Я стираю свою тень. Книга 3

– У тебя алкоголь есть?

– Нет, мать ругается.

– Не мог бы ты принести хотя бы бутылку самогона или водки. Очень надо.

– Что, буржуи с похмелья болеют?

– Да.

– Ладно. Раз такое дело, мать одобрит. Пойду несколько бутылок у соседки займу.

Он ушёл. Айрис пошла со мной к поленнице.

– Они милые, особенно мама. Это точно не моя Вестлина, – произнесла она. – Я тоже хочу научиться доить коров.

– Спасибо. Ну, если не случится непредвиденного, я бы пожил с тобой здесь. Вдруг тебе требуются экологически чистые деревенские продукты.

– Ничего с нами больше не случится. Хочу жить просто.

– В деревне с этим проблем нет.

Мы собрались в беседке, когда на деревню опустилась ночь. Пришлось включить освещение под крышей. Вокруг нас, за пределами света, мир наполнился пением сверчков. У лампочки порхали бабочки и мошкара. Из темноты поддувало прохладой, а за столом было так тепло и уютно, что казалось, наступил миг счастья, пугливый и недолгий.

Глава 3

Кроватей в доме на всех не хватило. Отец бросил старый матрац на пол в зале.

– Если валетом, то вчетвером уляжетесь. У нас матерью на свадьбе столько гостей было, что я спал на улице под яблоней с армейским другом. А вашим друзьям, которые столько самогона выжрали, сейчас всё равно, на чём спать.

Отец вообще не отличался гостеприимством, считая, что любые манеры – это следствие фальшивой сущности натуры. Любой гость в его представлении должен был чувствовать себя как дома, но не забывать, что в гостях, и обходиться тем, что предложат хозяева.

Я кивнул Трою и Киане:

– Сегодня у нас с вами будет уникальный опыт совместного сна. Апанасий с Камилой лягут в гостиной на диване. Сами понимаете, наш здоровяк кратен двум и портит все знаменатели.

– Мне всё равно, где спать. Гастрономические оргазмы лишили меня последних сил. Я сейчас упаду на пол и отрублюсь. – Киана прикрыла глаза и опёрлась спиной на стену. – Боже, когда мои мышцы привыкнут к этой гравитации?

Мать кинула на матрац свежую простынь и тонкое одеяло. В обе стороны вместо подушек кинула старые пальто, скрученные в рулон.

– Спокойной ночи, ребята, – пожелала она нам.

– Спасибо. Спокойной ночи, мам, – поблагодарил я её.

– Спокойной ночи, мама, – неожиданно произнесла Айрис.

Её решение назвать мою мать мамой смутило не только мою родительницу, но и меня. Прежде мы никогда не обсуждали эту тему. Но, похоже, мать восприняла поступок Айрис положительно. Подошла к ней и похлопала по пояснице, затем легонько прижала к себе.

– Спокойной ночи, дочка.

Я впервые увидел, как краска ярким румянцем заиграла на щеках Айрис. Она была смущена и растрогана. Думаю, подобные проявления родительской любви были ей незнакомы. Мы легли валетом, как и советовал отец. Я обнял ноги Айрис и уснул.

Ночь пролетела незаметно. Утро началось с переклички петухов, пытающихся перекукарекать друг друга. Затем начали мычать коровы под окном, выгоняемые в стадо. Проехал трактор, от которого зазвенела посуда на полках. Сон перебился окончательно. Я тихо поднялся и вышел на двор. Мать с ведром полным парного молока шла в летнюю кухню.

– Гордей, идём со мной, поможешь, – попросила она.

Я пошёл за матерью.

– Собери сепаратор. – Она кивнула на сохнущие на полотенце запчасти. – Помнишь ещё как?

– Руки должны помнить.

Я начал собирать его и собрал.

– Готово, – радостно кивнул я на устройство, разделяющее молоко по фракциям.

– Молодец. – Она проверила температуру подогревающегося молока пальцем, сняла ведро и стала наливать в чашу сепаратора. – Гордей, прекращайте уже куролесить.

– Ты о чём это, мам? – прикинулся я.

– Почему ты пропал, ничего не сказав нам с отцом? Разве так делают? Я понимаю, любовь, она иностранка и вам захотелось уехать за границу, но нас можно было поставить в известность. Твой телефон не отвечал.

– Прости. – Я обнял мать за плечи. – Если бы мог вас предупредить, я бы так и сделал.

– Это всё из-за той истории?

– Да, – соврал я, чтобы не плодить вранья ещё больше. – Но теперь всё в прошлом. Мы будем жить с Айрис в городе, возможно, растить детей и приезжать с ними в гости.

– Что значит возможно? – Матери не понравилась такая формулировка.

– Мне кажется, она беременна, только срок очень маленький.

– Дай бог, будет ребёнок, и сами начнёте думать, как взрослые.

– Надеюсь. – Я добродушно усмехнулся. – Как она тебе?

– Красивая, добрая, правда, такое чувство, будто воспитывалась в детдоме, что-то сиротское есть в её поведении.

– Нет, точно не в детдоме. Я видел её мать, но она типа подружка её, а не мать. Отца нет.

– Ну вот, почти угадала. А другие девчата тоже видные, как с картинки. Правда, сразу видно, что иностранки, внешность необычная. А ты как будто окреп в плечах, Гордей? – Мать посмотрела на меня. – Или возмужал. И шрам, я думала, у тебя на голове останется.

– Пришлось сделать косметическую операцию. – Я потрогал голову в месте, где он был. – Безобразно смотрелся.

– Ну и правильно, а то решат, что ты алкаш, по пьянке заработал.

– Точно.

В летнюю кухню вошёл отец, держа в вытянутой руке двух обезглавленных уток, чтобы кровь с них не капала на пол.