Братьев своих ищи…

Отдаю честь (у нас сержантам честь отдавали). Он командует: «Ко мне, воин!»

Подхожу. Он берет меня за ремень (роста у него 1 метр 52 см).

Смотрит снизу-вверх и начинает накручивать ремень, который у меня не по уставу отпущен. При этом зловеще так говорит: «Борзеешь, воин?» Накручивает он ремень 6 раз.

Потом приносит зубную щетку и говорит: «6 очков». Это означает, что в туалете я должен этой щеткой прочистить начисто 6 очков. Без тряпки, без мыла – зубной щеткой.

Чищу… 12 ночи, я все чищу. Туалеты грязные. Это для меня дело новое, я три дня, как из дома, мама меня этому не учила. Чищу… И думаю, что до утра не успею. Вдруг, слышу, в другом конце туалета шорох… и кто-то громко пыхтит.

Иду туда и вижу Колю Топсахалова, – я знаю его всего три дня. Грек из Ессентуков.

Он усердно чистит туалет такой же зубной щеткой.

Спрашиваю: «А тебя за что, Коля?»

А он отвечает: «Ты один тут загнешься». И улыбается.

Оказывается, он подошел к сержанту и попросил его разрешить помочь мне. А тот ему сказал: только при условии, что такой же щеткой. Коля согласился.

Так тепло мне стало.

Мы не были знакомы, от силы двумя словами перебросились до этого.

И ему от меня ничего не надо было, он мог бы спокойно спать.

Что же его заставило?! Я тогда подумал: «Я бы так не смог».

Простой парень, без всякой «начитанности», «интеллигентности» поставил меня в тупик своим, без всякого расчета, действием. Просто почувствовал меня и пришел помогать.

Прошло больше тридцати пяти лет. Понимаю, что сегодня мы другие, нам не просто дружить, а тем более любить кого-то, понимаю, что законченные мы эгоисты, и надо очень постараться, чтобы даже услышать ближнего…

Но никуда не исчезает, остается в моей памяти этот «простой» поступок Коли.

И я думаю, если я всю помню, значит, надо было, чтобы записано было это в мою память, чтобы мог я сказать – вот так хочу жить, так поступать, так дружить. Подняться над расчетами и пойти навстречу. Тяжело. Не просто. Но надо!

Спасибо, Коля. Я все помню, каждую деталь, все свои мысли.

И твое тепло.

/ почему ты такой?! /

Арик, мой близкий друг, позвонил и попросил поехать с ним в больницу.

Оказалось, что его двоюродная сестра хотела покончить жизнь самоубийством.

Наглоталась снотворного, запила виски, еле откачали.

Пока мы ехали до больницы, Арик рассказал, что у нее пневмосклероз.

– Это, когда легкие отмирают и превращаются в губку. Она задыхается, а сделать ничего не может. Она хватает воздух, как рыба – ап-ап-ап! И тонет… Нет кислорода!.. Тут только пересадка помогает. Но то ли легких не было, то ли они не подходили, – не получалось. Исстрадалась донельзя. И хотела уже закончить эти страдания. Чего тянуть?!

Мы ехали, Арик рассказывал и об ее муже.

– Он миллионер, – сказал Арик, – владелец IT компании, и не одной, а многих. Высокомерный, заносчивый, с зашкаливающей гордыней. Разговаривает со всеми «через губу». Подчиненные его боятся и ненавидят. Он их давит, как мух. Человек он без жалости и сантиментов. Ну, в общем, понятна картина.

– Так вот, – говорит Арик, – этот монстр признает только одного человека в жизни – свою жену Номи, то есть мою сестру. Поэтому для него все, что случилось – катастрофа.

Теперь я, наконец, понял, для чего меня Арик позвал.

Чтобы не оставаться с ним один на один.

Приехали.

Давид, действительно, не располагал к беседе.

– Как она? – спросил у него Арик.

В ответ молчание.

– К ней можно?

Ноль внимания на нас и на всех.

– Козел! – сказал Арик тихо.

– У человека жена пыталась отравиться, – говорю ему.

– Вот этого он ей простить и не может, – отвечает Арик и двигается в сторону врачебного кабинета.

Поговорили мы с врачом, выяснили, что Номи к вечеру выпишут.

Арик зашел ее проведать, вернулся весь возбужденный, сказал: «Какие страдания, господи!»

И мы уехали.

В этот же день я прочитал в интернете о Номи и Давиде.

Комментарии были безжалостные. О том, что это возмездие, что Давид – чудовище, и он должен почувствовать, что такое боль. Писали уволенные им, обиженные, их оказалось очень много. Я позвонил Арику, тот сказал: «Все это правда».

Я ответил: «Но она же как-то с ним живет».

Арик сказал: «Он на нее дышать боится».

Через две недели Арик снова позвонил.

– Ей пересаживают легкое, – говорит.

Тут уже я первый сказал: «Поехали!»