Серебряный вариант

Серебряный вариант
Сергей Александрович Абрамов

Александр Иванович Абрамов

Всадники ниоткуда #3
Фантастический роман «Серебряный вариант» – завершающая часть трилогии, включающей романы «Всадники ниоткуда» и «Рай без памяти», читатели снова встретятся со знакомыми героями – журналистами Юрием Анохиным и Дональдом Мартином.

Серебряный вариант

Александр Абрамов

Сергей Абрамов

Серебряный вариант

1. Сильвервилль

За несколько дней до нашего автомобильного путешествия я встретил приехавшего в гости Дональда Мартина и почти одновременно получил из Ленинграда письмо от Зернова, в котором он сожалел, что не может оставить работу в научно-исследовательском институте и принять участие в поездке к Черному морю.

Вдвоем с Доном мы выехали из Москвы, и уже через сутки спираль Симферопольского шоссе, пробежав среди бледно-зеленых виноградников, вынесла нас к морю. До самого горизонта оно было темно-синим, как в цветном телевизоре, – будто размытая чуть влажной кистью берлинская лазурь. Церковь, только что «висевшая» над нами, прилепившись к скале, вдруг оказалась сбоку, отороченная кустарником, растущим прямо на камнях.

– Остановимся? – предлагаю я сидящему рядом Мартину, заметив крохотную лужайку между парой приютивших ее разлапистых крымских сосен.

Мартин, все еще критически относящийся ко мне как водителю, охотно соглашается, и, оставив «Жигули», мы располагаемся тут же, на запыленной траве, у откоса дороги. Достаю боржоми, лимонный сок и термос со льдом, упакованные в целлофан бутерброды.

– Красота! – говорит Мартин, оглядываясь.

Я бросаю взгляд вниз – и застываю с открытым ртом. У Мартина выпучены глаза, словно он увидел чудо. Чудо и есть. Мы видим не зеленые террасы виноградников, не асфальтовый серпантин дороги, а плоский песчаный берег, вздутые дюны, поросшие невысоким корявым кустарником.

– Альгарробо, – произносит наконец Мартин. – Как в Перу.

– Мы не в Перу.

– А это Крым, по-твоему?

Нет, это не Крым. Крымские пляжи – галька. А здесь песок. Крупнозернистый и красный. Евпатория? Не похоже. Справа горы, только низкие и волнистые, вроде севастопольских. Однако и Севастополем здесь не пахнет. Город виден слева у берега, издали напоминающий мазню абстракционистов: черно-белые мазки, рыжие плеши. Ни высокого здания, ни башенки.

– Я одного боюсь, Юри, – тихо говорит Мартин. – Очень, очень боюсь.

Я как будто догадываюсь, но все же спрашиваю:

– Чего?

– Мы опять там, Юри.

– Где?

– Зря притворяешься. Сам знаешь.

– Не тот город, – сопротивляюсь я. – И море неизвестно откуда.

– Город, может быть, и другой. Но ведь Река куда-то впадала? В это море, наверно. Вот у моря и построили. – Мартин повертел головой. – И машины твоей, кстати, нет.

Машины действительно нет. Ни близко, ни далеко. Мы сидим, поджав ноги, на голой песчаной пустоши.

– То, что машины нет, – к лучшему, – говорит Мартин. – Какие бы авто ни ходили по здешним дорогам, твои «Жигули» всех удивят.

– Пешком придется тащиться до города, – вздыхаю я.

– Миль десять, – уточняет Мартин.

Унылый пейзаж. Ни души вокруг.

– Тогда лучше было. Вчетвером веселее.

– На кой черт понадобилась опять эта метаморфоза?

Даже спокойный Мартин раздражается. В самом деле, зачем хозяевам этого мира понадобился новый эксперимент? Только потому, что мы с Мартином снова оказались вместе?..

Нехотя встали, стряхивая песок с джинсов.

– В таком виде и пойдем?

– Одежда у нас вневременная и вненациональная – штаны да рубаха. Сойдет.

Идти тяжело. Жара немилосердная. Сквозь серые облака палит невидимое солнце. Духота сильнее, чем в Крыму, и духота влажная, как в парной бане.

Первый же человек, которого мы встречаем на протоптанной по песчаному побережью дорожке, одет не лучше нас: в рыжей рубахе и неопределенного цвета пыльных штанах, заправленных в грубые, зашнурованные до икр ботинки. Наши джинсы не привлекают его внимания. Он, лениво покуривая вполне земную сигарку, скрученную из табачного листа, сидит под желтым большим зонтом у столика с нехитрой снедью, прикрытой грязной прозрачной сеткой. Под ней пирожки с неведомой начинкой, что-то похожее на овечий сыр и колбаса подозрительного оттенка, над которой кружатся тоже вполне земные мухи. Сбоку на столе – открытая коробка, где видны мелкие медные монеты.

– Почем пирожки? – спрашивает Мартин.

– С ума сошел, – говорю я, – неужели будешь есть эту дрянь?

– Почему дрянь? – обижается продавец. – Пирожки свежие, со свиной тушенкой.

Разговор, как и ранее в «раю без памяти», ведется на английском языке, который я знаю лучше, чем Мартин русский.

– Я спрашиваю, почем? – повторяет Мартин.

– Пять сантимов, как и везде, – отвечает продавец.

Я с ужасом соображаю, что никаких сантимов у нас нет и взять их нам неоткуда, но Мартин небрежным жестом как ни в чем не бывало бросает на стол советский полтинник.

– Двадцать пять франков! – восклицает продавец и, не разглядывая монету, прячет ее в ящик стола. – Берите пирожки, джентльмены, а я сейчас дам вам сдачу.

Он достает из стола кулек с серебром и медяками, отсчитывает горсть монет, похожих на пятиалтынные, гривенники и пятаки, и кланяется чуть ли не в пояс.

Я с опаской поглядываю на него.