Ценитель

Злости не было. Даже обида куда-то улетучилась, когда я осознал: что вот именно сейчас всё поменяется. Что мы больше не будем с мамой жить под одной крышей, не будем одной семьёй… осталась только грусть.

Я тогда не имел ни малейшего понятия – действительно ли дедушка собирается меня устроить в Нахимовское или же просто хочет меня забрать под благовидным предлогом. Но был готов на любой вариант. Только бы больше никогда не видеть этот извиняющийся мамин взгляд.

– Герман, ты действительно хочешь поступить в военное? – срывающимся голосом спросила мама. Теперь она старалась не глядеть мне в глаза.

– Да, мам, – ответил я. – Очень сильно хочу.

Дедушка одобрительно кивнул.

– Хорошо, – сказала мама. – Тогда я подпишу все необходимые документы.

Тем же вечером я вышел из своего первого и последнего дома. Собираясь, я заметил, как удивительно мало, оказывается, у меня было своих вещей. Брюки, джинсы, рубашка. Несколько комплектов нижнего белья и носков. Зимняя куртка. Свитер на осень… ещё книги – но они как бы не совсем мои. Библиотека в нашем доме была общей.

Мама чмокнула меня на прощание в щёку и пожелала удачи. Попросила звонить почаще, хоть это и прозвучало фальшиво. Я хотел сказать, что люблю её – но слова вдруг застряли в горле.

В лифте дедушка неожиданно наклонился и крепко обнял меня, не говоря ни слова. И эти тёплые объятия задушили рвущиеся слёзы. Я лишь всхлипнул пару раз. И это прошло.

– Я действительно поступлю в Нахимовское? – решился спросить я, когда мы вышли на улицу.

– Ну… в какой-то степени, – загадочно ответил дедушка. – Юридически ты действительно будешь там учиться. Если вдруг кто-то надоумит твою маму организовать проверку – она получит любые подтверждения. Но на самом деле у меня на тебя другие планы.

– Какие? – тут же переспросил я.

– Помочь тебе уцелеть, чтобы смог стать настоящим ценителем, – улыбнулся дедушка. – Это начальный период, он самый опасный. Без наставника пройти его очень сложно. Вот поэтому я и появился в твоей жизни, – он подмигнул мне.

Несколько секунд я переваривал полученную информацию. Значит, военного училища не будет. Пожалуй, это хорошо: никогда не любил военных, армию и всё, что с этим связано.

– Куда мы теперь? – спросил я. – Снова в гостиницу? Или к вам домой?

– У ценителей не бывает дома, – улыбнувшись, ответил дедушка. – Мы слишком много путешествуем.

После того вечера я ни разу не возвращался в наш старый дом. Да и некуда стало возвращаться – мама продала квартиру, когда выходила замуж, всего через пару лет. Меня даже приглашали на свадьбу – но я решил не ехать, сославшись на «учебную командировку».

Её новый муж вроде бы оказался человеком обеспеченным, и всё у неё стало хорошо. Спустя некоторое время они завели детей – двух дочерей. Когда те были маленькими, мама пару раз присылала мне фотографии на электронную почту.

Дедушка сразу сказал, что ценителю лучше держаться подальше от любых родственников и не заводить близких связей. Во-первых, так безопаснее: меньше уязвимостей, через которые можно надавить. А во-вторых, так легче – ведь, как правило, мы живём довольно долго. Каково это, оставаться молодым, наблюдая со стороны, как стареют и умирают собственные дети?..

И всё же я долго пытался найти хоть какую-то информацию о своём отце. По мере роста возможностей, мои поиски становились всё более серьёзными – но каждый раз не приносили никакого результата. Постепенно я смирился с этим. Дедушка помог. Нет, он не запрещал мне искать отца, он вообще ничего не запрещал. Просто постепенно открывал передо мной новые горизонты, на фоне которых какие-то детали прошлой жизни становились всё менее значимыми.

Лишь где-то в самой глубине души остался едва тлеющий огонёк безумной надежды. Со временем я понял, что этот огонёк – просто часть моего существа, часть сложной конструкции внутреннего мира, благодаря которой я могу видеть настоящие вещи.

И всё же родство душ может быть важнее родства по крови. Нет, дедушка никогда не называл нас семьёй. Говорил, что мы выше этого. Воспитывал мою самостоятельность – и преуспел в этом.

Выполнение его просьб никогда не было обязательным. И несколько раз я ему отказывал – например, когда не стал выкупать настоящую вещь на колдовском рынке в Бамако, сделанную из части человеческого тела.

Я не стал отказываться от встречи с высокопоставленным посвящённым после инцидента с его охраной вовсе не потому, что об этом меня попросил наставник. Просто мне самому было любопытно поглядеть на этого посвящённого. Понять его интересы. И, конечно, дедушка знал об этом, планируя всю комбинацию.

Глава 6

Деньги давно перестали быть универсальным эквивалентом. Обладание определённой суммой в уважаемой мировой валюте или даже в крипте вовсе не означает, что вы сможете приобрести какое-либо имущество и свободно им распорядиться. Особенно это касается дорогих вещей и активов.

Вас могут ограничить в правах просто из-за страны происхождения. Или из-за того, что один из ваших бизнесов вошёл в противоречие с интересами какого-либо политического клана.

Так что возможность приобретать, обладать и распоряжаться дорогим имуществом – это комбинация финансовых, политических и общественных качеств. Имея деньги, но не имея политической возможности обеспечивать контроль над приобретаемым активом, инвестор рискует потерять и деньги, и сам актив. Владелец одного известного мессенджера не даст соврать – и это только из недавних примеров.

Поэтому ценители принимают в оплату далеко не только деньги. Информация, политическое покровительство, определённые лоббистские действия – всё это может быть платой за настоящую вещь.

И когда я узнал, кто именно интересуется моим складом, у меня не осталось сомнений, что деньги в качестве оплаты я обсуждать даже не буду. Не той высоты полёта эта птица.

Он опоздал на пятнадцать минут. Впрочем, я знал, что он имеет обыкновение опаздывать, поэтому вышел на парковку своего склада только тогда, когда увидел его кортеж на подъездной дороге.

Три «Ауруса» выстроились в ряд напротив распахнутых ворот. Ещё четыре автомобиля оставались здесь со вчерашнего вечера, вместе с охранниками и снайперами.

Посвящённый сам открыл дверь, вышел и, увидев меня, быстрым шагом направился навстречу.

Остановившись возле меня, он протянул руку. Я ответил на пожатие, оказавшееся крепким и сухим.

– Герман? Э-э-э… – запнулся он, намекая, что я должен представиться по отчеству.

– Просто Герман, – ответил я. – Сюда, пожалуйста.

Я указал на проход между воротами.

– Хорошо, – кивнул клиент. – Примите мои извинения за вчерашнее недоразумение. С учётом всей ситуации люди нервные… стараются перестраховаться.

Сам он представляться не стал. Впрочем, в этом действительно не было необходимости.

– Вежливость ведь не просто так придумали, – вздохнув, ответил я. – Когда-то кодекс поведения среди аристократии помог резко сократить число случайных жертв в этой среде.

Он улыбнулся.

– Верно, вы правы. Вежливость – это ценно.

– Извинения приняты, – ответил я.

Клиент вдруг посмотрел на мой «Лэнд-Крузер», притулившийся в углу парковки, возле самых ворот. Я оставил машину снаружи накануне, как напоминание охране, что это всё-таки не их территория.

– Вы консервативны, – заметил посвящённый.

– Как и все люди моего рода занятий, – ответил я.

– Это правда… вы позволите? Посмотреть ближе?

– Разумеется, – немного поколебавшись, ответил я.

Он подошёл к машине.

Этот «Лэнд-Крузер» сотка был настоящим. Моя гордость. Среди технически сложных изделий настоящие вещи попадаются редко. Собственно, чем сложнее предмет, тем меньше шанс, что попадётся настоящий экземпляр. Слишком много людей участвуют в его создании, в таких условиях сложно вкладывать душу.