Немного о любви…

– А вы меня в милицию не уведёте?

– Слушай, да ты дрожишь весь. А ну! – Сын снял с себя куртку и накинул её на плечи мальчугана. – Вот так. А то ещё простынешь. Лечи тебя потом. Ну, давай знакомиться. Меня Алёшей зовут, папу – Сергеем Анатольевичем, можно называть просто дядя Серёжа. А тебя?

– Меня – Колькой.

– Тебе сколько лет?

– Шестой год пошёл. Я уже большой-большой.

– Плохо растёшь, Колька! Мы с папой подумали, что тебе всего года четыре…

– Ещё вырасту! Мамка говорит, я буду большой, как папка. Он у нас высокий-высокий был. Как вы, дядя Серёжа, а может, ещё выше.

– Подожди, почему «был»? Где он сейчас? – насторожился я.

– А нету его.

– Как нету?

– А убили его. Какие-то дядьки. Мамка рассказывала, он с работы шёл вечером, а они у него деньги стали просить и закурить. А у папки как раз папиросы кончились и денег, честночестно, не было! Тогда дядьки сказали: чего ты врёшь?! И стали его бить. И убили папку.

– Их посадили в тюрьму? Мама говорила тебе об этом?

– Рассказывала. Нет, не посадили. Они сказали, что это он сам упал и убился.

Я содрогнулся, вдруг представив горе и дикую несправедливость, обрушившиеся на эту маленькую, никем и ничем не защищённую семью. Алёша, кажется, испытывал такое же состояние. Он прижался ко мне, будто искал защиты, и прошептал: «Разве так может быть, папа?» Что я мог ему ответить? Или просто промолчать? Я выбрал последнее. И, думаю, Алёша понял, потому что, отойдя от меня, он подошёл к Кольке и протянул ему руку. Тот шлёпнул своей маленькой ладошкой по ладони сына.

– Держись, Колька! А эти негодяи своё получат. Не может быть, чтобы им это обошлось. На чём-нибудь попадутся.

– Вот что, Алёша… – Я наконец вышел из оцепенения, в котором находился. – Держи деньги и беги в гастроном, что напротив. Купи молока, булок, пряников, воды фруктовой, ну что там ещё? В общем, сам знаешь, накормить надо парня. Пока бегаешь, я попытаюсь у него выведать, что случилось и почему.

В разговоре со мной мальчуган был словоохотлив и откровенен. Так что вскоре я знал всё. В этот день, под вечер, он с мамой отправился в магазин за продуктами. И пока она стояла в очереди, Колька кинулся в любимый отдел («где за стеклом конфет много»). Налюбовавшись на всю эту недоступную роскошь, он вернулся к маме, туда, где её оставил. Но её там не было. Колька обошёл весь магазин, заглянул во все углы и даже спросил у толстой продавщицы: «Тётенька, а моя мама хлеб у вас купила?» Толстуха отругала его, доведя мальчишку до слёз. Наревевшись, он сел прямо на полу у входной двери и стал вглядываться в лица входящих и выходящих женщин, пока его не вытолкнули на улицу…

…Алеша появился вскоре. В пакетах было всё для Колькиного «ужина»: бутылка молока, какие-то булочки, пряники, конфеты, бутылка «Буратино». Ел он с жадностью, сметая «со стола» всё подряд: молоко запивал водой, пряники жевал вместе с конфетами. Заканчивая есть, вдруг остановился и покраснел. Это было видно даже в наступающих сумерках.

– Ой, а я про вас забыл! Как это я… Съел почти всё. Дядя Сережа, Алёша… Не оставил вам…

– Коля! О чём ты? – Алёша погладил мальчугана по голове. – Нас дома накормят. Давай соберём все остатки и веди нас к своей маме. Говори, какая улица, номер дома…

– А я не знаю! Правда, не знаю, какая улица и какой дом… Мы раньше в бараке жили и в этот дом недавно переехали. Мамка бы сказала, а я не знаю…

– Коленька, дорогой, припомни, что около вас есть особенного, ну, такого, что не как у всех, а только возле вашего дома. Что-то, может, стоит, растёт или строится? Ну, вспомни!

Колька наморщил лоб, внимательно, совсем по-взрослому посмотрел на меня.

– Всё! Вспомнил, дядя Серёжа, вспомнил! Около нашего дома стоит большущий дом. Мамка говорит, туда люди ходят музыку слушать и ещё плясать. А кругом деревья, как в лесу, кусты всякие, трава. И ещё: мужик там есть, он, правда, каменный.

– Памятник, скульптура, что ли?

Я вопросительно посмотрел на сына, мол, а ты что думаешь?

– Папа, по-моему, это где-то возле Дворца Свердлова. В нём и поют, и танцуют, деревьев и кустов много и скульптура есть. Всё сходится!

Едва мы, выйдя из троллейбуса, подошли к Дворцу Свердлова, как Колька замахал руками. Вернее, длинными рукавами Алёшиной куртки, которые едва не доставали до земли и в которых скрывались его ручонки.

– Нет, это не тот, как его… Дворец! А это, Алёша, что?

– Это фонтан, Коля.

– А у нас там нету никакого фонтана. Деревьев тут, правда, много. Но мужик не наш. У нашего – голова голая-голая, а у этого – шапка.

– Это не шапка, а шлем. Он же лётчик. А чего ты, Коля, сразу не сказал, что ваш мужик лысый?

– Лысый – значит, какой?

– Это значит, когда у человека на голове совсем нет волос. Надо было сразу об этом сказать. А то мотаемся тут…

В голосе сына чувствовалось раздражение. Я решил, что пора брать власть в свои руки.

– Вот что, друзья, давайте-ка попробуем обойтись без споров и ссор. Я имею в виду тебя, сынок. Ты уже взрослый парень. Понимаю, что оба вы порядком устали, но уж потерпите ещё немного. А дом твой, Коля, мы всё равно найдём. Теперь ясно, что ваш «каменный мужик» – это Ленин. Был такой очень знаменитый человек. Подрастёшь – узнаешь о нём много интересного. Памятники ему поставили за его заслуги. В центре города таких памятников два. Один находится перед оперным театром, второй – возле Дворца культуры Ленина. Куда ехать? Честное слово, не знаю. Тот Ленин, что у оперного театра, а я его хорошо помню, стоит во весь рост, в правой руке у него фуражка.