Дорога в облака. Проза

Завершив дебютное выступление, я спокойно, с чувством собственного достоинства отправился на своё место. После меня эстафетная рифма переходила из уст в уста… Очень понравилась Елена Штейнгардт… Бывает так: от одного вида человека немеешь очарованным. И я застыл на мгновение, едва она присоединилась к нам, чуть припоздав. Тихо села, расчехлила гитару…. Богиня…

А когда запела… Не найти слов, чтобы передать то состояние, в которое я погрузился… И песни-то все, как на подбор…. Душой сотворены…

Завершала встречу Таня Сергеева. Одна её стилизация тоже зацепила до глубины…

«Я одна-одинёшенька….»

Трогательная песня. Впоследствии часто просил исполнять её.

К метро мы шли все вместе. Таня рассказала, что она работает директором библиотеки в Алтуфьево, и снова упомянула о своей гостиной, в которую меня и пригласила. Только там встречи – по пятницам, вторая и четвёртая. Вскользь донёсся её разговор с Юрой насчёт какого-то сольного концерта в четверг на её территории.

– А это что за мероприятие? – спросил, вклиниваясь в чужой разговор и проявляя при этом бестактность. Но уж очень соскучился я по творческому общению и всё казалось интересным.

Таня чуть помолчала, обдумывая ответ:

– …………. По четвергам у нас проходят платные выступления, – сказала она, – То есть, хоть и немного, но выступающие получают за свои выступления.

– А как туда можно попасть, попёр я напролом, – прижимая Татьяну намёками буквально к стенке.

– Особо запомнившиеся на протяжение года авторы-исполнители и поэты, или уже состоявшиеся, с именами… Профессионалы известные тоже приезжают…

Весомо… Но когда я терялся? Я сделал вид, как-будто меня это озадачило, но спустя полминуты выпалил:

– Мне вот творчество Лены Штейнгардт пришлась по душе… – неожиданно для всех, да и для себя тоже выпалил я, но тут же оговорился, – Если бы она согласилась, мы смогли бы в один из четвергов выступить вместе.

– Шустрый вы.., – улыбнулась Татьяна, – А Лена-то согласится?

– Я ещё не спрашивал, но очень хочется…

Лена Штейнгардт шла рядом и слышала наш разговор.

– А что? Интересная мысль…, – глядя куда-то в сторону, промолвила она. И тут же резко повернувшись ко мне сказала, – Но это должно быть не просто обыденное выступление, а что-то неординарное. Обыгранное… Мини-спектакль…

– Я согласен! – ухватился я за ниточку, – Давайте обменяемся телефонами и будем на контакте.

– Месяца вам хватит на подготовку, – спросила Татьяна.

– Вполне, – ответила Лена, и я с ней согласился.

Честно говоря, я был ошарашен таким быстрым развитием событий. Но разве сам этого не хотел? Белой завистью начал завидовать и Юре Потатушкину, и Татьяне, сумевшим организовать собственные площадки для выступлений. В голове мелькнула мысль: «А почему бы у себя в районной библиотеке не организовать что-то подобное?» Только кто будет ходить? Можно попробовать дать объявление в читальном зале. Но сначала договориться, а то и на порог не пустят… А формат… Не такой, как на Пречистенке, камерный… Вспомнились «Московские зори», в которых я сам начинал… Продолговатый стол, чай, задушевные беседы, конструктивная критика…

III глава

ЛИТО «Московские зори».

Как же всё начиналось? Наверное, со школы… Первые вздохи по девчонкам…. Не обладая хулиганистым характером и выдающейся мускулатурой, хотелось как-то выделиться. И, обнаружив тягу к стихотворным строкам, стал усерднее налегать на литературу… В рамках школьной программы – Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский… Некому было тогда подсказать другие фамилии, чтобы дополнить список. Особенно нравился Есенин. Помню, оставался после уроков, чтобы получить дополнительную пятёрку и выдавал:

    «Я обманывать себя не стану,
    Залегла забота в сердце мглистом…»

Тогда это было не про меня. Но, видимо, чувствовал, что придёт время, когда Душа взбунтуется.
Маяковский сначала показался чужим со своими непонятными лесенками. Но потом я вжился в его отточенную технику стихосложения, богатые образы…
Первые записки девчонкам были написаны несовершенными зарифмованными строчками:

«Твой сердце – цветок моей жизни,
в ночном небе сверкаешь звездой.
Каждый день умираю от мысли —
у тебя есть кто-то другой…»

Как ни странно, но вот этот юношеский бред стал первой песней на мои стихи. Стихотворение пришлось по душе приятелю Валерию Панкову, будущему профессиональному певцу, который учился в параллельном классе. Он сочинил мелодию и исполнил получившийся словесно-музыкальный винегрет под гитарный аккомпанемент на школьном вечере. Ребятам наша совместная работа понравилась.

Пошли состязаться во мне две ипостаси – стихоплёта и футбольного вратаря, каковым я мечтал стать с самого детства.

Писал тогда я по любому поводу и без повода… На протяжении десяти с лишним лет. Пока не стукнуло 27. Накопилась стопа тетрадей, по наивности причисляемых мной к Великим, но неоценённым трудам. Нельзя сказать, что я их не пытался кому-то показывать. Посылал по рекомендации Фальковского Всеволода Александровича (он в ту пору руководил седьмой лабораторией Всесоюзного Научно-Исследовательского Института Твёрдых Сплавов, что – на Варшавке) подборку виршей в «Московский комсомолец» его двоюродному брату – Андрею Яхонтову. Естественно ответ был, хоть и тактичным, с дружеским напутствием, но отказывающим. Мол, рановато тебе парень – на газетные страницы.

Я нисколько не обиделся. Потому что в других местах даже не рассматривали. Но когда читал стихи знакомым – упивался нескончаемым дифирамбам. И я поверил в свою звезду.

Эта слепая вера длилась довольно долго – до 1986 года. Именно тогда жена принесла мне объявление о приёме в Литературное объединение «Московские зори» при ДК «Москворечье». Оно было платным (5 рублей в месяц), но, как оказалось, эти деньги пошли впрок.

ЛИТО базировалось не в самом Доме Культуры, а в помещении, принадлежащем ему. И находилось оно тоже на Каширском шоссе в двухэтажном полуразвалившемся здании, в захолустном дворике. В подобных, по соседству – ещё прозябали люди. Когда я вошёл за полчаса до начала, там уже расхаживал по большой комнате худощавый человек с бородой и длинными волосами лет сорока пяти-пятидесяти. А за продолговатым столом сидела интересная женщина того же возраста и пожилой мужчина с умным, проницательным взглядом.

– Здравствуйте, – поприветствовал я всех, – Мне бы – в «Московские зори»…

– Вы как раз пришли по адресу, – ответил бородатый и представился, – руководитель Литературного Объединения – Весенний Игорь Борисович. А Вы —поэт?

– Не знаю, – замялся я, – Сергей Берсенев меня зовут… А поэт ли… Не мне решать. Нигде не учился, нигде не занимался. Принёс несколько тетрадок на ваш суд.

При этих словах женщина как-то снисходительно посмотрела: мол, понятно всё с тобой – ещё один бездарь.

– Располагайтесь, пожалуйста, – продолжил Игорь Борисович, – Послушаем Вас… Вы в курсе, что занятия у нас платные?

– Да, я принёс деньги…

– Хорошо, в конце сдадите: может, вам не понравится у нас. На критику не обижаетесь?

– Да вроде – нет…

Всего в этот раз набралось человек десять… Красивую женщину звали – Анна Михайловна Станиславова, и стихи мне её очень понравились. Как и стихи пожилого мужчины – Сенниковского Валерия Германовича. Он также выделялся здравыми критическими высказываниями. По возрасту мне ближе всех были Евгения Скрипицына (Скрин) и Марина (фамилия, к сожалению, осталось в прошлом). Не мне тогда было судить об уровне авторов. Это сейчас я понимаю, что не все соответствовали высокому звания поэта, и я сам в первую очередь. Но, как помню, намеревался удивить присутствующих гениальными строчками.

Когда Весенний объявил мою фамилию, я набрался смелости и вступил на новую тропу жизни:

Кто, как не я,
зажжёт звезду над твоим домом?
Кто, как не я,
будет в жизни твоим ведомым?
Кто, как не ты,
будет в песне моей воспетой?
Только, кто ты?