Позывной «Зенит»

По глазам было видно, что начинающие разведчики все восприняли очень серьезно.

– Дальше додумаете сами. Так что поздравляю вас с началом реальной службы в нелегальной разведке. Ваша первая операция носит кодовое название «Балаган».

Молодые люди переглянулись. Это заметил резидент.

– Название дает руководство. Сам замысел вашей работы принадлежит председателю Комитета и начальнику второго главка, а вот начальник разведки относится к этой теме со здоровым скепсисом. Отсюда и название. У нас часто операциям дают нейтральные названия, но с эмоциональным подтекстом. Мне приходилось принимать участие в разоблачении предателя, так дело так и называлось «Иуда». Пока все. Теперь встретимся уже в Западном Берлине. Напоминаю, по легенде я коммерческий директор фирмы, занимающейся посудой и столовыми принадлежностями. Повторите, как меня зовут?

– Вильгельм Мюллер, – дружно ответили друзья и заулыбались.

Послевоенный Западный Берлин оказался в подвешенном состоянии. Восточный Берлин развивался, отстраивался, так как был столицей Германской Демократической Республики. Федеративная Республика решила установить столицу в заштатном Бонне, куда переехало правительство и за ним вся остальная элита. Западный Берлин в этом плане хирел, но, с другой стороны, там было много свободы. Не было ограничений по передвижению в ночное время. Бары, рестораны, казино работали всю ночь, а не как у соседей – только в определенное время. Алкоголь и наркотики продавались практически без ограничений. Жилье упало в цене, и тем и другим по полной пользовалась молодежь.

Коммуна номер один представляла собой особняк на Штутгардской площади, заселенный исключительно студентами. Порядки были либеральные, нравы свободные, плата за проживание – минимальная, как, соответственно, и коммунальные услуги. Поселиться здесь не составляло большого труда.

Батый, по документам – Юрген Краузе, довольно быстро записался на учебу в Свободный университет Берлина. Для этого потребовалось только показать студенческий билет и заявить, что ты бежал из ГДР, чтобы учиться в демократической стране. Больше никого ничто не волновало. Он быстро сошелся с активом Коммуны, благо многие, как и он, были беженцами от социализма.

Через день он уже был на митинге, где выступал Руди Дучке. Это была демонстрация за реформу высшего образования, против «Большой коалиции», «чрезвычайного законодательства» и вьетнамской войны. ССНС, то есть Социалистический союз немецких студентов (Sozialistischer Deutscher Studentenbund), Политсовет которого как раз и возглавлял Дучке, объединил эти лозунги, чтобы собралось побольше народа.

Оратор вдохновленно заявлял, что вьетнамская война американцев, «чрезвычайные законы» в ФРГ и сталинистский оппортунизм в советском блоке являются проявлениями мирового авторитарного капиталистического господства над угнетенными народами. И хотя условия для победы над мировым капитализмом в богатых промышленных странах и обездоленных странах третьего мира были различными, революция закономерно должна начаться не в зажиревшей Центральной Европе, как полагал Карл Маркс, а в бедных и угнетенных странах «периферии» мирового капитализма.

Во вьетнамской войне Дучке видел начало революционного развития, способного перекинуться на другие страны третьего мира. Он однозначно поддерживал вооруженную борьбу южновьетнамских партизан. Направляемая «революционной ненавистью» освободительная война народов третьего мира должна, как об этом писал Ленин, разорвать «слабые звенья» в цепи империализма. Прав был Че Гевара, призывавший «создать два, три, много Вьетнамов!»

Рудольф был профессиональным трибуном, он страстно жестикулировал, бросал зажигательные лозунги. Его критика капиталистических приспешников была убедительна и активно поддерживалась толпой. Его было интересно слушать, правда, не совсем понятно, о чем он говорил, потому что он использовал много непривычных слов о преимуществах либертарного рабочего движения, о необходимости борьбы с «организационной иррегулярностью» и систематическими нарушениями христианско-социалистических правил буржуазного государства.

После митинга Батый беспрепятственно подошел к Дучке и напомнил об их встрече в ГДР. Руди показалось даже, что он вспомнил этого парня, и тут же попросил его стать распространителем журнала «Напор» (Anschlag), в котором публиковались его статьи с критикой капитализма, дискуссиями о проблемах третьего мира и необходимости создания новых политических организаций. Юрию тут же вручили пачку свежеотпечатанного номера, а молодежного лидера утащили восторженные девицы.

В Свободном университете вскоре должен был состояться политический диспут о роли председателя Мао. У Юргена (Батыя) вообще сложилось впечатление, что молодежный лидер двужильный. Он постоянно где-то выступал, дискутировал, организовывал, даже не понятно было, когда он ест или спит. Разведчик старался всюду следовать за Рудольфом и к вечеру уже буквально валился с ног от усталости, а сам объект выглядел бодро и не терял энергии.

Через неделю на очередном диспуте в университете о феномене «одномерного человека», по пониманию Герберта Маркузе, к нему подошел Максимилиан Фокс, он же Зенит. Юрген, уже длительное время находившийся в чужой шкуре, так обрадовался знакомому лицу, что готов был задушить его в объятьях. Однако это никак не укладывалось в легенду, и они просто пожали руки. Друзья уединились возле большого окна с видом на внутренний дворик.

– Давно приехал? Где поселился?

– Тоже в Коммуне, как и ты. Лучше расскажи, что удалось узнать по нашей теме. – Максимилиан был уверен, что за месяц его старший товарищ уже все узнал.

– Как тебе сказать, – погрустнел Юрген и стал еще яростнее крутить четками вокруг пальцев. Этим нехитрым приемом он разрабатывал пальцы, вырабатывал автоматизм, нужный для демонстрации перехвата ножа из одного положения в другое, о чем ему говорил Север. – Пока только одна болтовня, призывы к действиям, но все ограничивается демонстрациями, распространением листовок и скандированием лозунгов. У Дучке даже нет охраны, хотя ему постоянно поступают угрозы.

– Может, ты что-то упустил, Юрген?

– Да я все время держу его в поле зрения. Втерся в его окружение, со всеми познакомился. Даже подружился с его женой.

– Зачем? – удивился Фокс.

– Вернее, не я с ней, а она со мной. Она американка. Такая же страстно повернутая на политике, как и ее муж. У меня хороший английский, а ей надоедает постоянно говорить по-немецки, вот и сошлись.

– Ты, брат, не переборщи, – осторожно высказался Зенит.

– Да она беременная. Знаешь, как они хотят назвать ребенка? Хоши-Че Дучке.

– Это мальчик или девочка?

– Без разницы. Соединили имена Хо Ши Мина, лидера вьетнамской компартии, и Че Гевары, лидера кубинской революции. Представляешь, как ребенку жить с таким именем?

– Понятно. С шефом встречался?

– Нет. Отчеты оставляю. Пару раз видел его издалека. Это он дает понять, что он рядом, а у меня пока ничего.

– Видимо, такова наша работа, Батый. Ты же помнишь, сколько раз он нам говорил: «Ждать и вживаться. Вживаться и ждать».

– Помню. Еще он говорил, что все может измениться мгновенно, важно не упустить этот момент. Слушай, Макс, у тебя деньги есть? Мои уже закончились, а жрать все время хочется.

– Пока так и не присмотрел, откуда будем брать финансы?

– Да все некогда, выполняю партийные поручения Дучке.

– Ладно, пошли покормлю тебя.

Глава 4

Отношения полиции с протестующими студентами были непростые, но вполне лояльные, пока руководство газетного концерна «Бильд» не решилось, ради увеличения тиражей, избрать молодежь в роли врагов общества потребления. На Рудольфа и его соратников полилась унизительная, издевательская критика.

Тогда Дучке организовал несколько демонстраций у входа в редакцию газеты «Бильд». Для разгона студентов вызвали конную полицию. На следующий день газета вышла с заголовком «Террор в Берлине». Фоторепортажи с конной полицией и лохматыми студентами были сделаны исключительно профессионально. Тираж разошелся мгновенно. В репортаже все было изложено так, будто террор учинили сами студенты.

Дучке и его соратники жаждали реванша. Тогда кто-то предложил испробовать новые формы протестной активности – «гоу-ины» и «сит-ины». Сначала толпа протестующих зашла в административное помещение коммунального хозяйства Берлина, студенты прошли во все кабинеты, расселись на полу и подоконниках, срывая тем самым работу сотрудников. Блокировали входы, не давая людям ни войти, ни выйти. Тем самым они привлекали внимание к обсуждению проблем, которые считали важными. СМИ яростно заклеймили эти акции: «Студенты мешают честным людям работать».

В один из дней во время службы в церкви кайзера Вильгельма в зал вошел Дучке со своими сторонниками и попытался завести с прихожанами дискуссию о вьетнамской войне. Разъяренный священнослужитель яростно накинулся на Руди с кулаками. Батюшка был довольно мощной комплекции и сильным ударом по затылку оглушил и сбил с ног революционного трибуна. Вслед за кулаками в ход пошли ноги, обутые в тяжелые башмаки. Тех, кто стоял рядом, оттеснили церковные служки.

Батый ворвался как грозный ветер. Двумя ударами он расчистил себе дорогу к бородатому, за сто килограммов, священнику. Дучке уже лежал на полу, у него было разбито лицо, он мог только закрываться от ударов. Юрген перехватил занесенную для удара руку и, используя принцип айкидо, сместил центр равновесия нападавшего, просто дернув его в сторону. По инерции противник улетел, ударившись о скамью. Но очень быстро вскочил и теперь бросился на защитника революционера. Однако он не владел техникой рукопашного боя спецназа КГБ и очень быстро вновь оказался на полу.

Подбежавший на выручку служка получил удар выпрямленной ногой в грудь, отлетел и больше не проявлял активности. Два других его напарника благоразумно остались на безопасной дистанции.

Батый захватил ворот рясы священника и слегка придушил его. Священник обмяк, только тогда Юрий отпустил его. Потом он помог Дучке выйти из церкви. Девушки принесли воды и обмыли кровь с лица. На удивление Рудольф быстро поднялся.

– Руди, тебе надо к врачу, – предложил Юрген.

– Обойдется. Я же столько лет занимался десятиборьем, так что это ерунда. Надо торопиться, сегодня ребята проводят «сит-ин» в Берлинербанке. Тебе спасибо за помощь. Поехали со мной. Нам такие бойцы нужны.

Юрген Краузе никак не ожидал, что молва о том, как он спас Дучке, распространится так быстро. На следующий день к нему подошел огромный, бородатый, начинающий лысеть мужчина. Он представился как Хугуберт Малер, руководитель Коллектива социалистов-адвокатов. Сославшись на то, что он адвокат Рудольфа и защищает его права, очень подробно стал расспрашивать о случившемся, а затем незаметно перевел разговор на самого Юргена.

Батый быстро понял, что это не просто любопытство. Малер явно использовал полицейскую методику допроса. Хугуберт умело изображал «своего парня», для этого как бы вскользь упомянул, что он так же сбежал из ГДР. Такой интерес к своей персоне насторожил разведчика.

Через день у него наконец-то состоялась встреча с Севером. Берлинский зоопарк как нельзя лучше подходил для такого контакта. Батый подробно рассказал куратору о своих наблюдениях, не забыл упомянуть и о знакомстве с бородатым адвокатом.

Этот момент очень сильно заинтересовал Саблина. Он сразу вспомнил слова генерала о том, что Штази предпочитает агентов из числа юристов. Поэтому посоветовал присмотреться к Малеру, во всяком случае, не обострять с ним отношений. Если его подозрения верны и адвокат работает на разведку ГДР, то для устранения из окружения Дучке опасных, с его точки зрения, людей могут быть предприняты крайние меры.

Север похвалил Батыя за решение вопроса, связанного с финансовым положением. Хотя, если честно, особой заслуги Юргена здесь не было.

С проблемой справился Зенит. Ребята с самого начала распределили роли. Юрген концентрируется на внедрении в студенческую революционную среду, а Макс занимается обеспечением. На нем связь, добыча средств, выявление возможной слежки за Батыем. Зениту удалось организовать два источника пополнения средств.

Одно – это игра в карты. В Коммуне существовал свой катран, притон картежников. В нем были, конечно, не только студенты, но часто захаживали и залетные игроки, зная, что полиция не осмелится связываться с буйными студентами. Играл Зенит виртуозно, используя все свои артистические навыки, выигрывал понемногу, но регулярно. Под большие ставки не подписывался, проявлял осторожность.