторских бюро – Сухого, Мясищева и Туполева – корифеев нашей конструкторской мысли. Отсюда результат. Мне разрешили полёт и на этой машине. Незабываемое впечатление… Всего, вместе с «Липецком» я налетал около семидесяти часов…

За морским походом и работой в Энгельсе, уже стал забывать о приглашении полковника из НИИ. Ну, присмотрелся, поехал дальше, нашёл более достойного – ничего в этом необычного нет. Обычный порядок – каждый ищет в свою команду того, кто ему больше подходит. Нет, так нет. Единственное, я очень не люблю людей неответственных: заикнулся, предложил – не молчи. Передумал, изменились обстоятельства, – сообщи. Никто не обидится – ты ничего не обещал. Впрочем, никто и ничего не обязывает тебя это делать. Прав тот, у кого больше прав… Всё зависит от человека…

В конце ноября меня вызвали в штаб авиабазы. Я ожидал распоряжений из дивизии, однако мне было приказано явиться в Москву, в Главный штаб ВВС, на Большую Пироговку, к генералу Уткину, Виктору Васильевичу. Кто такой? Откуда? … … Генерал был в штатском, весьма интеллигентного вида, больше похожим на учёного, или профессора какого-нибудь ВУЗа.

Мои личные данные его интересовали меньше всего. Казалось бы, простыми вопросами «профессор» пытался определить глубину моих познаний различной авиационной техники, мою способность осмыслить свои действия, принять нестандартные решения и дать им объективную оценку… Почему прошусь на учёбу и почему настаиваю на жилье?

Я объяснил ему, что мне уже под тридцать, ни жилья, ни семьи нет, уже не хватает знаний – техника идёт вперёд. Нужно и учиться, и жениться.

– Однокомнатная квартира со всеми удобствами Вас устроит?

– Пока да.

– Хорошо. Вам забронирован номер в офицерском общежитии, тут недалеко, устраивайтесь, отдыхайте. Завтра, в 1000 получите наше решение…

Утром следующего дня, в приёмной этого же кабинета, мне были вручены приказ и предписание явиться к новому месту службы.

Глава пятая

Самая главная встреча

Московская область, г. Р… кое. ЛИЦ НИИ ВВС. Декабрь 1973 – Январь 1975 гг

Так я оказался в Р… ском, в Лётно – испытательном центре…

В отделе кадров, мне вручили ключ от квартиры. Извинились, просили пожить не больше месяца, пока освободится более приличное жильё… Впервые за несколько лет, я шёл к себе домой. Возле подъезда встретил заплаканную женщину, пытавшуюся поставить на место отвалившееся колесо детской коляски. – Авария? На взлёте или при посадке? – пытался пошутить, но встретил такой взгляд, что шутить мне больше не захотелось. Пришлось тут же заняться аварийным ремонтом.

– Шпилька найдётся?… Поставил отвалившееся колесо на место, закрепил его шпилькой… – Какой этаж?… Передал ей весь свой скарб – тревожный чемоданчик. Подхватил коляску вместе с ребёнком, и потащил на второй этаж. Пока нёс, обратил внимание, что коляска находится в весьма плачевном состоянии, к тому же была явно мала ребёнку. Либо у мужика руки растут не из того места, либо его нет совсем…

Оказалось, что наши квартиры рядом, на одной площадке.

– Спасибо!.. Наташа, – протянув руку, представилась женщина. Всё ещё мокрое от слёз её лицо, выражало искреннюю благодарность.

– Семён, капитан Полянский. Выходит, ваш сосед, прошу любить и жаловать…

Моя квартира тоже оказалась в весьма плачевном состоянии, даже в худшем, чем коляска. Из мебели – только солдатская кровать, с матрацем, тумбочка и полуразвалившийся шкаф. Оглядевшись, пошёл искать магазин. Сначала купил необходимое для ужина и отдыха, затем пошёл на «второй круг» – для ремонта… Возвращаясь со «второго круга», получил настойчивое приглашение соседки на обед. Поблагодарив, отказался, сославшись на кафе, но с условием, что на ужин приду обязательно…

Двушка – двухкомнатная квартира соседки была ненамного в лучшем состоянии, нежели моя. Поразило другое – в квартире не было детской кроватки. Пристанищем Витюшки, мальчонки, возрастом около года, был короб двухместной коляски, удлинённый чьими-то умелыми руками, поставленный на небольшие колёсики с тормозами, какие стоят на эродромных стремянках – площадках… О прогулочной коляске я уже говорил. Расспрашивать о муже не имело никакого смысла…

Мне дали три дня на обустройство…

… В небольшом посёлке искать детские вещи – бесполезно, всё передаётся из семьи в семью до полного износа и «списания». Наплевав на свою квартиру, с утра уехал в Москву. Коляску покупать было явно бесполезно, надо что-то придумывать самому. Кроватку я нашёл в каком-то мебельном комиссионном магазине. Кроватка была металлическая, хромированная, раздвижная, с боковыми сетками и всеми «причандалами». Там же приобрёл детский стул на высоких ножках; себе – стол и пару стульев. Договорился с шофёром, предложившем свои услуги, бывшим прапорщиком, согласившемся попутным рейсом за пятьдесят рублей увезти всю «мебель» в Р… кое. Оказалось – он живёт там же, поэтому и согласился. Там же служил срочную, затем сверхсрочную. Когда узнал для кого детские вещи, даже не спросил адреса. По дороге, водитель рассказал историю этой семьи.