Сновидец. Трилогия

Мы пришли к ней с отцом обговорить детали похорон, и я случайно задел столик, на котором стояли какие-то уродливые фигурки. Одна из них разбилась. Как оказалось, они были редкими и стоили огромных денег. Вдова поставила отцу условие. Либо он меня высечет при ней, да так, чтобы я лишился сознания, либо отдаст ей свой бизнес и дом. Это только плата за фигурку. Моральный ущерб в эту стоимость не входил. Конечно, отец выбрал меня. Он не виноват. Будь я на его месте, сделал бы то же самое. Отец порол меня своим широким кожаным ремнем, а Вдова наблюдала за происходящим, медленно раскачиваясь в кресле-качалке. Ее лицо скрывала черная вуаль, но я чувствовал ее взгляд. При каждом ее глаза протыкали меня, словно сотня гвоздей. Не знаю, что вызвало обморок, ремень или этот взгляд.

Потом, двумя годами позже, когда отец пошутил надо мной, я вернулся, чтобы отомстить. Мне хотелось разломать все в ее доме. Уничтожить все ценности. Превратить в мусор. И никто бы меня не наказал. Потому что я был мертв. Так я думал.

Две китайские вазы, набор хрусталя и те проклятые фигурки, – это все, что удалось разбить, пока в комнату не вошла Вдова.

– Вы ничего мне не сделаете! Потому, что я мертв! Я умер, слышите! – я кричал, а под ногами хрустели остатки фигурок.

– Мертв? Да что ты знаешь о смерти, глупый мальчишка? – она подняла вуаль, обнажая бледное лицо. Кожа покрылась паутиной тонких трещин, из которых начала сочиться слизь. Кровь хлынула из глаз, носа и рта. В комнате стало холодно, как в источнике под Лысой горой. Тени обступили меня, наполняя воздух удушливым запахом гнили. Картины падали со стен и разбивались. Лопались стекла, разлетаясь брызгами осколков. Вдова протянула руку, и я отшатнулся. Она плыла над полом, хрипя и завывая. От страха, я зажмурил глаза. Мне казалось, что ее холодные пальцы вот-вот сомкнутся на моем горле. Я уже не был уверен, что мертв. Когда глаза открылись, тени исчезли, а тело Вдовы раскачивалось на веревке. Она повесилась. Ведьма сдалась. Когда я рассказал все отцу, он решил вбить ей в грудь осиновый кол. Предрассудки, но так было спокойней. Хоронили Вдову в закрытом гробу, сославшись на ее обезображенную внешность. Она действительно, провисела там довольно долго.

Отец был суровым человеком, и юмор у него был специфическим. Он не баловал меня лаской и любовью. Отец вообще был очень молчаливым. Но, чем старше я становился, тем чаще он посвящал меня в особенности похоронного дела. К семнадцати я в совершенстве овладел искусством. А в мой восемнадцатый день рождения отец открыл мне главную тайну, – Гробовщик задумчиво провел рукой по крышке пустого гроба. Его глаза заволокла серая пелена, унося мужчину вдаль воспоминаний.

– Я никогда не задумывался, откуда у отца такие доходы. Он создал собственную индустрию смерти. Нет, дело начал дед, основав Бюро ритуальных услуг в полуразрушенном храме. Будучи священником, дед не мог прокормить семью. Церковь переживала не лучшие времена. А в нашем городе было и того хуже. Говорят, что весна и осень – время, когда обостряются психические заболевания. Растет число самоубийств. Первого конкурента по бизнесу нашли повешенным в собственном доме. Второй трагически погиб на охоте. Третий вскрыл вены. Деду пришлось изрядно попотеть, чтобы избавиться от них. Больше его делу ничего не угрожало. Отец был уже взрослый, когда убил первого человека. Его жертвой стал местный участковый. Будь он чуть менее любопытным, все бы обошлось, но, видимо, так было суждено.

Служитель закона перекрывал крышу, а когда спустился вниз, ему на голову упал неосторожно оставленный топор. Это официальная версия. Видели бы вы отца, когда он в красках рассказывал о случившемся. Кровь будила в нем зверя. Он буквально пьянел от ее запаха. Так все и началось.

Моей первой жертвой стал владелец обувной фабрики. Громкое убийство так и осталось не раскрытым. В тот вечер он, мой отец и еще несколько известных личностей праздновали день рождения судьи. Фабрикант изрядно набрался и вышел из ресторана подышать свежим воздухом, а заодно и облегчиться. Я ждал его уже три часа. Было холодно, моросил дождь. Когда в спину вонзился нож, никто не услышал его крика. Музыка была слишком громкой. Я снял с него часы и обыскал карманы. Бумажник был полон. Огромная сумма. Орудие убийства, деньги и часы я забрал с собой. Все было похоже на обычное ограбление. Шикарные похороны ощутимо пополнили наш семейный бюджет.

Это было здорово. Деньги текли рекой. На моих руках становилось все больше крови. Но в один день все изменилось. У меня была тайная любовь. Отец запрещал мне дружить со сверстниками: боялся, что я проболтаюсь, и семейному делу придет конец. Но она, она была ангелом воплоти. Ради нее я мог пойти на любое преступление. Смертей в городе стало больше. Отец хотел, чтобы я сбавил обороты, я не слышал его. Днем и ночью передо мной был ее прекрасный образ. Как она смеялась! Богиня! Волосы цвета спелой пшеницы, кожа – нежный шелк. Глаза как два чистейших озера и губы слаще малины, растущей на заднем дворе. Еще месяц работы, и я купил бы ей самое дорогое кольцо. Но, однажды, придя к ней поздно ночью без приглашения, я застал ее в объятиях другого мужчины. Мир перевернулся. Я видел себя словно со стороны, жалкий и убогий. Вечно молчаливый и угрюмый, разве мог я быть достойной парой такой красавице. Она играла со мной. Играла, а я поддался. Идиот!

Стоя за окном, я продолжал ее оправдывать. Даже сам факт измены не убил любовь, что так сильно ранила мое сердце. А потом я увидел лицо мужчины, и мир окончательно рухнул. Это был мой отец. Я уже не слышал их сладких стонов. Не видел сплетенные в нежной истоме тела.

Конечно, отец, скорее всего, не знал, что я с ней встречаюсь. Но она-то точно знала, что я сын гробовщика. Мне было больно. Очень больно. Обида нестерпимо жгла сердце, и любовь сгорала в этом пламени, вытекая большими солеными слезами. Закричи я в тот момент, и, может, мне стало бы легче. Но я проглотил крик, отчего огонь вспыхнул с новой силой. Внутри все горело. Я хотел, чтобы они тоже сгорели. Пробравшись в ее гараж, я отыскал канистру с бензином. Дом был стареньким, поэтому вспыхнул как спичка. Шум огня заглушал их крики. Но я знал, что они кричат. Мне хотелось, чтобы они умерли в мучениях. Их останки я хоронил в закрытых гробах. Позже, копаясь в личных вещах отца, я нашел его дневник. Там было много всего интересного. Различные способы убийств. Отец тщательно описывал каждый случай. Но самый главный, выделенный красным цветом, описывал убийство моего деда. Да, он умер не от несчастного случая, как я раньше думал. Отец убил его. Он писал, что достиг высшего мастерства, а старик стал ему обузой. И вот однажды вечером, спускаясь с колокольни храма, дед оступился и упал. Смерть была мгновенной. На самом деле он упал уже мертвым. Отец пробил ему голову куском кирпича и скинул вниз. Храм рассыпался, поэтому внизу лежало множество кирпичей. Никто ничего не заподозрил. Он убил своего отца – я убил его. Будь и у меня ученик, он бы тоже меня убил. Наверное. Но его нет, – Гробовщик замолчал.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Скучно! Понимаете? Я же почти не общаюсь с живыми. Все как-то больше с мертвыми. Конечно, родственники и друзья умерших бывают здесь довольно часто. Но какое это может быть общение? Они, убитые горем, изливают свою душу, а мне только и остается, что их утешать. Да и мертвые не особо разговорчивы.

Писатель взглянул на тела, лежащие за спиной Гробовщика и мысль, что его собеседник является сумасшедшим маньяком, уже не казалась такой беспочвенной.

– Вы мне не верите. Я бы тоже не поверил. Эти покойники те еще сволочи. Притихли при постороннем. Наблюдают. Знают, что пока их души не покинули этот мир, они в моей власти. Но ничего, сейчас я вам все покажу, – Гробовщик развернулся и, сделав два широких шага, оказался у гроба старика. – Эй! Вставай, старый хмырь, нечего притворяться! Когда мы одни, тебя не заткнешь. Не выпендривайся! – Гробовщик несколько раз ударил по крышке гроба кулаком, напоминающим кувалду. Пошатал гроб с молодым парнем и едва не перевернул третий.

– Ну? Я вас не слышу! Если вы сейчас же не начнете говорить, я устрою здесь мини крематорий!

Сначала глаза открыл старик. Мутные зрачки устало смотрели в потолок.

– Чего тебе надо? Говорим – плохо, молчим – опять плохо. Живыми тебе мешали, теперь к мертвым пристаешь? – голос старика звучал хрипло. Так говорят люди, готовые умереть с минуты на минуту. Но это человек был уже мертв.

– Да он сам не знает, чего хочет! – буркнул мужчина и перевернулся на левый бок.

– Иди ты к черту! – отозвался парень и послал густой плевок в сторону Гробовщика.

Тот в свою очередь стоял с высоко поднятым подбородком, засунув огромные руки в очень большие карманы брюк. Его лицо выражало высшую степень удовольствия.

– Как они порой меня достают. Но на мертвых ведь не обижаются. Грех! Вот так ссоришься с ними, нервы тратишь, а потом засыплешь, и все. Придешь на могилку, справиться, как там лежится, нехолодно? Грунтовые воды не затопили, червей хватает? А в ответ тебе глухое бурчание, но по интонации ясно, ругается. Бывает, конечно, наоборот. При жизни человек был сволочь-сволочью, а после смерти наоборот. Помню, утопил пивовара в бочке, так он и не обиделся вовсе. Наоборот, благодарен был. Оказывается, болел сильно, мучился. Оттого и людей травил, что сам помереть готов был. И так мы с ним мило беседовали, что расставаться не хотелось. Через месяц уж пять лет будет, как я его к – господу проводил. Сходить помянуть надо. Не забыть бы.

– А нас-то за что? Чем мы провинились? – спросил мужчина, продолжавший лежать на боку.

– А то не за что? Вот ты, мастер на все руки. Любое дело тебе по плечу, да уж больно охоч был до чужих жен. Не было ни одной юбки, где бы ты ни побывал. Итак наплодил рогоносцев целое стадо. Куда уж больше?

– Тоже мне, судья выискался! – отозвался юноша.

– Тебе ли, сопляк, меня учить. Ты хоть знаешь, скольким девушкам ты разбил сердце. Они убивали себя. Но ты ничего не замечал. Смерть была повсюду, пока ты наслаждался жизнью. Я всего лишь оружие в ее руках.

– Ты чокнутый идиот! Я просто сын богатых родителей. Что я должен был сделать? Раздать деньги бедным? Черта с два! И я уж ни как не виноват в том, что эти шалавы толпами вешались на меня. Я ни в чем не раскаиваюсь, и совесть меня не мучает. Понял ты, урод! Если бы не твой грузовик, сейчас бы я развлекался с очередной девочкой! Но ты, чертов импотент, мне все испортил! – парень раздосадованно прикусил нижнюю губу.

– Грузовик? Хм! Так это тоже был ты! Сначала старик, потом мальчишка, помню, я даже порадовался, когда узнал о смерти двух богатеев. Несчастный случай на охоте, и чудовищная авария. Почему для меня ты выбрал такой жуткий сюжет? Почему? – мужчина перевернулся на другой бок. Неподвижно застывшие зрачки пристально смотрели на-гробовщика.

– И что же он с тобой сделал? – парень приподнялся на локтях, чтобы видеть собеседника.

– Утопил меня в выгребной яме.

Старик и юноша засмеялись, отчего их гробы слегка зашатались. Мужчина послал обоим гневное проклятие и отвернулся.

Гробовщик торжествовал.

– Вы, действительно, сумасшедший! – произнес Писатель.