Гитар гитара, расскажи про мои сны

Меня попросит незнакомый кто-то
Поведать тайну о возлюбленной моей.
А я прочту стихи из старого блокнота
О горизонтах неизведанных морей.

О парусах, пронзивших купол синий
Заоблачной своею белизной.
Но как красив изгиб ресничных линий
И локонов, взметнувшихся волной.

О силуэтах шхун в туманистой вуали,
Где реи мачт как тени сказочных ветвей.
Но как прекрасен лик в задумчивом овале,
Как элегантен взмах взлетающих бровей.

О рифах роз, не поглощённых глубиною,
С шипами из коралловых камней.
Но вот глаза… они полны голубизною,
Тону в них, лишь приблизятся ко мне.

О неприступных берегах в отвесных скалах,
О песнопениях ласкающих ветров.
Но муза женственна; чудесней нет вокала,
Чем голос лирики влюбляющихся строф.

О райских кущах с неземными островами,
О призрачных фрегатах на плаву.
Но образ дивы, зашифрованный словами,
Как и мираж, нельзя увидеть наяву.

О побережьях, где приливы и отливы
По воле лун танцуют с бархатным песком.
Но об одном стихи сугубо молчаливы
Или эзоповым глаголят языком.

О чём же им не хочется признаться?
Двусмыслица межстрочная о чём?
И что в стихах должно упоминаться?
Не та ли, с кем идти к плечу плечом?

Любовь и море, – риск, романтика и страсти.
Любовь и женщина, – начало всех начал.
Но есть любовь – та, что у сердца не во власти.
В любви к поэзии блокнот мой умолчал.

Свет бересты

Зимний вечер. Безлуние. И темнота…
Лампы в окнах мерцают, как свечи.
Лишь берёзовый свет нежно льёт береста,
Чтобы виден был след человечий.

Ствол берёзы красив, от судьбы сучковат
И до самого неба высокий.
Ах, согреть бы его, обнимая в обхват,
Да оттаять замёрзшие соки.

Белый цвет у берёз тот же, как у зимы,
У земли цвет чернёный, как вечер.
С белым светом земным слились узами мы —
Род берёзовый, род человечий.

Я плачу вместе с осенью сырою

Я плачу вместе с осенью сырою,
Слезинки катят по морщинкам впалых щёк.
Как видит Бог, зима уже не за горою,
Но жить под солнышком так хочется ещё.

Дождями вымощена серая аллея,
По ней гоняет жёлтый листик шалый ветер.
Я подниму его, отечески жалея.
И прошепчу: «Ещё не всё, ещё не вечер».

Ещё есть синь. Стремясь в разрыв меж облаками,
Она, как нежность глаз и как любимой взгляд,
Зовёт к себе, за горы, вслед за косяками —
Надрывным кликом повзрослевших журавлят.

Ещё рассвет в цветах божественной миндали
Поднимет розовое солнце из-за гор.
В его лучах блеснут две стороны медали —
Восход, закат – и день такой наградой горд.

Наперекор дождю костров пылает пламя —
Калина красная горчит о зимних дрёмах,
Под перезвон лампад осин с колоколами,
Зардев, горит листва сентябрьских черёмух.

В околках лес подобен куполу на храме,
Сияет медью догорающего дня.
Седая осень, будто грань между мирами —
Есть жизнь и нет её, лишь пепел от огня.

Минует всё. Что просто жило, растворится
Под белым саваном серебряной золы.
Вторая жизнь, увы, уже не повторится,
И так печальны листопадные балы.

Застынут восками оплаканные свечи,