От канона отличала только загорелая кожа и темные волосы, а в остальном – хоть сейчас во «Властелин колец». А еще лучше – в сериал от Амазона, там такие актрисы зайдут на ура.
Во главе стола на огромном резном троне вальяжно расселся Дмитро Хмельницкий – полноватый пожилой мужчина.
В силу врожденного консерватизма он стригся под горшок, а за бородой не ухаживал вовсе, и та растрепанным веником лежала на косоворотке, заправленной в безразмерные шаровары.
Для полноты картины не хватало только ведра вареников под носом, которые мужик закидывал бы в рот с помощью магии.
А вот пятилитровая бутыль с самогоном (правда, кристально чистым, а не молочно-мутным, как в фильмах) стояла на месте, и Пан успел приголубить четверть, но при том не выглядел сколь-нибудь пьяным.
– Батько, – Гордей снял шляпу и низко поклонился. – До тебе гостi з важливою пропозицiею.
– I що менi можуть запропонувати цi зубожiлi пси? – сонно пробасил Хмельницкий, и в этом голосе таилось больше угрозы, чем в хриплом теноре крестного отца.
– Вони мають дозвiл на торгiвлю горiлкою в порту. Бажають стати посередниками мiж нами та Ландау.
– Дай гляну.
Гордей осторожно, точно гремучую змею, поднес кейс и положил перед отцом. Все это время бугаи не спускали с нас глаз, а судя по топорщащимся полам пальто – револьверы тоже. Ничего особенного, когда имеешь дело с колдуном.
Мужик долго изучал каждую буковку, после чего кивнул и сказал:
– Добре, – и перешел на русский – столь же чистый, как и самогон в бутыли. – Присаживайтесь, господа. Как насчет супа с галушками?
– Премного благодарен, – я занял предложенное место.
– Адмирал никому и никогда не разрешал торговать водкой на своей земле. Все переживал за дисциплину. Боялся, что пьяная матросня натворит бед.
Рита предупреждала об этом, но я дал слово, что не превращу заведение в притон и рассадник криминала. И даже подписал официальное гарантийное письмо, при нарушении которого разрешение на торговлю аннулируют.
– Не знаю, как вам удалось его переубедить, но документ в самом деле подлинный. Итак, что вы задумали?
– Я не хочу открывать кабак или бордель. Этим добром вся округа застроена. Я хочу открыть элитное заведение для высоких гостей и старших офицеров – в том числе, иностранных. Никакого разврата и беспутства, только нотки местного колорита. Азартные игры, дорогой алкоголь, приятная музыка, поэтические выступления и пикантные увеселительные программы – не более. Что-то вроде кабаре, только для элиты.
– Любопытно, – Пан пошевелил усами. – Но твое кабаре не выглядит как место, где водка течет рекой. Какой смысл вкладываться, если благородные сэры изволят испить рюмочку за вечер?
– Смысл в том, что при грамотной подаче можно брать за эту рюмочку, как за ящик. А то и больше. Я собираюсь не просто продавать алкоголь. Я собираюсь продавать элитарность – возможность прикоснуться к чему-то, недоступному простым смертным. А это стоит куда больше. К тому же, сэры и доны наверняка захотят вспомнить о прекрасно проведенном времени. И с удовольствием возьмут на память сотню-другую бутылок – а то и больше. Простой же моряк выпьет ровно столько, сколько поместится в брюхе.
– Хм… – Пан забарабанил ногтями, обдумывая предложение, которое благодаря моему бескостному языку становилось все привлекательнее.
– Я предлагаю вам долю – ровно половину уставного капитала в сорок тысяч рублей. Двадцать – ваши, двадцать – ссуда под семь процентов годовых. Плюс – первая партия бесплатно. Для начала хватит и грузовика – я вышлю вам подробный список. А еще – мне нужен десяток таких-вот прелестниц, – указал на индианок. – И кабаре взлетит, как ра… снаряд из пушки.
– А если нет? – Пан нахмурился и подался вперед. – Вы и так в долгах, как в шелках. Чем собираешься отдавать, если прогоришь?
– Я готов заложить свой дом, – уверенно произнес в ответ.
– Гек, ты че?! – Марк чуть со стула не вскочил, но я жестом велел ему сесть.
– Твоей халупе – десять штук красная цена. Столько и получишь взаймы. Бухло и баб – так уж и быть, дам бесплатно. Сейчас мои люди подготовят документы. Но бумажки бумажками, а среди нас закон простой – вздумаешь меня кинуть, и я сотру вас в порошок. И это не фигура речи. Ты знаешь, как дикари готовят пеммикан?
– Знаю.
– Вот и молодец. Ну а теперь выпьем за удачную сделку!
Глава 10
Мы выпили всего по стопке – я сослался на дела, а брат вообще за рулем.
Подписали документы, ударили по рукам и распрощались.
Дмитро пообещал, что уже завтра деньги поступят на мой счет – коль уж все легально, то для удобства можно использовать банк.
– Куда теперь? – спросил Марк, устало сев за руль.
– В резервацию.
– Мог бы попросить девчонок у Пана.
– Я не за девчонками. И не забывай, что мы не криминалом промышляем, а ищем сестру.
– Тогда зачем нам к индейцам?
– Узнаешь.
Резервация представляла собой удручающее зрелище.
Посреди голой земли вперемешку стояли бревенчатые срубы, шалаши и шатры из шкур. Все – грязное, обветшалое, покосившееся. Ни скота, ни огородов, ни очагов – только битые бутылки и мусор.
Из домов доносилась вялая брань и отчаянный детский плач. На ступеньках и прямо на дороге спали пьяные вдрызг аборигены, кутаясь в замызганные пончо и плащи.
Разруха, безнадега и деградация – неужели этого нельзя избежать ни в одном из миров?
Мы припарковались на относительно чистом пятачке. Я оставил брата сторожить машину, а сам отправился на поиски вождя.
Долго бродить среди трущоб не пришлось – первый же нищий за копейку показал дорогу.
И как ни странно, эта изба оказалась самой приличной во всем поселении.
Но не потому, что хозяин жил богаче остальных. Просто он явно не злоупотреблял и следил за порядком – хотя бы в своем дворе, раз уж не смог сохранить в порядке все остальное.
На стук вышел пожилой эльвас с поседевшей косой и татуировками в виде капель на скулах. Одет был в клетчатую рубаху и джинсы, на плече держал винтовку. При виде меня старик немало удивился – наверняка ожидал встретить очередного забулдыгу или Хмельницкого бандита.
– Чего изволите? – без намека на уважение буркнул индеец. – Хотите позабавиться с моими дочками за бутылку или кусок хлеба?
– Нет. Однако ваши дочери мне в самом деле нужны. Но только для того, чтобы поговорить.
– О чем? – насторожился вождь.
– Кто-нибудь из них прислуживает в поместье? Или на других плантациях?