Дорога в облака. Проза

II глава

Гостиная на Пречистенке.

На работе день выдался непростым. Целый день на знаменитом автомобильном рынке, что раскинулся в Южном порту, шерстили «обэповцы». Приходилось то и дело закрывать павильон, в котором я работал и за который отвечал, и притворяться покупателем, лениво блуждающим по рынку.

О том, что меня в любой момент могут сцапать охочие до жертв стервятники в штатском, как-то не думалось. В принципе, у нас всё было в порядке, но, как говорится, бережёного Бог берёжёт. К тому же голова трещала от иного: мыслями я уже находился на Пречистенке. Устала душа находиться в плену у рутины. За последние годы ни одной толковой строчки не легло на бумагу, и я уже подумывал насовсем погрузиться в тьму безразличия.

Прикинул в уме расстояние до досугового центра: одинаковое, что – от метро «Парк культуры», что – от «Кропоткинской». В любом случае – пешком. Я выбрал зигзагообразный путь. Показалось – от «Парка…» удобнее добираться. Вдруг ещё «Бэшка» рогатая остановочку подбросит… Нет, не подбросила.

Пока шёл, в уме отбирал стихи, за которые не было бы не стыдно. Забыл у Кукушкиной спросить о регламенте – по сколько читать стихотворений. Наверное, как и раньше было – Бог троицу любит. На подходе к гостиной неизвестно откуда появился мандраж: а вдруг не примут, вдруг сочтут мой уровень недостаточно высоким? Я и сам понимал, что мне ещё постигать и постигать стихотворную науку, но всё же хотелось не выглядеть беспросветным бездарем.

Центр представлял собой большое, невзрачное помещение старой планировки. В таких когда-то проводили партийные собрания. Поплутав немного по длинному, узкому коридору, напоминающему лабиринт, наконец нашёл нужное помещение. Я пришёл раньше… До начала оставалось минут сорок, но внутри я обнаружил мужчину за… (теперь-то я знаю, что Юре на тот момент было шестьдесят), но выглядел он моложаво. Одна улыбка сбрасывала целый десяток рутинных лет. Его взгляд светился добром. Он сидел в самом центре просторной комнатки на стуле и держал в руках гитару.

Напротив него, на одном из стоявших по периметру стульев, внимала каждому его слову высокая красивая женщина. Я сразу отметил для себя, что они были незримо связаны какими-то особыми чувствами, хотя это и не бросалось в глаза. Что-то подсказывало…

Я поздоровался.

– Здесь проходят поэтические встречи?

– Здесь, – ответила женщина, – а вы к нам – как слушатель, или как выступающий?

– Как выступающий…

– А кто вам рекомендовал нашу гостиную? – допытывалась женщина.

– Лена Кукушкина… Мы с ней знакомы ещё с незапамятных времён. В Некрасовке ещё вместе читали…

– Присаживайтесь… Я – Татьяна Сергеева. Руководитель гостиной «Свеча» из Алтуфьево, а это – руководитель здешней гостиной, Юрий Потатушкин…

– Сергей Берсенев, – скромно представился я. Никаких гостиных в собственных владениях у меня не было. Потому выбрал я себе дальний уголок и тихо устроился.

Народ потихоньку стал прибавляться: пришла Лена Кукушкина, молодой парень с хвостиком на голове, женщина красивая с гитарой… Ещё несколько человек.. Рад был неожиданной встрече с Наташей Никитковой…

– Филатова я теперь, – информировала меня она об изменении своих личных данных.

– Как жизнь, Наташа? Как творчество?

– Развиваемся потихоньку… Какими судьбами тут?

– Лена Кукушкина посоветовала… Надоело в депрессии сидеть..

– И правильно посоветовала: тут хорошее место. И люди хорошие…

– А уровень какой?

– Высокий, Серёж… Хотя, все разные, но, в основном, высокий… Ладно, сейчас уже начнут… Потом поговорим…

– Хорошо…

И действительно – стихи выступающих были образными, живыми… Особенно выделялся тот молодой парень – Слава Памурзин…

«Как светлячки рассыпанных столиц,
Мы никогда не встретимся на карте.
У нас ночное небо на штандарте
Несуществующей страны страниц…»

Это показалось мне близким… Я стал внимательнее к нему приглядываться, и увиденное только расположило к нему… Угадывался в нём характер, свой собственный взгляд на любую ситуацию. «С такими мне по пути!» – подумал я. И это несмотря в солидную разницу в возрасте (а мне тогда было – 44).

И тут пришёл черёд Юры…

«А ты купаешься в любви…»

И взгляд был устремлён в сторону Татьяны, проникал в душу… А она не замечала ничего вокруг, и улыбалась в ответ… А песня – трогательная, нежная… Мне понравилась. Сразу стало ясно – неординарный человек, талантливый. Обладающий неповторимой харизмой. Как же я не люблю это заморское слово, как и всю эту наплодившуюся нерусь… Не от лица оно, а от хари… Значит, не харизмой, а притяжением.

Я не ошибся тогда. Все последующие встречи с ним только подтверждали первоначальное мнение.

Размышляя, я чуть не прослушал, когда Юра объявил мою фамилию. Заметил, что все изучали меня с ног до головы. Те, кто уже знал, думали – каким же он стал сейчас? Другим – что это вообще за фрукт и откуда взялся?

– Расскажите немного о себе, если можно, – попросила Татьяна Сергеева.

– Что рассказывать.., – растерялся я, – Вернулся в творчество после небольшого перерыва. Начинал в восьмидесятые в литературном объединении «Московские зори» при ДК «Москворечье» у Игоря Весеннего… Был лауреатом конкурса «Озаренье» для непрофессиональных поэтов, лауреатом конкурса сатиры и юмора… Пожалуй, всё…

– Хорошо, – благосклонно кивнула, Татьяна, – Читайте…

– А сколько можно?

– У нас регламент – три стихотворения.

Я собрался духом и начал: «Эпиграф Николая Клюева… Обозвал тишину глухоманью…»

Если это – дыра, не штопайте
тишины моей глухомань.
Не хочу, как другие, штопором
открывать, что везде – обман.

Я забился, где нет ни шороха,
погасил медной люстры свет.
Так порою слова жестокие
упаковывают в конверт.

Хорошо мне без чёрной зависти,
без непрошенной похвалы…
Здесь начну я всё снова, начисто
перемою в душе полы.

Читая, краем глаза заметил, как Сергеева с интересом наблюдает за мной… Всегда старался в декламации собственных стихов опираться на чувства, а не на технику, жить вместе со своим собственным героем – влюбляться, расставаться, побеждать, умирать…

Далее последовала «Консервная банка вскрытых вен…» Это стихотворение пришлось по душе Славе Памурзину… Он как-то оживился, заёрзал на стуле, почувствовав что-то родное. Я понял, что первый блин комом не оказался, что меня приняли в эту, пусть и небольшую, но уютную творческую группу…