Братьев своих ищи…

Но я-то знал, что произошло, – не сдержался дядя Илья.

Видно причина тому была.

Не нашел он братьев своих.

А я нашел, благодаря ему.

За это вечная ему память и великое мое спасибо.

/ машка, ошка и бомбежка /

Мой друг Беня с женой Машей поселились в Ашдоде.

В России жили в коммуналке, здесь – на съеме.

Мечтали купить квартиру.

И вот купили.

Маша отличилась, по копеечке собирала. Десять лет никому дышать не давала. Десять лет они не были в отпуске, машину не меняли, детей не баловали. Экономили. И купили все-таки. Четырехкомнатную на восьмом этаже – красота!

…И вдруг пришла война. И оказалось, что ракеты легко долетают и до Ашдода, а раньше все больше на границе падали.

Моя Нина тут же позвонила Машке и сказала: «Машка, дура, срочно приезжайте!»

Маша выла в трубку, сказала, что не оставит квартиру. А Беня с детьми пускай уезжают.

Тогда мы и решили к ним поехать.

Поддержать, побыть с ними денек, а там, глядишь, и забрать к себе.

Приехали. Ребята счастливы.

Не видели мы их, страшно сказать, лет восемь.

Беня остался таким же носатым, но поседел, Машка выглядела такой же курносой, но со смешными морщинками.

Старший их, Яша, давно упорхнул из дома, а двое поздних двойняшек стреляли на компьютере у себя в комнате, даже не вышли встретить.

– Потерянное поколение, – сказала о них Машка и провела экскурсию по дому.

– Тут будет стеллаж до потолка, – говорит, – вот тут – стол я присмотрела, из темного дерева, здесь мы паркет настелем, здесь я люстру повешу с фонариками. Эти стулья мы выкинем, а на балконе качалку поставим, будем пиво пить и качаться…

Потом вдруг рассказала, что Беня сделал ей подарок – очки за сумасшедшие деньги. Она их даже надевать боится. Вот он, подарок! Сбегала, принесла. В футляре лежали очки от Диора. (Моя вздохнула, я отвел глаза).

Купил их ей Беня за самоотверженный труд по покупке дома.

Действительно, выложилась мать!

Сели. Селедка под шубой была – полный атас, холодец – без равных (теперь я на Нинку покосился). И славно катился разговор…

И представьте себе, не бомбили все это время, дали посидеть – вспомнить.

Уже вечерело, внизу галдели дети.

Тут Машка и говорит: «Вот только одно горе – соседи, – пальцем показывает вниз. – Вы знаете, что такое эфиопские соседи?!» Говорю: «Я знаю, они у меня лучшие студенты, очень талантливые ребята!»

– Ах, оставь! – машет рукой. – Ты еще не знаешь, что такое рядом жить! Когда галдят на своем птичьем языке – через стену слышно. Когда что-то свое варят – дышать невозможно! Что они там варят, хотела бы я посмотреть?! Не нашей они ментальности, – говорит, – они нас не понимают. И мы их не понимаем. И не поймем! Соседка, например, старуха, таскает на себе пятилетнюю дылду… Она не слезает с ее рук, такая, килограмм под двадцать… А говорят, они старых почитают… Ах, бросьте вы! Короче, залетели мы с соседями. Еще есть «тайманцы»[1 - Евреи, выходцы из Йемена.], тоже семейка не ахти. И молодожены израильские. Откуда у них деньги?! В общем, залетели мы с соседями, залетели…

Я внутренне завелся, уж больно мне не нравился этот разговор.

Но сдерживался. Я знал: Машка – она внутри добрая, просто есть у нее ощущение, что покушаются на ее квартиру, вот она и бубнит.

В общем, мы не спорили, не возражали, мы выпивали.

И, конечно же, Беня, он знал, как это дело прекратить, взял гитару, провел по струнам…

И тут начали бомбить.

Сирена оказалась поблизости. Прямо здесь, за окном.

Машка схватила двойняшек за шкирки, по ходу – свои очки от Диора.

Беня вышел последний – герой!

Так мы оказались на лестничной площадке (указание было – до отбоя оставаться на лестничных площадках).

Там уже ютились дети разных народов – «разноцветные» соседи Маши.

Эфиопская семья – бабушка с двадцатикилограммовой внучкой на руках, мама, папа и еще трое глазастых от 3 до 7 лет.

Тайманская семья вывезла дедушку на кресле-каталке, папа, мама и еще четверо к ним жались.

И девушка, израильтянка, без мужа вышла. Оказалось, он в армии вот уже неделю.

Первое мгновение старались не смешиваться.

Каждый о своих беспокоился, ну, это понятно.

Пока не услышали – бум-м-м!..

Что-то упало, где-то уж очень близко.

– О-ой! – сказал тайманский дедушка. Прозвучало совсем по-русски.

Завыло снова. И мы, как по команде, сблизились.

Мы, мужчины, громко дышали. Героически замыкали круг.