Всё слабее. Подходит к концу
Промежуток, нестрашный вполне.
Снова капли черны, солоны…
Вся и всюду
грозит декабрём
Непреклонная воля страны,
Для которой живём и умрём.
«Нет, уже я не услышу оклика…»
Нет, уже я не услышу оклика:
Безнадёжны дебри, не тужи,
Заплутал, ни деревца, ни облака,
Так себе – сухая корка лжи.
Просвистать мечталось – не получится,
Вот и рвёшь коросту, не таясь.
Что с тобой, душа моя, попутчица,
Пристальная, приторная связь?
Не простил, – а то давно бы скомкали
Неприязни пылкий холодок.
Что взамен? Сухая пыль, позёмка ли,
Круто нарастающий ледок.
Не трудись напрасно уговаривать:
Сколько можно, сам перетерплю,
Пролистаю. Не рогожный – марлевый
Век стоит, достался бобылю.
Памяти Мандельштама
Голенастой лозы угасает последняя гибкость.
Снежура на юру. – Видно, впрямь эта ночь горяча.
То ли волок шуршит, то ли илистость лепится, мглистость,
Дальше некуда жить сквозь горячечный бред, бормоча…
На этапном снегу отошедшие Господу тени.
Нестерпимее снов не рождалось в российских снегах.
Не умея сказать, он делил это время со всеми,
Не умея солгать, он зализывал кровь на губах.
Крупно скачущий век не случайно его заприметил
И по следу травил, норовил размозжить позвонки.
В жаркой шубе степей в третий раз надрывается петел,
Баржи вторят ему. Арестантские. Где-то с Оки.
О, как слились в груди женский плач, золотая солома
Да библейская горечь протяжной тягучей строки!
Он пропел, придыхая, а умер – не выронил стона.
И метель целовала его ледяные виски.
«Болотная…»
«Болотная».
Куда ни кинь,
Названья прежние – вернее.
Тесней подсаживайся, вынь
Ладошку, дай сюда, согрею.
Смотри, опять смело листок,
Промчало монастырским садом
Душой, отпущенной не в срок,
Навзрыд прошелестевшей, рядом…
Представишь ли и сад, и луг,
Раскисшие от половодья,
Когда стволы, дома округ
Оглядываешь исподлобья?
Пылает нищенский гранит
Напыщенного парапета,
И дом, что присно знаменит,
Не застит свет, но свёл полсвета.
Кто в нём живёт – не смеет ныть.
Сошла с Всехсвятской позолота.
Не дом – корабль. Куда им плыть,
В поставленном среди Болота?..
А небо с нашей стороны
Затягивает: уже, уже…
Как старые слова верны!
Сгоревший сад, излом стены,
Под сердце рвущаяся стужа…
«Неожиданно как постарели…»
Неожиданно как постарели,
Поразительно немощь видна,
И бормочут, и бродят без цели
В опустевшем дому до темна.
Спохватился: когда растеряли
И здоровье, и молодость вдруг?
Словно юркие петельки шали
Утекли из недержащих рук.
Им достались – сухие абзацы,
Заголовки газетных полос,
Развороты победных реляций,
Гром оваций, постыдных до слёз.